Семен Курило - Библиотечка журнала «Советская милиция» 4(34), 1985

Между тем Граф привел его на пустынный двор. Зашли в увитую диким виноградом беседку.

— Так вот, Гарик, провернем с тобой одну «операцию». Ставлю перед тобой задачу: надо забраться через форточку окна в квартиру этого дома, найти там деньги, ценные вещи и передать мне. Я слышал, ты парень хваткий.

Игоря словно обожгло. Да за кого этот наглый малый его принимает! Одно дело — разбитое окно, яблоки, унесенные из чужого сада, а чтоб стать вором! Но тут же и другие мысли пошли наперегонки: вот он покажет теперь тем, кто безотцовщиной укорял, кто за двойки попрекал. А как он в глазах дружков своих вырастет! И уже вместо решительного отказа неуверенно спросил:

— А разве я туда пролезу?

— Попробуем.

Тот обошел вокруг дома и убедившись, что никого нет, подсадил подростка. Просунул в форточку голову, а затем протиснул туда свое худое тело — и он в комнате.

— Не спи, быстрее!

Игорь метался по чужой квартире. С обостренной силой ощутил и любопытство, и страх. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Сунул в карман пачку трехрублевок, наручные часы. Схватил транзисторный приемник, будильник, передал их наружу и уже сноровисто выбрался на волю.

— Что в кармане? — Граф оглядел его цепким взглядом.

— Часы и деньги.

— Ладно, двинули в лесопосадку.

Затаились под кустом сирени. Новый знакомый пересчитал «выручку», две трешки отдал Игорю.

— Вот тебе на мороженое и забирай будильник. В следующий раз, если хорошо «сработаем», я тебе вот этот транзистор подарю. И учти — смельчаки языком не болтают, чтоб никому ни звука, понял?

— Понял.

Граф открыл портфель, достал оттуда бутылку вина «Золотая осень», а туда опустил приемник.

— Всякую удачу обмывать положено. Шестиклассники, небось, пока только вино пьют?

Отпил три четверти содержимого, остальное протянул Стрельченко.

— Валяй. Будь мужчиной.

Он спешил на электричку. Уточнил адрес Игоря. Уходя, сказал:

— Увидишь, кирпич лежит на пороге, значит, я тебя жду на этом месте.

Долго еще сидел подросток среди деревьев. Все, что произошло, казалось нереальным. Выпитое обжигало все внутри, кружило голову. Вот перед ним тикающий будильник. Куда же его деть? Домой нести нельзя, мать спросит, откуда? Спрятал в густой сирени, накрыв ржавой миской.

В семье, где рос Петька, были еще две младшие сестренки. Жилось бы им неплохо, да отец любил основательно выпить. Вначале, как сам выражался, потреблял умеренно, а потом стал буквально приползать с работы. Денег не давал, вещи тащил из дома.

Как-то в один из редких дней пробудились в нем отцовские чувства. Пошел он в школу, чтобы узнать, как учится сын. Появился, когда классный руководитель уже объявлял родительское собрание закрытым.

— Очень приятно, что мы наконец увидели папу Петра Бондаря. Как говорится, лучше поздно, чем никогда, — откровенно съязвила учительница. И добавила строго: — К вам столько претензий, что не знаю, с чего начать.

Бондарь-старший дал слово, что с этого дня по-настоящему возьмется за воспитание. Но у ближайшего магазина благие намерения моментально испарились.

С двенадцати лет узнал Петька вкус вина. И приучили его к этому не уличные забулдыги, а родной отец. К ужину на столе непременно появлялась поллитровка.

— Ничего страшного, — говорил он в ответ на протесты жены. — Мужик в семье растет. Закалится смолоду…

Мать как могла поддерживала порядок в доме. И чем больше спивался глава семьи, тем с большей силой, даже с какой-то одержимостью возилась с дочками. И совсем не находила времени для сына. «Старайся, Петя, сам. Ты уже взрослый», — твердила она. А заниматься ему не хотелось. Для него ближе других был Колька Клязьмин. Он на год старше, приучил к куреву, к игре в «попрыгунчика». Петька заставлял ребят из младших классов прыгать: звенит мелочь — выворачивай карманы.

Приятель разведал, что родитель Петра прячет в кухонном столе бутылку с водкой. Часто они наливали себе по стопке, а емкость доливали водой.

— Твой папашка всегда «под мухой» и не разберет, — смеялся Николай, — лишь бы была этикетка.

Все чаще видели подростка навеселе. Соседки внушали матери:

— Смотри за сыном, Алексеевна, а то в отца пойдет, беда будет…

Отец Николая работал главбухом в колхозе, а мать — врачом в поселковой больнице. Родители обожали свое единственное чадо, растили в неге. Только бы не переутомился, сил не перерасходовал, считали, что сын еще наработается в будущем.

В школе он с трудом тянул на тройки. С легкой душой пропускал уроки. Мамаша выдавала ему справки по «болезни».

А когда наступало лето и ребята всем классом шли в поле или на ферму помогать колхозу, он получал очередное освобождение.

Часто, когда подросток отправлялся вечером гулять, мать незаметно совала ему в карман трешку на мороженое. Он стремился выделиться. Носил модные рубашки, туфли, костюмы, щеголял в американских джинсах, получил мотоцикл. Отец намекнул как-то, что в день восемнадцатилетия вручит ему ключи от «Жигулей».

Зашел однажды в семье разговор о том, куда лучше поступать Николаю после восьмого класса.

— Думка у меня есть, — признался родитель. — Устрою тебя за счет колхоза в ветеринарный техникум. Считай, первый огурец — твой, первый помидор — тоже твой. Да и мясо всегда на столе некупленное…

Много беспокойства доставлял Колька жителям улицы ездой на мотоцикле. Чтобы больше досадить им, он снимал глушитель и мотался перед дворами, оглашая улицу раскатистым треском.

Однажды, во время каникул, находясь в райцентре, он отличился, да так, что об этом узнала не только школа, но и весь поселок. В буфете он до такой степени перебрал спиртного, что выйдя на улицу, уселся прямо у входа в универмаг и уснул. Попал в милицию.

Появились у Клязьмина подружки. Собирались в теплой компании, пили водку, вино. «Не надо предрассудков», — цинично втолковывали шалопаи своим приятельницам. Вечера эти заканчивались скандалами, а для девушек еще и молвой в поселке, разочарованием…

Однажды после очередной жалобы соседей на Кольку мать попыталась сделать ему внушение. И впервые ощутила на себе горькие плоды собственного воспитания. Сынок осыпал ее нецензурной бранью, хлопнул дверью и ушел…

«Оболтус растет», — все чаще с горечью думал отец, осознавая свое полное бессилие что-либо изменить, исправить…

Вскоре после угона молоковоза трое дружков договорились встретиться. Купили по бутылке портвейна на «брата» и решили погулять.

Часа за два до этого Игорь обнаружил на пороге своего дома кирпич. Вначале даже оцепенел не то от неожиданности, не то от страха. Граф! Надо быстрее идти к посадке. За кустом лежал его новый знакомый.