Клайв Касслер - Саботажник

— Кстати, вы не видели сегодня сенатора Кинкейда?

— Не видел со вчерашнего дня. Если вас интересуют операции с лесом, почему бы не поехать туда и не взглянуть самому?

— Именно туда я и направляюсь.

Лилиан вскочила.

— Я с вами!

— Нет! — хором произнесли Арчи Эббот и Осгуд Хеннеси.

Отец для пущей внушительности постучал по столу. Арчи улыбнулся и извинился:

— Я бы хотел, чтобы вы поехали со мной, Лилиан, — сказал он, — но политика Ван Дорна…

— Знаю. Я это уже слышала. Вы не подставляете друзей под ружейный огонь.

Джеймс Дешвуд разыскал монастырь Святого Свитуна, руководствуясь словами капитана Вилли Абрамса, проповедника Общества трезвости, о том, что там очень много монахов.

Монастырские земли занимали тринадцать тысяч акров от подножия хребта Санта-Лусия до береговых утесов Тихого океана. Грязная дорога в милях от ближайшего города привела его за железные ворота на неровное плато с фруктовыми садами, ореховыми деревьями и виноградниками. Церковь оказалась скромным современным зданием с витражами в стиле ар-нуво. В низких зданиях того же стиля жили монахи. Когда Джеймс Дешвуд спрашивал их о недавно поступившем, кузнеце по имени Джим Хиггинс, монахи отмалчивались.

Мужчина за мужчиной в развевающихся рясах проходили мимо него так, словно его вовсе не существовало. Монахи, собиравшие виноград и орехи, продолжали работать, как будто он с ними не заговаривал. Наконец один сжалился, подобрал палку и написал на грязи: «МОЛЧАНИЕ».

Дешвуд взял у него палку и написал: «КУЗНЕЦ?»

Монах указал на несколько амбаров и загородок напротив келий. Дешвуд направился туда, услышал отчетливый звон молота о железо и пошел быстрее. Обогнув амбар, он увидел тонкий столб дыма, поднимавшийся сквозь ветви каштана. Хиггинс пригнулся к горну. Он выковывал на наковальне подкову.

Под кожаным фартуком на нем была коричневая ряса. Голова под холодным дождем непокрыта. В рясе он казался еще больше, чем помнил Дешвуд. Одной могучей рукой кузнец сжимал массивный молот, другой — длинные клещи, которые держали раскаленное докрасна железо. Когда он поднял голову и увидел Дешвуда, в городской одежде, с саквояжем, Дешвуд едва сдержал сильное желание убежать.

Хиггинс долго и сурово смотрел на Дешвуда.

Дешвуд сказал:

— Надеюсь, вы не дали обета молчания, как остальные?

— Я послушник. Как ты меня нашел?

— Узнав, что вы бросили пить, я стал посещать собрания сторонников трезвости.

Хиггинс сердито хрипло хохотнул.

— Я думал, монастырь последнее место, где меня станет искать Ван Дорн.

— Вас испугал рисунок, который я вам показал?

Хиггинс поднял клещами раскаленную подкову.

— Стало быть, я ошибся…

— Вы его узнали, верно?

Хиггинс бросил подкову в ведро с водой.

— Тебя зовут Джеймс, так?

— Да. Мы оба Джимы.

— Нет, ты Джеймс. Джим — это я… — Он прислонил клещи к наковальне и поставил рядом с ними молот. — Пошли, Джеймс. Я тебе тут все покажу.

Джим Хиггинс пошел к утесу, Дешвуд — за ним. Он догнал кузнеца и шел рядом, пока они не остановились на потрескавшемся краю утеса. Насколько хватал глаз, расстилался Тихий океан, серый и грозный под хмурым небом. Дешвуд посмотрел вниз, и внутри у него все сжалось. В сотнях футов под ним в береговые скалы, вздымая фонтаны пены, бился прибой. Хиггинс заманил его сюда, на этот одинокий утес, чтобы столкнуть к смерти?

