Федор Шахмагонов - Хранить вечно

И Кольберг похолодел от внезапной догадки. Отбился гранатами от засады, в которой было несколько человек. Отбился и ушел! Тоже побег! И чем он правдоподобнее побега Ставцева и Курбатова?

Кольберг сделал знак охранникам. Шеврова увели.

Теперь можно подумать в одиночестве и в тишине. Шел шестой час утра. За окном не утихала метель.

Кольберг глубоко сел в кресло, положил ноги на мягкий стульчик и закрыл глаза. Он любил такие минуты: перед разгадкой, перед анализом трудной комбинации погрузиться как бы в дремоту…

Что-то еще беспокоило его. Весь день между другими занятиями возвращался к этой беспокоящей мысли. Ах вот оно что! Откуда взялся денщик у Ставцева? На улице подобрал. В дороге где-то пристал к ним, помог, бегал за кипятком, с проверкой документов какая-то история. И этим денщиком стоило заняться.

Дервиз назвал Кольберга немецким агентом, даже употребил определенное слово: «шпионаж». Это слово сказано сведущим человеком, но частным лицом, имеющим право на предположения. В информации Курбатова, упоминалось, что Кольберг склонял Дервиза на создание сильной немецкой партии при русском правительстве, не обязательно даже монархическом. И это в канун войны с Германией? Кому это было на руку?

Дзержинский поручил чекистам поработать в архивах, изучить подробнее Кольберга.

Обнаружилась косвенная связь Кольберга с одним из агентов немецкой военной разведки, разоблаченным и судимым военно-полевым судом уже во время войны с Германией. Пошли дальше. Нашли следователя, который вел допрос немецкого агента. Следователь работал в одном из советских учреждений, не скрыв своего прошлого. Он дал интереснейшие показания о том, как по приказам жандармского корпуса изымались некоторые признания немецкого агента и бесследно исчезали. Ниточка вела к высокопоставленным лицам при дворе, а следил за ходом следствия жандармский полковник Кольберг.

Следователь показал, что одно из признаний этого агента он не решился даже занести в протокол, усматривая в этом уже опасность и лично для себя. Слишком влиятельные лица втягивались в порочный круг. Агент прямо указал на Кольберга как на резидента немецкой военной разведки в русском жандармском корпусе.

Осторожно опросили Дервиза, после того как пришло первое сообщение Проворова. Дервиз подтвердил свой рассказ о мотивах визита Кольберга к нему в имение и сказал, что это предложение подкреплялось и другими предложениями такого же рода из немецкой военной разведки. Картина деятельности Кольберга в России в канун войны и в годы войны получила некоторое завершение.

На совещании в ВЧК была тщательнейшим образом рассмотрена создавшаяся ситуация.

В информации, полученной от Проворова, сообщалось также, что Кольберг, по словам Ставцева, доверительно сказанным Курбатову, ищет агентуру ВЧК, засылаемую в белую эмиграцию. Именно это место в информации подверглось всестороннему анализу.

«Вы знаете, кого он ищет? Он ищет тех, кто заброшен большевиками в наш лагерь… Он не тронет такого человека, напротив, он будет ему всячески помогать, чтобы потом в белой эмиграции, в Европе знать агентов ВЧК. Знать, чтобы за это иметь деньги. Поэтому он так и копается, ищет, кого же забросили чекисты».

Из всего предыдущего явствовало, что у Ставцева дружеские отношения с Кольбергом сложились задолго до войны. Ставцев последние годы работал в генеральном штабе русской армии. Во время войны имел отношение к планированию операций на германском фронте.

Три причины могли обусловить столь неожиданную откровенность Кольберга со Ставцевым.

Это могла быть доверительность в дружеской беседе. Это могло быть прощупывание самого Ставцева: не ценой ли согласия сотрудничать с ВЧК он получил возможность бежать. Это могло быть прощупыванием Курбатова. Нарочно подкинутая подсказка, как себя вести на расследовании. Не запираться.

Какие деньги могла дать расшифровка большевистского агента в среде белой эмиграции? Это сказочка для Ставцева, для человека, который, подавшись в эмиграцию, оказался бы без средств, без работы. Кому он мог выдать или продать агента ВЧК? Эмигрантам? Много ли ему за это заплатили бы? Гроши, а то и вообще ничего не заплатили бы. Прямых и точных доказательств он никогда не имел бы. А вот возможность перевербовать сотрудника ВЧК, заставить его работать на немецкую разведку, не сейчас, конечно, а позже, когда созреют силы для реванша, это было бы для Кольберга большим капиталом. Он ищет двойника. Он хочет с богатым багажом вернуться в Германию.

Что же делать в этой ситуации?

В ВЧК Курбатова рассматривали лишь как человека, который мог бы проникнуть в сферы белого офицерства, где готовятся заговоры и провокации. Но возникают особые трудности: ему придется работать под пристальным взглядом Кольберга, который не оставит его в покое, под пристальным наблюдением немецкой военной разведки. Выдержит ли он до конца такое испытание, так ли дорога ему судьба новой России, чтобы он устоял против всех соблазнов, которыми сумеет его окружить Кольберг?

Вопросы поставлены. Но ответить на них нет никакой возможности. А надо решать. Вступать ли в игру с Кольбергом, в затяжную игру, рассчитанную на много лет вперед, или немедленно выходить из этой игры?

Раскаяние Курбатова, переворот в его сознании были искренними. Сказать ему прямо, что его ждет, какие перед ним встанут трудности, от чего он должен отречься во имя интересов революции и Родины, ничего от него не скрывать, сказать, какие тяготы это принесет ему в личной жизни. Он же совсем недавно женился. Он любит, и его любят. Разлука надолго. К чему она приведет? Кто это может предугадать? Все раскрыть перед ним и оставить ему право выбора. А дальше?

Кольберг ведет расследование. Это первое испытание для Курбатова. Теперь ясно: если даже Кольберг получит доказательства, что Курбатов связан с ВЧК, он его не тронет. Курбатову раскрытие ничем не грозит. Теперь уже ясно, что он не сможет отвести подозрения Кольберга. Это усложнит для него обстановку.

И последнее. Игра предстоит тяжелая, рискованная, полная неожиданностей. В этой игре большим опасностям подвергался Проворов. Да тем более в такой неожиданной для него роли денщика Ставцева. Проворову нужно немедленно уходить, с Курбатовым оборвать связь, поставить его в известность, что он может себя считать свободным от всяких обязательств.

На рассвете из Москвы вышел поезд специального назначения. Дубровин возвращался на восток к своим обязанностям уполномоченного ВЧК. Он вез с собой инструкции по операции, связанной с Курбатовым. С ним ехал и новый человек для связи.

Кольберг казался себе полководцем, обложившим со всех сторон неприступную доселе крепость. С чего начать?