Яков Рыкачев - Коллекция геолога Картье

Вскрыв тайник, Брокар занес в документ все события своего последнего дня в Париже. Он не знал, правда, ни фамилии, ни имени толстяка, но зато подробно описал местонахождение и внешний вид дома, где помещалась загадочная «Американо-европейская ассоциация помощи». Закончил он свою запись словами, в которых явно сказалось его душевное состояние:

«Сегодня, 26 мая, в три часа, вылетаю с названным Альбером Стампом за океан, в Вашингтон!»

— Прощай, Жаннетта! Знай же: если до двадцать шестого июня не будет от меня вестей, выполни свой долг!

— До свидания, мосье Луи… — она робко притронулась своей рукой к руке Брокара. — Я так привыкла к вам, мосье Луи… простите…

— Ладно, ладно… — не без смущения заключил Брокар, повернулся и вышел из квартиры.

Заехав домой, он упаковал в чемодан самые необходимые вещи и отправился на аэродром. Тут, на площадке, откуда стартовали самолеты на Вашингтон, он увидел Стампа и возле него стройную, рослую, светловолосую девушку с большими, широкого разреза, фарфорово-голубыми глазами.

— Познакомься, Клод, это мой друг, Эмиль Брокар, геолог. А это моя племянница.

Если не считать недавней деловой поездки в Лондон, Брокар всю свою жизнь провел в Париже и только в мечтах посетил в качестве богатого туриста все крупнейшие столицы и самые комфортабельные курорты мира. А сейчас он взаправду летит через океан на мощном лайнере в столицу Соединенных Штатов, в бумажнике у него лежит тысяча долларов, а впереди ждут его миллионы, и это уже не пустая мечта вечного неудачника. Он полулежит в глубоком удобном кресле и отдается чудесному ощущению покоя и беззаботности, твердо уверенный, что в это самое время парки, богини судьбы, неустанно прядут нить его счастья.

Время от времени Брокар поднимает склоненную голову и с интересом оглядывает ряды кресел, в которых расположились его попутчики. Все это, видимо, люди весьма почтенные, совсем не под стать ему: крупные дельцы, администраторы, военные, быть может, министры, конгрессмены, депутаты и, похоже, на том конце длинной кабины две голливудские кинозвезды: уж очень у них шикарный вид и свободные жесты, к тому же они дьявольски красивы!

Что же, скоро и он, Брокар, сможет войти в качестве полноправного члена в это избранное общество. Уж во всяком случае он не уступит им ни в уме, ни в образовании, ни в манерах. Взять хотя бы его соседа слева: квадратная, кабанья голова на толстой, бесформенной туше, тяжелый взгляд мутных глаз, толстые фиолетовые губы апоплектика. За два часа полета он только раз повернулся к Брокару и нагло прохрипел:

— Время?

Брокар ответил ему на это с педантичной, язвительной вежливостью:

— Пять часов, восемнадцать с половиной минут, сэр!..

Этот тип, похожий на карикатурного миллиардера из левой газеты, даже не поблагодарил его. Вообще-то пора кончать со всякой угодливостью, он, Брокар, должен чувствовать себя среди этих людей, как равный. Ведь он и внешне ничем, в сущности, от них не отличается: одет он со вкусом согласно моде, у него отличное белье, носки, ботинки, дорогие часы-браслет, строгое, энергичное, хорошо выбритое лицо джентльмена. А в Вашингтоне он еще пополнит свой туалет.

Однако какие прекрасные волосы у этой стамповской племянницы, чистейший золотой лен! Они сидят рядом — дядя и племянница — впереди Брокара и время от времени перебрасываются пустыми фразами.

— Как ровно идет самолет, не правда ли, дядя Альбер? — говорит девушка звонким голосом, слышным на всю кабину.

— Да, дорогая Клод, ровно.

Молчание.

— Дядя Альбер, а вы много летали в своей жизни?

— Нет, дорогая, мало.

Молчание.

— А вы бывали в Вашингтоне, дядя Альбер?

— Нет, дорогая Клод, не бывал.

— Ну, а в Америке бывали, дядя Альбер?

— Нет, не бывал.

В голосе Стампа слышна досада, и Брокар почему-то решает, что он лжет: и летал он, должно быть, немало по свету, и не раз бывал в Соединенных Штатах и, наверное, в Вашингтоне. Надо будет все-таки дознаться, что за птица этот Альбер Стамп.

По правде сказать, юная Клод очень привлекательное существо. У нее прелестная фигура, длинные, прямые, прекрасной формы ноги, в меру высокая девичья грудь, чудесный свежий рот, удивительные глаза. Но в глазах есть все же что-то странное, а что именно — не понять. Равнодушие? Холодность? Пустота? Нет, все не то.

А может, она вовсе и не племянница Стампу? Такие вот пожилые жуиры нередко называют племянницами своих юных наложниц. Во всяком случае, в качестве наложницы она слишком хороша для этого темного типа. Кто знает, если ему, Брокару, и на деле достанутся миллионы долларов…

Дверь кабины открывается, входит очень худой, седовласый и вместе моложавый человек в форменной тужурке.

— Я помощник командира лайнера, — говорит он. — Нет ли у господ пассажиров просьб или претензий?

В его манере держаться много достоинства и какая-то печальная серьезность. Пассажиры не отзываются на его вопрос, но обращенные к нему взгляды выражают уважение и симпатию.

— Что же, — помощник капитана улыбается милой, застенчивой улыбкой, обнажающей ровный ряд искусственных зубов, — я вижу, наши уважаемые пассажиры довольны своей участью и не мечтают о лучшей.

Он прошел вперед, вдоль рядов кресел, и вдруг словно споткнулся перед креслом, где, улыбаясь ему в ответ, сидела Клод. Он как-то пронзительно посмотрел на нее, отступил на шаг, зашатался, из горла вырвался протяжный, сдавленный крик:

— А-а-а!..

В первое мгновение никто не понял, что происходит, и только Брокар, сидевший за спиной Клод, увидел, как обморочно побелел лицом помощник командира. Он вскочил с места и ухватил его за плечи:

— Что? Что с вами?

Но тот, видимо, уже опамятовался, только в глазах его как бы застыл страх.

— Нет, нет… это же невозможно…

Он вдруг по-детски глубоко всхлипнул, отвел от себя руки Брокара, резко повернулся и неестественно-твердым шагом вышел из кабины.

Тотчас же кабина наполнилась смутным говором многих голосов, похожих на пчелиное жужжание.

— Что с ним такое?

— Что это было?

— Видели, как он побледнел?

— Слышали, как он вскрикнул?

— Это вон из-за той девушки!

— Какой девушки? Что вы говорите?

— Что за ерунда, при чем тут девушка?

— А я вам говорю при чем!..

Многие пассажиры сошли со своих мест и, не решаясь подойти вплотную к креслу, где сидела Клод, образовали около нее и Стампа неширокий полукруг. Особенно любопытствовали две кинозвезды, они все ближе подбирались к Клод. А девушка, склонив светловолосую голову, вся сотрясалась от рыданий, не слушая бессмысленных слов утешения, которые расточал ей Брокар. И тут Стамп, встав во весь рост, с искаженным от злости лицом громко крикнул на всю кабину: