Икста Мюррей - Золото Монтесумы

— Я читала документы, обнаруженные нами в вашем рюкзаке.

— Да… я так и думал. Вам давно нужно было знать, что Томас набил себе карманы камнями и утонул. Проигравший неудачник! Я узнал об этом в Сиене. И мне прислали доказательство его смерти — вы видели свидетельство. Полицейские не нашли его тело, поэтому место его захоронения не указано. Но он не пропал без вести. Здесь нет ни тайны, ни загадки… — С угрюмым лицом Марко указал на лагуну: — Он утонул именно здесь, в этих водах. Так что примите мои соболезнования. А себя я не жалею. Так-то вот.

— От кого вы получили свидетельство о его смерти?

— От перекупщика краденого Сото-Релады, того самого, который доставил мне письмо Антонио.

— Мы прибыли. Мы уже у острова. Смотрите! — вдруг раздался напряженный голос Иоланды.

Сестра указывала вдаль. Сквозь туман над водой едва просматривалась равнина с невысокими холмами. За пристанью не видно было никаких строений, только черный как смоль пустынный остров, будто съежившийся от тишины, царившей над лагуной. Где-то в глубине его должна была находиться церковь.

Марко ушел в себя и смотрел на черную воду, словно наблюдал за тем, как тонет в ней де ла Роса. Но хотя мрачная атмосфера острова не способствовала дальнейшему разговору, мой мозг продолжал работать с удвоенной энергией.

Вопрос: Двое хотят убить друг друга. Как этому помешать?

Ответ: Указать им третьего врага.

А кто это мог быть? Антонио Беато Калиостро Медичи, точнее — его головоломка.

Я должна разгадать ее раньше Марко и Томаса. Мануэль правильно предостерегал нас от поспешности в решении загадки. Я и сама чувствовала, что мы что-то упускаем из виду, не говоря уже о загадочном «неудачнике» в соборе Санта-Мария-Ассунта. Для того чтобы найти на Торчелло золото, нам нужно было каким-то образом использовать слово, составленное из букв, выгравированных на четырех медальонах. Мы считали, что теперь нам известно это слово. Но разве стал бы Антонио нагромождать столько проблем, чтобы в результате получилось такое простое слово, как «Лупо» — «Волк», то есть его всем известное прозвище? Ситуация походила бы на анекдот, где дурак на требование назвать пароль отвечает словом «Пароль». Но Антонио был далеко не дурак. Я просто обязана была разгадать его последний и, возможно, самый каверзный и опасный трюк. А затем направить свои детективные способности на то, чтобы заставить Марко и Томаса забыть о давней вражде.

Заключительная подсказка определенно таилась в четырех установленных нами буквах.

— U — O — L — P, — бормотала я про себя. — LUPO. OPUL. ULPO. LOPU. «Nomen atque Omen».

Иоланда привязала лодку к пристани и, порывшись в огромной сумке Мануэля, достала фонарик. Мы ступили на погруженный во мрак берег, на который высаживались римские легионеры, а в средние века участники крестовых походов. Нашу маленькую экспедицию возглавляли мои родители, Марко брел сзади. Лихорадочно размышляя, я не разбирала, куда иду, тем более что все равно ничего не было видно.

— Держись рядом со мной, малыш, а то потеряешься, — велел мне Эрик.

Мы долго шли по тропинке, а вокруг благоухали розы и бергамот. Впереди клубился густой туман. Вдалеке над колючими зарослями возвышался купол собора Санта-Мария-Ассунта.

Сокровище Антонио маячило перед нами в образе этой церкви, чьи побелевшие от ночной росы кирпичные арки окон, как незрячие очи, безучастно смотрели на нас из темноты.

Мы шли к собору по узкой заросшей травой тропинке. Беспрестанно цеплявшиеся за наши ноги колючки и шипы наводили на мысли о костлявой руке смерти. Собор высился темной громадой, на фоне которой светлели пятна окон. Над увенчивающим купол распятием сиял ущербный диск луны, заливая все вокруг призрачным серебристым светом. Астрологи эпохи Ренессанса считали очень опасной эту фазу луны в середине лета, язычники называли ее «Луна богини Иштар». Ей в жертву приносились особые чашечковидные цветы, чтобы отпугнуть призраков, которых она могла вызвать.

Я старательно смотрела под ноги, но на песчаной почве не видела ничего похожего на эти волшебные растения, способные оградить нас от человека, который наверняка скрывался в темноте где-нибудь поблизости.

В серебристом сиянии луны мои родственники хранили полное молчание и упорно шагали вперед, будто их тянул за собой луч фонаря в руке Иоланды. Мы проходили по маленькой, казалось, вымершей деревушке. Отсутствие сторожей на улочке стало понятно, когда сестра направила свет на собор Санта-Мария-Ассунта и мы увидели ее массивные двери.

— Дайте-ка взглянуть, — сказал Марко.

Он нагнулся и стал ощупывать украшенные резьбой массивные деревянные двери собора.

Иоланда присела рядом с ним.

— Замка нет, — сообщил он результат обследования.

— Здесь нам не пройти, — тихо ответила она. — Черт, не хотелось бы мне здесь долго торчать, вдруг на нас наткнется какой-нибудь идиот и поднимет тревогу.

— А может, нам вовсе и не нужно проникать внутрь, — предположила я.

Иоланда согласилась:

— Действительно, Антонио мог назвать «неудачником» просто какого-нибудь человека, жившего здесь. Что там написано на медальоне? «Чтобы найти мой Желтый металл, надави на Неудачника в соборе Санта-Мария-Ассунта». Наверное, Козимо должен был допросить этого человека — оказать на него давление, — а для этого встретиться с ним у церкви.

— Нет, нас что-то ожидает внутри, а не снаружи, — уверенно сказал Эрик.

Мама вопросительно взглянула на него:

— Откуда вы знаете?

— Просто я уже понял, что он задумал. Антонио сам хотел убить Козимо, только сам, а не поручать осуществление своего возмездия какому-то посреднику. Он был сумасшедшим, но его безумие было такого рода, когда у людей развивается иное представление о мире.

— Что ты хочешь этим сказать?

Марко с видимым облегчением ответил:

— Он хочет сказать, что Антонио после смерти Софии вроде как свихнулся. Когда он все понял, познал истину. Понял, что надежды нет! Он понял, что люди — те же животные, что все мы однажды умрем, что мы не в силах влиять на ход жизни, что ничто в этом мире не является постоянным и неизменным, кроме нашего слабой и жалкой личности.

— И даже она изменяется, — уточнил Эрик.

— Да, верно, и это очень прискорбно, — ответил мой отец. — Но потому-то Вселенная и рождает дочерей и таких необыкновенных женщин, как Хуана, чтобы утешить человека перед лицом неизбежного конца жизни и…

— Отложим метафизику на потом, — резко оборвала его мама. — Вы знаете, Эрик, я тоже уверена, что в церкви есть что-то очень важное. Мы обязательно должны попасть в нее. Послушай, Мануэль, ты помнишь Бейцзин?

— Бейцзин…

— Когда мы втайне вывезли ольмекские тотемы.