Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Т.4. Пожиратели огня

Комната эта была завалена всевозможными фотографическими принадлежностями; имелась и темная комнатка, якобы фотографическая лаборатория, а на самом деле, там помещались кровать и три сундука со всевозможным платьем и соответствующими головными уборами. Париками Люс никогда не пользовался, а заменял их краской и разнообразными прическами.

В тот момент, когда мы проникли в эту таинственную комнату, Люс был занят преображением своей наружности в личность кучера богатого дома, находящегося в отпуске.

Окончив свой туалет, он самодовольно оглядел себя в большое стенное зеркало и в ожидании момента начала действий пошел обедать в дешевую столовую Пале-Рояля.

Что делало Люса особенно гениальным артистом, так это его непринужденность манер, какую бы роль он ни принимал на себя: переодевшись рабочим, он делался типичным блузником; играя роль офицера, казался настоящим военным и т. п.

На совещании у графа д'Антрэга, Люсу поручили открыть, где скрывались те три лица, уполномоченные Советом Невидимых, которые имели смелость подписаться в ожидании удобного момента для приведения в исполнение приговора.

В первый момент Оливье хотел поручить Люсу прежде всего раскрыть тайну необъяснимого появления рокового конверта и странного невидимого голоса, повторившего часть смертного приговора. Но Люс, выказав присущий ему практический склад ума, сказал:

— Это, в сущности, не имеет особого значения, если принять во внимание опасность, грозящую вашей жизни и жизни капитана. До последнего времени представители Общества Невидимых получали предписание «овладеть вашей особой»; позднее им было предписано захватить вас «живым или мертвым», но прямого смертного приговора еще не было. Из этого видно, что Невидимые поступают последовательно, что этот приговор не имеет ничего общего с запугиванием и что те трое русских, которым поручено его исполнение, не вернутся в Россию, не приведя в исполнение приговора, если только сами не погибнут. Вот что главное, а остальное сравнительно неважно! Ваш дом, граф, соприкасается с левой стороны с обыкновенным домом для мелких квартирантов; в одной из его квартир легко могли поселиться уполномоченные Невидимых. Ваши камины и их прямые трубы так обширны, что в них свободно мог бы поместиться не один, а целых три человека; весьма возможно, что эти Невидимые проникали в дом через трубы каминов и из тех же каминов или трубы доносился до нас и таинственный голос. Но это неважно в настоящее время; важно открыть местопребывание ваших будущих палачей и опередить их; против них нет иных средств, кроме револьвера и кинжала. Первую часть задачи я охотно принимаю на себя; что же касается второй, то участие всех вас в этом деле не будет лишним, так как, без сомнения, избранные Невидимыми палачи — люди ловкие и решительные.

— Доказательством чего могут служить сегодняшние три покушения! — заметил Красный Капитан.

— Не смешивайте две разные вещи, капитан, — возразил Люс, — я убежден, что трое уполномоченных Невидимых, подписавшие приговор, совершенно непричастны ко вчерашним покушениям, в которых я вижу руку «человека в маске», действующего под влиянием личной мести!

— В настоящем положении нам остается только следовать вашим указаниям! Говорите, что нужно делать?

— Я считаю, что вам нельзя оставаться здесь, сюда легко могут проникнуть враги. Позвольте мне предложить вам на некоторое время убежище, где никто не найдет вас, если только не увидит вас входящим!

— И это убежище…

— У меня, я лучшего не знаю! Это добавление к моей квартире, которого не знают даже мои слуги. Я живу в этом маленьком помещении вот уже две недели, в двух шагах от своих слуг, и они не подозревают этого, находясь в полной уверенности, что я отсутствую.

Предложение было принято. Теперь Люсу оставалось провести молодого графа, Дика и Красного Капитана в свое тайное помещение.

Лоран, Литлстон, негр Том и Воан-Вах, жизни которых не грозила опасность, должны были остаться в замке Тремуаль, так как присутствие четырех лишних человек в маленьком помещении на улице Капуцинок могло показаться подозрительным.

Люс, пообедав, нанял закрытый экипаж и приказал отвезти себя в особняк Лорагю. В это время какой-то подозрительного вида человек бродил вокруг. Люс его заметил, но нельзя было терять времени. Он поспешно усадил трех приятелей и, сев вместе с ними в карету, приказал кучеру везти в Булонский лес.

— Видно, свадьбу празднуете! — заметил возница, принимая Люса за кучера.

— Угадал, — сказал сыщик, — валяй вскачь: получишь на чай.

Кучер хлопнул бичом и помчался во весь опор, желая на славу прокатить своего собрата.

Через заднее маленькое стекло кареты Люс, предусмотрительно заглянувший в него, увидел подозрительного человека, кинувшегося следом за их каретой и повисшего на ее задней оси.

Поняв всю опасность этого преследования, Люс подал кучеру сигнал остановиться и в тот же миг, разом распахнув дверцу, проворно соскочил на землю. В тот же момент и субъект, висевший на оси, спрыгнул и очутился лицом к лицу с Люсом, который, не задумываясь ни на секунду, ударил неизвестного человека изо всей силы головой в живот, так что тот покатился на землю.

Люс одним прыжком вскочил на козлы подле возницы, крикнув ему:

— Ступай во весь опор!

— Кто этот парень? — спросил возница.

— Сыщик, — отвечал Люс, — я вчера подгулял и переехал какого-то гражданина, а городовой не успел записать мой номер!

— Эге, а я-то думал, что ты господский! — заметил извозчик.

— Я и был господским, да уж больно мало имел свободы; так я и поступил к хозяину извоза. Тут со мной случилась беда, и мне навязали на шею этого сыщика, который нащупал меня как раз в тот момент, когда я заехал за своими друзьями, чтобы погулять с ними!

— Так ты его теперь как следует попотчевал, — продолжал извозчик, — не беспокойся, ему нас вовек не догнать, вот увидишь! — и он сильным ударом хлыста погнал лошадь во весь опор. Приподнявшись на козлах, Люс через крышу кареты взглянул назад: человек, опрокинутый им на землю, уже вскочил на ноги и бежал за каретой с невероятной быстротой.

Но извозчик был задет за живое: как не выручить товарища, задавившего гражданина и оттузившего сыщика! И добродушный возница принялся без устали нахлестывать своего коня.

Сначала человек, бежавший чрезвычайно быстро, как будто стал нагонять карету, но лошадь, постепенно разгоряченная бегом и ударами хлыста, неслась все быстрее и быстрее, и вскоре гнавшийся за ними человек стал отставать и наконец совершенно отказался от погони, а экипаж продолжал мчаться с той же быстротой до Елисейских полей.