Ульмас Умарбеков - Приключения 1972—1973

К счастью, тогда Юзику был всего только год. Не то пришлось бы, наверно, худо.

И вот опять…

Сначала вызывали в милицию. Раз, другой. Заставляли ждать, обдумывать, вспоминать. Потом таскали в прокуратуру. Теперь торчи тут, в суде. Боже милостивый, чем все это кончится!

Геновева погрузилась в невеселые раздумья и даже не услышала, когда ее вызвали в зал суда.

— Свидетель Геновева Щепис! — председатель заглянул в толстый том. — Вы жили по соседству с покойной Лоренц. Что вы можете сообщить по существу этого дела?

Геновева подозрительно посмотрела на председателя.

— Какого дела? Про дела ничего не знаю. У меня никаких дел с ней не было. Не дай бог!

В последних рядах раздались смешки. Председатель с укоризной взглянул на студентов и опять обратился к свидетельнице.

— Что вам известно об Алиде Лоренц?

— Ничего про нее не знаю, — Геновева малость осмелела. — У такой разве чего узнаешь? Пряталась как хорек в своей норе. И комнату всегда на ключ запирала. Сколько лет живем бок о бок, а хоть бы раз к себе впустила. Ни разу.

— Ее посещали родственники или друзья?

— Ах, святые угодники! Да она ни единой живой души к себе не пускала. Одну только докторицу. Еще если кто из домоуправления насчет ремонта или по какому другому делу, и то разговор вела через щелку, дверь на цепочке держала.

Геновева шумно высморкалась.

— Сквалыга распоследняя. За копейку готова была удавиться. А уж с каким скандалом за свет платила — не приведи бог. Один раз через нее у всего дома электричество отрезали. Зато для себя ничего бывало не пожалеет. Всегда у нее за щекой конфета.

Судья хотел уже было направить этот словесный поток в более спокойное русло, но передумал.

— Следователю вы говорили, что у Лоренц проживали квартирантки.

— И правду говорила, истинную правду. Сперва у нее Мирдза жила, на вид квелая вроде, а сама ух, бедовая девчонка! Ругала старуху на все корки. Бывало, ив космы друг дружке вцепятся. Только старуха все равно верх брала. Мирдза плюнула, собрала пожитки и съехала с квартиры. Для старухи это было все равно что золотой зуб изо рта долой. Другую барышню привела — Тамарой звали. Такая попалась, бедняжка, неприкаянная. Целыми днями все хныкала.

— Сколько времени прожила у Лоренц Тамара? — поинтересовался председатель.

Для точного исчисления срока Геновева призвала на помощь все десять пальцев.

— До осени. Ну да, до осени. Луция, девчонка моя, уже в школу ходила. Завелся у Тамары ухажер, долговязый такой, одевался культурно — импортная куртка у него на скорой застежке. Вроде бы дело пахло свадьбой. Старуха узнала и аж почернела от злости. В тот же день у них чуть до драки не дошло из-за какой-то там юбки. Я чего-то не разобрала — то ли старуха ее сперла, то ли спалила.

Судья постучал карандашом по столу.

— Откуда вам это известно?

Геновева Щепис потупила взор.

— Подслушала за дверью, — вполголоса призналась она.

— Скажите, в последнее время Лоренц жила одна?

Допрос продолжал помощник прокурора Дзенис.

— Что вы, что вы! — замахала руками Геновева. — Сразу после Тамары другая барышня объявилась. Эта была скрытная. Домой возвращалась поздно. Из дому уходила чуть свет, покуда я встану, ее уже и духу нет. Я ее даже и разглядеть толком не успела. И, как звать, не знаю. В последнюю неделю она и вовсе не появлялась. Это, значит, до того, как докторица нашла старуху приконченную.

— Вы присутствовали, когда Лоренц была обнаружена убитой, — сухо напомнил председатель.

— Езус Мария! Этакий страх-то! Ни в жизнь не забуду!

Соколовский показал на закрытую дверь,

— Здесь?

Сержант милиции вытянул руки по швам.

— Так точно, товарищ капитан! — И вполголоса добавил: — Никого туда не допускал. Чтобы следы не запутали.

— Молодец!

Капитан отпер отмычкой дверь и остановился на пороге.

— Приступим, товарищ капитан? — сказал следователь Трубек. Рядом с ширококостным, плечистым Соколовским Борис выглядел совсем мальчиком. Остальные — Генорева Щепис, Майга Страуткалн и понятые — не спешили переступить порог.

Комната была довольно большая, но так заставлена, что негде было повернуться. Массивный круглый стол и под стать ему тяжелые стулья, высокий буфет и широченный комод.

Включайте камеру! — крикнул капитан Соколовский.

У старшего лейтенанта все было наготове и застрекотала кинокамера, фиксируя на пленке обстановку, места, происшествия. Технический эксперт сначала отснял общий вид комнаты и затем каждый отдельный предмет.

Старший инспектор милиции и следователь. прокуратуры методически осматривали место происшествия. В первую очередь потолок, затем стены, пол и каждый предмет в отдельности. Шаг за шагом двигались они по кругу, постепенно приближаясь к середине комнаты.

Следователь Трубек изучал содержимое комода. Белое, по виду совсем недавно глаженное белье в ящиках было все переворошено и помято.

— Похоже, здесь здорово порылись, — проворчал он себе под нос.

Судебно-медицинский эксперт приступил к осмотру трупа. Убитая лежала на спине. Врач снял с ее головы подушку. Лицо жертвы представляло собой кровавое месиво. Геновева Щепис с криком ужаса выбежала из комнаты. Майга Страуткалн брезгливо отвернулась.

— Шесть-восемь ударов тяжелым тупым предметом, — констатировал эксперт. — По всей вероятности раздроблены кости черепа.

— Когда наступила смерть можете сказать? — спросил капитан Соколовский.

— Примерно неделю тому назад.

— Вполне возможно, — согласился Соколовский. — Но неужели никто во всем доме ничего не видел, не слышал? Где соседка?

Сержант привел Геновеву Щепис. Она уже успела запереться в своей комнатушке.

Соколовский показал на кровать.

— Когда вы ее видели последний раз?

Геновева молчала. В конце концов с трудом произнесла:

— В среду. На прошлой неделе. Я стирала на кухне, дверь была открыта. Лоренц, наверное, в лавку пошла, у нее был в руках бидон. Больше не видела.

— В тот вечер крик не слышали? — задал вопрос Трубек. — Или, может, на другой день?

Геновева отрицательно покачала головой.

— Я слыхал, — неожиданно раздался хриплый голос.

Все оглянулись. У двери стоял дворник и мял в руках фуражку:

— Когда это было? — спросил следователь.

— В прошлый четверг… Ко мне аккурат свояк приехал. Сидели за полночь. Он как раз собрался идти домой, как наверху кто-то закричал страшным криком. И жена тоже слышала. Еще сказала: «Небось Геновева опять со старухой Лоренц схватилась».

— В четверг? — Соколовский поглядел на судебно-медицинского эксперта. — Восемь дней.

Врач утвердительно кивнул.

— Очень может быть.

Капитан повернулся к Геновеве.