Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Том 1. В дебрях Индии

— Он, вероятно, забыл, Сахиб!

— Да хранит тебя небо! Неужели же Барнет мог забыть и то, что пребывание в Пуант-де-Галле опасно для нас? Что-то говорит мне, что о нас уже донесли английским властям Мадраса и Бомбея.

— Возможно, Сахиб! Но тебе известно, что обстоятельства такого рода не очень беспокоят генерала.

— Не нас одних мучают, однако, все эти тяжелые предположения. Взгляни на Ауджали! Вот уже несколько минут как он выказывает все признаки глубочайшего беспокойства: глухо фыркает, шевелит ушами, качает хоботом вверх и вниз, как бы собираясь схватить невидимого врага. И заметь… он не спускает глаз с нижних долин, куда Боб отправился на охоту.

— Ночь приближается, Сахиб! В этот час все хищники выходят из своих логовищ. Сюда, быть может, доходят их испарения, они раздражают и волнуют Ауджали.

— Весьма возможно… но разве ты не замечаешь, что он то и дело порывается броситься вперед и все в одном и том же направлении? Нет, в долине положительно что-то происходит.

— Может быть еще и другая опасность, Сахиб!

— Какая?

— Тебе известно, Сахиб, что английские шпионы, которые шли по нашим пятам через Бунделькханд и Мейвар и которых мы сбили с нашего следа, скрывшись в подземельях Эллора, принадлежат к касте поклонников Кали.

— Да, известно… кончай!

— Насколько мне помнится, в тот вечер, когда они шныряли вокруг нашего лагеря, Ауджали проявлял все признаки того, что он чует их присутствие.

— Как? Неужели ты думаешь, что душители напали на наш след?

— Не знаю, Сахиб! Тебе известно так же хорошо, как и мне, что эти люди появляются и действуют только ночью, в тени.

— В безлунные ночи особенно.

— И всегда неожиданно; если это так, то нам незачем искать причин и беспокоиться о волнении Ауджали, мы будем знать, с кем имеем дело.

— Быть может, ты прав, но я слишком хорошо изучил нрав Ауджали, чтобы не заметить разницы в том, как он себя ведет, когда его беспокоят испарения людей, а когда — хищных животных. Так вот, чем больше я наблюдаю за слоном, тем больше прихожу к заключению, что не хищные животные беспокоят его в эту минуту, а люди…

— В таком случае да хранит Шива Боба Барнета! Весьма возможно, что они устроили ему засаду.

— Если ты так думаешь, Нариндра, то почему мы не спешим к нему на помощь? Я никогда не прощу себе, если оставлю его на произвол судьбы.

— Интересы целых миллионов индусов, которые ждут слова Сердара для своего освобождения и слепо верят в него, выше интересов друга, — мрачно отвечал маратх. — Когда Сердар увидит Раму-Модели, когда он узнает, зачем молодой франгис приехал из Европы, презрев море и англичан, чтобы говорить с ним, тогда Нариндра первый скажет Сердару: теперь идем спасать генерала!

— Луна скоро взойдет, и Рама-Модели, должно быть, уже недалеко.

— Добрые духи, которые заботятся о судьбе людей, внушили мне сейчас одну мысль, и я хочу привести ее в исполнение.

— Говори, Нариндра! Ты знаешь, я люблю слушать твои советы.

— Ауджали уже столько раз доказывал свою сметливость. Не пошлет ли его Сердар на поиски генерала?

Слова эти были настоящим лучом света.

— Как я не подумал об этом раньше! — воскликнул Сердар. — Такая экспедиция, конечно, ему вполне по силам, он столько раз совершал несравненно более удивительные дела.

Подозвав к себе слона, он указал ему на долину, погруженную в ночную тень, и сказал на тамильском языке, все оттенки которого были ему прекрасно знакомы:

— Audjali, ingue ро! Aya Barnett conda! (Ауджали, иди и приведи хозяина Барнета!)

Слон издал тихий возглас удовольствия, как бы желая показать, что он понял, и, несмотря на темноту, бросился вперед с такой быстротой, что лошадь даже галопом не могла бы его догнать.

В течение нескольких минут по шуму и треску кустарников, молодых пальм и бурао, которые колосс ломал на своем пути, можно было следить за направлением его хода по лощине. Два или три раза донеслось издали сердитое ворчание ягуаров и пантер, покой которых был нарушен проходившим мимо них гигантом. Мало-помалу все стихло и среди ночного мрака воцарилась прежняя тишина.

Трудно представить себе что-либо более величественное, чем первые часы ночи в джунглях Цейлона; в это время большие хищники из семейства кошачьих, которые весь день спокойно спят в глубине чащи, выходят из своих логовищ на поиски добычи для себя и своих детенышей. Медленно ползут они, затаив дыхание, чтобы захватить врасплох добычу, подбираясь к берлогам вепрей, к кустарникам, где прячутся олени, которые весь день бегали по лесу, а теперь ночью отдыхают и становятся легкой добычей плотоядных; тысячи шакалов, постоянных спутников ужасных хищников, за счет которых они питаются, оглашают воздух своим воем и тем невольно дают знать людям и животным, что им нужно быть настороже.

Нариндра зажег костер из сухого дерева, собранного молодым Сами в течение дня, что удерживало хищников, бродивших кругом, на почтительном отдалении от лагеря. Погруженный в свои мысли, Сердар сидел у костра вместе со своими товарищами и держал наготове карабин, как вдруг на опушке леса показались очертания какого-то человека.

— Кто там? — крикнул Сердар, прицеливаясь.

— Это я, Рама-Модели, — ответил вновь пришедший.

— В добрый час!

Они обменялись крепким рукопожатием.

— Ты один?

— Нет! Но я оставил своего молодого спутника внизу, в Башне Раджей… было бы неосторожно вести его сюда. Я встретил, поднимаясь сюда, пять или шесть черных пантер, которые с ворчанием ползли по той дороге, где я шел. Не очень-то приятно иметь дело с этими животными, когда они голодны.

— Неужели ты не боялся за себя?

— Сердар забывает, что я заговорщик пантер, — с гордостью отвечал Рама-Модели.

— Верно, — сказал Сердар с улыбкой, которая показывала, что он не особенно верит этому.

— И затем, разве я не должен был прийти сюда!

— Ты мог бы в своем письме назначить мне место для свидания; я воспользовался бы ночной тьмой, чтобы спуститься на равнину.

— Ты, я вижу, не знаешь, что происходит.

— Что ты хочешь сказать?

— Английские власти Большой Земли дали знать правительству Цейлона о твоем прибытии сюда, и тхуги ищут тебя. Никто в точности не знает, где ты находишься, знают только, что ты скрываешься в лощинах Соманта-Кунта.

— Быть не может!

— Не имей я даже надобности представить тебе молодого франгиса, я все равно пришел бы.

— Благодарю тебя, Рама-Модели!

— Не друг ли ты наших братьев, не надежда ли старого Индостана!.. Какая неосторожность! Погасите костер!

— Он находится за пригорком и никто не может видеть его из Пуант-де-Галля.

— Гора кишит шпионами. Ты хочешь предупредить их о нашем присутствии?

— Пусть будет по-твоему! Нариндра, погаси!