— Я уже какое-то время знал, что иду в ад, — серьезно заговорил кузнец. — Поэтому и простился с виски. Да не помогло. Бросил пить пиво. Без толку. — Он посмотрел на Джеймса Дешвуда горящими глазами. — Ты пришел — и всю душу мне переворотил. До смерти напугал. Заставил бежать и скрываться.

Джеймс Дешвуд не знал, что сказать. Что сделал бы в таких обстоятельствах Исаак Белл? Попробовал бы надеть наручники на эти толстые руки? Или позволил говорить дальше?

— Большие шишки основали этот монастырь, — продолжал между тем Хиггинс. — Многие монахи — бывшие богачи. От всего отказались, чтоб жить простой жизнью. Знаешь, что мне сказал один из них?

— Нет.

— Что я работаю так же, как библейские кузнецы, разве только жгу в горне не древесный уголь, а каменный. Они говорят, работать так, как в библейские времена, душе во благо.

Он повернулся спиной к океану и посмотрел на поля и луга. Мелкий дождь усилился, окутал сады и виноградники.

— Я думал, что здесь буду в безопасности, — сказал кузнец.

Он долго молчал, потом снова заговорил.

— Но не думал, что мне здесь понравится. Мне нравится работать на свежем воздухе под деревом, это гораздо лучше, чем чинить автомобили в вони. Мне нравится на природе. Я люблю смотреть на бурю…

Кузнец повернулся к океану, где ходили темные волны. На юго-западе небо почернело, как уголь.

— Видел? — спросил он, показывая на эту черноту.

Дешвуд видел мрачный, холодный океан, видел крошащийся утес под ногами и скалы далеко внизу.

— Смотри, Джеймс. Разве ты не видишь, что она идет?

Помощник детектива подумал, что кузнец свихнулся задолго до крушения поезда.

— Что я должен видеть, Джим?

— Бурю. — Глаза кузнеца горели. — Монах сказал, что бури приходят в основном с северо-запада, с севера Тихого океана, где холоднее. А эта идет с юга, где тепло. Буря с юга приносит больше дождя. Знаешь что?..

— Что? — спросил Дешвуд, чувствуя, как рассеиваются его надежды.

— Здесь есть монах, чей отец владеет беспроволочным телеграфом Маркони. Знаешь ты, что вот сейчас в четырехстах милях в море корабль передает в Бюро, какая там погода?

Он замолчал, обдумывая свое открытие.

Это была возможность подтолкнуть его к разговору, и Джеймс ею воспользовался.

— А вы знаете, что он заимствовал эту идею у Бена Франклина?

— Какую?

— Нам рассказывали в школе. Бенджамин Франклин заметил, что бури движутся одна за другой и можно определить, где они зарождаются.

Кузнец как будто заинтересовался.

— Это он заметил?

— И вот когда Маркони изобрел телеграф, стало возможно отправлять людей по дороге бурь. Вы верно сказали, Джим: сейчас беспроволочный телеграф Маркони позволяет посылать по радио штормовые предупреждения кораблям в океане.

— Значит, Бюро погоды уже какое-то время знает об этой буре? Здорово!

Дешвуд решил, что разговоров о погоде достаточно.

— Чем я вас испугал? — спросил он.

— Тот рисунок, который ты мне показал…

— Вот этот?

Дешвуд достал из саквояжа рисунок без усов.

Кузнец отвернулся.

— Это он пустил под откос «Коуст лайн лимитед», — тихо сказал он. — Только уши на твоем рисунке слишком большие.

Дешвуд обрадовался: он совсем близко. Он сунул руку в саквояж. Исаак Белл телеграфом велел ему связаться с полицейскими Южно-Тихоокеанской железной дороги, которых звали Том Криггс и Эд Боттомли. Криггс и Боттомли взяли Дешвуда с собой, угостили выпивкой, потом передали рыжеволосой в своем любимом борделе, потом накормили завтраком и отдали крюк, пустивший под откос «Коуст лайн лимитед». Теперь Дешвуд вытащил из саквояжа эту тяжелую чугунную штуку.