Василий Гузик - Не выходя из боя

Чуть задумавшись, чтобы не упустить что-то важное, полковник Тихонов продолжал:

— Удивительным образом аккумулируя и усиливая энергию и работоспособность каждого из нас, Николай Яковлевич постоянно подавал пример скромности, самоограничения в быту и безграничной и обязательно творческой самоотдачи в работе. С ним трудно только тем, у кого потухшие глаза и равнодушное сердце. Остальным легко и необычайно интересно. А какой силы воли человек! Не каждый бы смог так стойко перенести несколько тяжелейших операций и остаться в строю… О Николае Яковлевиче и его работе можно говорить много. Скажу коротко: нам здорово повезло. И нашему подразделению, которым он, считаю, успешно руководил шесть лет, и всему нашему управлению.

Не подумайте, что я преувеличиваю достоинства Николая Яковлевича — у нас это не принято. Спросите любого сотрудника, и каждый вам скажет: в политической и специальной учебе, в организации музея, в проведении торжественных вечеров и волнующих ритуалов посвящения в чекисты и вручения удостоверений — во всей профессиональной, общественной и духовной жизни и атмосфере коллектива управления есть частица души этого внешне неприметного, но, несомненно, незаурядного человека, имеющего прежде всего авторитет личности, а не должности.

Да, полковник Тихонов, безусловно, прав, так говоря о Николае Яковлевиче. Но справедливости ради отметим, что и Евдокимову тоже сильно повезло. И не только с чекистским коллективом управления и его руководством. Те относительные легкость и быстрота, с которым он вошел в новое дело, во многом были предопределены тем, что чекистская профессия почти полностью вбирала опыт партийной работы и уж, конечно, полностью опиралась на него. Причем партийный подход Евдокимова, его чекистская мудрость и широта взгляда на жизнь сказываются прежде всего в постоянном и углубленном анализе и обобщении отдельных негативных фактов и явлений, с тем чтобы не допустить их перерастания в негативные процессы. Особенно среди молодежи, которую активно атакует вражеская пропаганда. При этом Николай Яковлевич и его коллеги стремятся всячески расширить масштаб и действенность профилактических мер, привлекая радио, телевидение, печать — все средства массовой информации, включая многотиражки фабрик, заводов, предприятий и учебных заведений. Не сенсационные сообщения, а каждодневная воспитательная пропагандистская работа чекистов при участии партийных, советских, комсомольских организаций и всей общественности — таков принцип, которого Евдокимов придерживается строго и сам делает очень много для его торжества. А выполняя свои прямые чекистские обязанности, он не раз силой своего убеждения и слова развенчивал идейно вредные заблуждения отдельных граждан, чьи письменные и устные раскаяния полны и обычной человеческой благодарности за спасенную судьбу и искреннего уважения и удивления. Потому что некоторые из них не ожидали встретить в стенах управления КГБ сотрудников, людей, подобных Евдокимову и его товарищам.

Но и став настоящим чекистом и уже будучи заместителем начальника управления КГБ, Николай Яковлевич не перестал быть пропагандистом и агитатором. (За что, кстати, занесен в книгу Почета ГК КПСС.) Его часто можно видеть на трибуне выступающим с лекциями и докладами, похожими на размышления вслух. И всегда в них наряду с острыми актуальными вопросами борьбы против идеологической диверсии врагов, постоянным утверждением духовной и нравственной силы и могучести советского народа есть воинствующее неприятие спекуляции словом, превращения его в пустой, а потому вредный звук. Труженик с малых лет, он, конечно, знает силу слова. Но только такого, которое обеспечено жизненностью наших идеалов.

— Мы иногда забываем, что убеждения — это не только мысли, но и чувства, — говорил он в одном из своих выступлений. — Чтобы доходить до ума и сердца человека, надо все это делать без стандартных, штампованных, набивших оскомину фраз, без трескотни, без того, что принято называть формализмом в идейно-воспитательной работе.

А выступая перед своим коллективом с размышлениями о рациональном использовании досуга, Николай Яковлевич горячо ратовал за системное и целенаправленное самообразование.

— Главный путь самообразования, — говорил он, — это чтение, чтение и еще раз чтение. Чтение не под нажимом или контролем, а как первейшая духовная потребность, как пища для голодного. Причем чтение должно быть продуктивным и осмысленным, вызывающим по ассоциации собственные размышления, выводы, дающие пищу, нагрузку аппарату мышления. Я не хочу навязывать своих вкусов, методов чтения, тем не менее порекомендовал бы в качестве обязательного чтения документальную и художественно-документальную литературу: дневники, записки, письма, мемуары, воспоминания, статистические сборники, публицистику, книги серий «Жизнь замечательных людей», «Пламенные революционеры». На каком основании? Как мне представляется, если говорить коротко и общо, то именно через такую литературу можно не только наиболее точно, объективно и зримо представить эпоху, жизнь предшествующих поколений, но и извлечь полезные уроки для себя…

Заканчивая, остается только сказать, что Николаю Яковлевичу Евдокимову было досрочно присвоено воинское звание «полковник», что случается очень редко. Этим высоким воинским званием, а также знаком «Почетный сотрудник госбезопасности» и государственными наградами отмечено не только его личное участие в успешном решении ряда очень сложных дел, но и то, что под его руководством ярко раскрылись способности многих сотрудников. Он вдохновил и окрылил их примером собственной судьбы, постоянным жизнетворчеством, активной и созидательной работой мысли и души.

Бывают моменты, когда даже самая запутанная история, сложное дело вдруг в одно мгновение приобретают необыкновенную стройность и ясность. Вот сейчас оно наступит, это мгновение, и отпадут все сомнения, уйдут прочь подозрения, в разорванную цепочку доказательств встанет недостающее звено, и истина наконец восторжествует. Именно такое состояние переживал капитан Озеров, сидя в кабине машины и внимательно осматривая подходы к зданию конторы совхоза.

До встречи оставались минуты. Не недели, не месяцы кропотливого и, казалось, безвыходного поиска, а считанные минуты. Сдерживая невольное волнение, Озеров скорее уж подсознательно оценивал обстановку, искоса наблюдая за соседкой. Их запыленный «газик» стоял в ряду других машин у конторы совхоза. Мимо шли и шли люди, озабоченные своими уборочными делами, громко переговариваясь о хлебе, погоде, горючем, недостающих запасных частях. Сейчас среди них пройдет человек, встреча с которым разрешит все сомнения или заставит снова продолжать долгий и многотрудный розыск.