Ульмас Умарбеков - Приключения 1972—1973

Они вошли в кабинет, и Гунар постучал косточкой пальца по стене.

— Скажи, пожалуйста, какого сорта кирпичи, из которых сложена эта стена?

Робежниек приложил руку к груди и поклонился.

— Выражаю тебе глубокое сочувствие.

Он положил на стол свою кожаную папку. Дзелзитис отомкнул сейф и достал несколько томов.

— Вот, оцени мое творчество.

— О, ты плодовит почти как Агата Кристи.

— Да, только мне не выплачивают гонорар за каждую страницу. Почитай, а то еще станешь жаловаться, что до суда не дал тебе возможность ознакомиться..

— Где мой клиент?

— Сейчас прибудет. Я велел привезти.

Робежниек принялся перелистывать дело с конца.

В первую очередь ознакомился с постановлением о привлечении к уголовной ответственности.

— Сработано со знанием дела, — заметил Робежниек. — Пять складов очистили! А сторожа где же были?

— Один спал, другого заперли в уборной, третий сам спрятался. Что ему оставалось делать? Загляни в последний том. Там показания сторожей. Приходит ко мне одна такая хранительница социалистической собственности, наполовину глухая, с палочкой, восьмидесяти восьми лет от роду. Хорошо еще, в тот день ветра не было, а то ее мимо прокуратуры пронесло бы. Пришла и шамкает: «Ой, и набралась я штраху, шынок! Сижу в шваей будке и шлышу — шкребется там кто- то». Скребется! Они там уже грузовик подогнали и кувалдой замки со складских дверей сбивают. «Хотела попугать. Табуретку взяла да как трахну по штенке, как по ней штукну. Гошподи помилуй! Хотела поглядеть, может, они там уже разбеглишь. Глядь, а дверь жаперта». Я спрашиваю, была ли сигнализация. Оказывается, не было. Ближайший телефон в конторе на четвертом этаже. Чему же удивляться, если склад ограбили.

В коридоре послышались шаги, и в двери возник Трубек.

— Где Дзенис? — крикнул он, еще не переступив порог.

— В тюрьме! — отозвался Дзелзитис.

— Такой добропорядочный человек, — пробормотал Робежниек и покачал головой.

Дзелзитис взял со стола комментарий к уголовному кодексу и замахнулся им на Робежниека.

— Поехал в тюрьму побеседовать с Зентой Саукум. — Он повернулся к Трубеку: — Велел подождать. Как у тебя с Лапинем?

Робежниек насторожился.

— С Лапинем? — переспросил он.

— Да, это по делу об убийстве Лоренц, — пояснил Дзелзитис. — Помнишь, ты еще защищал на суде Зенту Саукум. Дзенис поручил Борису допросить наследника убитой, Вольдемара Лапиня.

— Ты думаешь, я держу в памяти все процессы, на которых выступал?

Трубек снял пиджак и повесил на спинку стула.

— Знаешь, Гунар, мне что-то не нравится этот Лапинь. Скользкий как угорь.

— Водит тебя за нос?

— Да нет. Но понять его не так просто. В основном Лапинь подтвердил все, что сообщил о нем Зиткаурис. Он действительно приехал три года тому назад из Сибири. Даже документы показывал. Алида Лоренц встретила его не слишком любезно, но сыном признала.

— Старуха насчет драгоценностей ему говорила?

— Ни слова. Во всяком случае, это утверждает Лапинь.

— Тем не менее он платил по двадцать рублей в месяц за наследство? За старые тряпки и доисторическую мебель.

— Это он объясняет достаточно логично. Он не придавал особого значения завещанию, а давал старухе деньги просто как матери. Сыновний долг.

— Ишь ты! Неожиданная вспышка сыновней любви. И ты ему веришь?

Адвокат Робежниек уткнулся в толстые папки и притворился, будто с головой ушел в материалы дела, готовясь к защите.

— Но впоследствии Лапинь все-таки разузнал о драгоценностях? — не мог успокоиться Дзелзитис. — Может, он и это отрицает?

— Говорит, прошлой осенью ему рассказал о них Зиткаурис.

— Теперь поди знай, так оно на самом деле или они успели сговориться.

— Сомневаюсь насчет сговора. Лапинь зол на старика. Даже пробовал мне доказать, что убийство — дело рук Зиткауриса. Старик решил, что у него есть права на драгоценности. Какие-то старые счеты с Лоренц.

— Зиткаурис валит на Лапиня, Лапинь на Зиткауриса. Может быть, на пару? Такая игра была бы вовсе неплохой тактикой защиты. Между прочим, как Лапинь объясняет приобретение мотоцикла? Где взял деньги?

— Говорит, скопил.

— В сберкассе? Это легко проверить.

— Нет, покупал облигации трехпроцентного займа.

— Н-да, это не проверишь. А что он рассказывает о Зенте Саукум?

— Ничего. В глаза не видал ее до суда.

— Естественно. Даже если и знаком, то сразу не признается, — заерзал на стуле Дзелзитис. — Мотоцикл! Швейцар ресторана «Огрите» показал, что Зента с молодым человеком приехала на машине. Только не запомнил, на какой. Может, ошибается? Может, на мотоцикле?

Трубек снял очки и внимательно стал их осматривать, близко поднеся к глазам, будто искал в них какой-то дефект.

— Ну нет, Гунар, в ресторан на мотоцикле не ездят. Я выяснил кое-что другое. Лапинь в Сибири работал шофером. Водительские права у него есть. При проверке газовых магистралей, в особенности когда надо добираться на окраины города, он часто пользуется служебным «Пикапом». Управляет сам. Нередко забирает машину вечером домой — держит во дворе, чтобы с утра, не теряя времени, выезжать на линию. Таким образом, он вполне мог прокатиться с Саукум в Огре.

— Мог, — согласился Дзелзитис. — И, как видно, не случайность, что он поехал в«Огрите». В рижских ресторанах боялся встретить знакомых. Впоследствии они могли бы стать свидетелями.

— Интересно, что даст сегодняшний допрос Дзенису? Убедит он в конце концов Зенту говорить правду или нет?

— Дело адски сложное, пропади оно пропадом, — проворчал Гунар. — Я тебе не завидую. Даже время работает против тебя. По свежему следу расследовать было легче. Эх, Лора, Лора!

Медленно отворилась дверь, и, легка на помине, вошла следователь Лора Лиепа. Величавым шагом она приблизилась к столу, огляделась по сторонам и, как будто доверяя строжайший секрет, тихо попросила у Дзелзитиса бланки протоколов. Получив желаемое, она так же грациозно выплыла из кабинета.

В дверь постучали.

— Войдите, — отозвался Дзелзитис. — Твоего подзащитного привели, Ивар. Начнем-ка…

Сержант милиции Тауринь неторопливо шагал по бульвару Райниса. Дойдя до приземистого здания Рижского горисполкома, он повернулся на каблуках и так же неспешно двинулся в обратном направлении. Миновал прокуратуру, радиомагазин и пересек улицу Ленина.

Около агентства Аэрофлота Тауринь остановился и взглянул на часы. Без четверти одиннадцать. Дежурство подходило к концу.

Даже в этот предобеденный час главные транспортные артерии города пульсировали с повышенным давлением. Лобастые троллейбусы, злобно рыкающие автобусы выстраивались в покорную очередь перед красным сигналом светофора, чтобы через несколько секунд мощной лавиной хлынуть на перекресток. Между ними лавировали напористые «Волги» и юркие «Запорожцы».