Роберт Стивенсон - Остров сокровищ (Пер. О. Григорьева)

Впрочем, у нас и не было много времени на размышления. Из лесу выскочили несколько пиратов и с громкими криками бросились прямо на блокгауз. В ту же секунду в лесу раздался новый залп из ружей, и одной пулей сломало в куски ружье доктора. Атакующие полезли через палисад, точно обезьяны. Сквайр и Грей выстрелили по два раза, и трое упали — один к нам на двор, а двое на ту сторону загородки. Но один из них был, очевидно, более напуган, чем ранен, потому что моментально вскочил на ноги и скрылся за деревьями.

В то время как из лесу не прекращался огонь, четверо бунтовщиков, которым удалось благополучно перебраться через палисад, бросились с возгласами к дому, подбодряемые криками товарищей из лесу. С нашей стороны было сделано несколько выстрелов, но стрелки так торопились, что ни один не попал в цель. В одну минуту четверо пиратов были уже у самого дома, и в средней бойнице показалась голова Андерсона.

— Сюда! — ревел он громовым голосом. — Бери на штурм! Все сюда!

Другой разбойник, выхватив из рук Гунтера ружье, ударил его им через бойницу с такой силой, что тот упал без чувств на пол. В то же время третий пират, обежав кругом дома, неожиданно показался в дверях и замахнулся кортиком на доктора.

Наше положение изменилось: раньше мы стреляли в беззащитного неприятеля, находясь сами под прикрытием, теперь же нас осыпали градом пуль, а мы не могли целиться в скрывавшихся между деревьями пиратов. Но дом был весь окутан облаком дыма, и это немного спасало нас. Кругом слышались крики и смятение, пистолетные выстрелы и громкий стон.

— На вылазку, друзья! — скомандовал капитан. — Пустить в ход ножи!

Я схватил со стола кортик, в это время кто-то неосторожно резнул меня по руке, но я не обратил внимания на это. Я выбежал из дому. Кто-то бежал следом за мной, но я не знал, кто именно. Прямо передо мной доктор преследовал того разбойника, который напал на него, и гнал его вниз холма, целясь в него из ружья.

— Оставайтесь около дома! Не отходите далеко! — крикнул капитан, и, несмотря на общее смятение и шум, я подметил перемену в его голосе.

С кортиком в руке я обогнул восточный угол дома и встретился лицом к лицу с Андерсоном. Он громко вскрикнул и поднял нож, лезвие которого ярко сверкнуло на солнце. Я не успел даже испугаться, но в тот момент, как нож опускался, бросился в сторону, оступился на сыпучем песке и полетел с холма головой вниз. Когда я выбегал из двери, то новая партия бунтовщиков бросилась к палисаду. Я видел, как один из них, в красной шапке и с ножом в зубах, вскочил на палисад и перебросил уже через него одну ногу. И то, что со мной произошло после, случилось так быстро, что, когда я опять вскочил на ноги, этот разбойник в красной шапке все еще сидел верхом на заборе, а другой выставил голову над забором. И все же, хотя это продолжалось всего несколько мгновений, за это время участь сражения решилась, и мы одержали победу.

Грей, который вышел из дому следом за мной, уложил на месте Андерсона, промахнувшегося в меня ножом. Другой бунтовщик был убит около бойницы как раз в тот момент, когда он собирался выстрелить внутрь дома. Теперь он лежал на земле в предсмертной агонии, и в руке его еще дымился пистолет. Третьего докончил доктор. Из четырех, которые перелезли через палисад, только один остался в живых, и он, бросив на землю кортик, спешил выбраться за загородку, на лице его был написан смертельный ужас.

— Стреляйте из дома! — кричал капитан. — А вы, друзья, скорее назад, под прикрытие!

Но слова его пропали даром, и последний разбойник благополучно спасся в лесу. В какие-нибудь три секунды от всей нападающей партии осталось только пять трупов.

Доктор, я и Грей быстро вбежали в дом, можно было ожидать, что разбойники вернутся туда, где они оставили свои ружья, и снова откроют огонь.

Между тем дым, застилавший комнату, рассеялся, и мы ясно увидели, как дорого обошлась нам наша победа. Гунтер лежал без чувств около своей бойницы; Джойс, с пулей в сердце, представлял уже бездыханный труп; а в середине комнаты сквайр поддерживал капитана, и оба были страшно бледны.

— Капитан ранен! — сказал мистер Трелоней.

— Все убежали? — спросил капитан.

— Все, кто только мог идти, — сказал доктор. — Осталось пятеро человек, и те уже никогда не двинутся с места!

— Пятеро! — вскричал капитан. — Да это отлично! Значит, нас теперь четверо против девяти. Это лучше, чем семь против девятнадцати, как было раньше!

Позже мы узнали, что разбойников было не девять, а только восемь, так как тот, которого ранил с лодки мистер Трелоней, умер к вечеру того же дня.

Разбойники не вернулись, и вторичной атаки не было. Из восьми раненых остались в живых только трое, но из них двое — один пират и Гунтер — скончались в тот же день, а капитан получил хотя и серьезные, но не опасные для жизни раны, так как ни один важный орган не был затронут. Андерсон ранил его пулей в плечо и грудь, кроме того, У него была прострелена икра. Доктор уверял, что он поправится, но некоторое время не должен был ходить и двигать рукой. Моя рана в кисть руки оказалась пустяком, и доктор Лайвесей, стянув ее липким пластырем, шутя потрепал меня за ухо.

После обеда сквайр и доктор подсели к капитану и начали совещаться, а после полудня доктор надел шляпу, взял пистолеты и кортик за пояс, а карту в карман, и быстро вышел из дому, направляясь к лесу.

Я с Греем сидел в это время на другом конце блокгауза, чтобы не слышать совещания наших старших. Увидев доктора уходящим в лес, Грей вынул изо рта трубку и остался так, позабыв даже курить.

— Черт возьми! — вскричал он, пораженный как громом таким необычайным явлением. — Никак доктор Лайвесей с ума спятил?

— Ну, нет, — ответил я, — он способен на это меньше, чем кто-либо другой, я полагаю!

— Может быть и так, дружище, — сказал Грей, — но если он в здравом уме, так, значит, у меня в голове что-нибудь не в порядке!

— Если я не ошибаюсь, — заметил я, — он отправился повидаться с Беном Гунном!

Я, действительно, был прав, как оказалось после. В душе я сильно завидовал доктору, что он идет теперь в тени деревьев, дышит смолистым сосновым воздухом и слушает пение лесных птиц. В доме стояла невыносимая жара, и песчаная площадка перед ним была совсем раскалена. Кроме того, несколько покойников, лежавших тут же, наводили на меня почти ужас. Чувство зависти к доктору все росло с каждой минутой, и наконец я решился последовать его примеру и сделать вылазку. Улучив минуту, когда никто не смотрел на меня, я подошел к мешку с сухарями и наполнил ими оба кармана моего камзола. Я сам понимал, что собираюсь выкинуть безумно смелую штуку, и решил обезопасить себя хотя бы от голода. Затем я запасся парой пистолетов, порохом и пулями и считал себя вполне достаточно вооруженным.