Владимир Понизовский - Посты сменяются на рассвете

С семейством Пеевых Никифоровы дружбу поддерживали. Правда, она стала менее пылкой, скорее традиционной: нечастые визиты, малосодержательные разговоры за столом. Почему бы генералу и не поддерживать отношения с известным столичным адвокатом? Второй же стороной его жизни, если она и существовала, Никифоров предпочитал не интересоваться.

Но вот наступил 1941 год. В январе премьер Болгарии Филов нанес визит Гитлеру в Зальцбурге. При встрече фюрер потребовал, чтобы Болгария как можно скорей присоединилась к пакту держав оси — Германии, Италии и Японии. Ни для кого в военных и политических кругах не было секретом, что это нужно Гитлеру для завоевания Балкан. Филов согласился. Однако, опасаясь гнева болгарского народа, поставил условие: правительство царя Бориса подпишет пакт, если на болгарской границе будут сконцентрированы германские войска. Гитлеру именно это и было нужно. Фашистские дивизии начали срочно перебрасываться к рубежам Болгарии. В конце февраля Филов отправился на новую встречу с Гитлером в Вену и первого марта подписал протокол о присоединении Болгарии к пакту держав оси. На следующий же день немецко-фашистские войска вступили на землю Болгарии. Одновременно в стране начались повальные аресты коммунистов, разгон прогрессивных организаций. Началось строительство концлагерей по гитлеровскому образцу.

Третьего марта 1941 года Никифоровы нанесли визит Пеевым. Женщины увлеклись в гостиной обсуждением весенних мод, а их мужья уединились в кабинете. Закурили. Молчали. О безделицах говорить не хотелось. А о главном, о том, что тревожило... Давненько они не открывали друг другу душу.

Первым прервал молчание Александр. Он подошел к полке, снял томик в сафьяновом переплете, перелистал.

— Слушай:

— Наша юность... — после паузы задумчиво проговорил Никифор. — Юнкерское училище — и ты, наш трибун... А теперь у нас уже виски белые...

— Зато не только романтические мечтания, но и возможность помочь родине, — прервал его Александр. — Мы давно не говорили с тобой откровенно. Скажи: как ты относишься к тому, что войска Гитлера в Софии? Ты хочешь, чтобы Болгария вместе с Германией начала войну против России? Ответь честно, Никифор. Или ничего не говори.

Генерал задумался. Потом сказал:

— Я отвечу, Сашо... Присоединение Болгарии к фашистской оси — преступление против нашего народа, против всего славянства. Война же против России приведет Болгарию к третьей национальной катастрофе — более страшной, чем две пережитые.

— Я был уверен, что ты ответишь именно так, — кивнул Пеев. — И я уверен, что ты понимаешь: именно планами нападения на Советский Союз продиктована политика Гитлера на Балканах. Фюрер готовит себе выгодный плацдарм.

— Пожалуй, так.

— А теперь самое главное. — Александр пристально посмотрел на друга. — Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы расстроить планы Гитлера и царя Бориса.

— Мы? Ты и я? Разве это в наших силах, Сашо?

— По крайней мере, мы можем держать Советский Союз в курсе всех военно-политических событий, которые происходят в Болгарии, сообщать о происках фашистской Германии. Это, Никифор, в наших с тобой силах!..

Генерал Никифоров без колебаний согласился помогать Пееву. Словно бы разом вырвалось на поверхность то, что долго и насильственно сдерживал в самом себе: ведь он видел и сознавал, что в Болгарии попирается национальная гордость, что царь и профашистское правительство душат свободу. Он лучше многих понимал: страна неотвратимо приближается к краху... Да, от решения, которое он принял, зависят его положение в обществе, карьера, благополучие семьи, сама его жизнь. Но что значит все это по сравнению с судьбой Родины? Он — солдат. Не царя, а своего отечества...

Знание обстановки, участие в заседаниях высшего военного совета, обширные связи среди генералитета и во дворце помогали ему быстро находить ответы на вопросы, которые интересовали Пеева. Как развивается болгаро-немецкое военное сотрудничество? Где дислоцированы германские войска в Болгарии и на всем Балканском полуострове? В каких направлениях они передвигаются? В чем суть переговоров правительства с Берлином? Каковы планы царя в связи с присоединением Болгарии к пакту агрессивных держав?

Пеев и Никифоров встречались, как и прежде, нечасто: за столиком сладкарницы на углу у Городского сада или во время прогулок по Софии. Иногда адвокат являлся в служебный кабинет генерала в судебном отделе: мол, пришел по делам своих подопечных. В наиболее срочных случаях они использовали для передачи сведений связных — своих жен и жену радиста Попова.

Вскоре Пеев сказал Никифорову, что Центр утвердил его членом группы. Отныне его псевдоним — Журин.

Тринадцатого июня 1941 года генерал Никифоров явился на доклад к министру. В приемной его остановил адъютант:

— Вам придется подождать. У министра германский посланник.

Наконец дверь кабинета распахнулась. Михов проводил Бекерле до машины. Вернулся, пригласил Никифорова. Его доклад слушал рассеянно. Лицо его было озабоченным. Прервал на полуслове:

— Все это малозначительно. Приближаются куда более важные события.

— Какие события? — стараясь не проявлять чрезмерного интереса, спросил Никифоров.

— Только что Бекерле сообщил мне решение фюрера: Германия начнет войну против России в конце этого месяца. — Министр встал из-за стола, нервно заходил по кабинету. — Все приготовления завершены. Нападение произойдет по всей линии сухопутной границы, а также с воздуха и с морей. — Он перевел дыхание и бодро добавил: — Фюрер убежден, что это будет блицкриг. Война завершится полной победой за три недели. — Замолчал. И вдруг спохватился: — Вы понимаете, что это сугубо секретная информация. Но я так взволнован, что не мог не поделиться с вами!

Никифоров не стал продолжать доклад. Собрав бумаги в папку, он поспешил к выходу.

В тот же вечер станция на улице Царя Самуила вышла в эфир по запасному, аварийному каналу связи. На этом канале операторы в Центре дежурили круглосуточно.

«Журин сообщает: по сведениям, полученным непосредственно от военного министра, Германия в конце месяца совершит нападение на Советский Союз. Все приготовления завершены. Нападение произойдет...»

28 апреля 1943 года, поздно вечером, уже после того как генерал Никифоров вернулся со службы, он был снова срочно вызван в министерство.

В голосе дежурного офицера, хотя и звучал он с обычной почтительностью, Никифорову почудилось что-то недоброе. Предчувствие? Возможно. Но не только... Он понял, что кольцо сомкнулось, уже тогда, когда услышал в зале заседаний высшего военного совета произнесенное Стояновым имя: «Журин». До того момента псевдоним Никифорова был известен в Софии только двоим — ему самому и Пееву. Отныне он стал известен и врагам. Генерал не заблуждался относительно возможностей германского абвера и гестапо, болгарской военной контрразведки.