Ульмас Умарбеков - Клад у семи вершин

Назир задумчиво ходил от камня к камню, будто надеялся увидеть то ли свои следы, то ли следы сына… Остановился у чинары. «Как похожа на человека, — подумал, — а ветка сухая — будто ребенок потерянный… Турсун, приходя сюда, наверно, приносил тебе воду, чинара? Конечно, приносил… И я скоро приду, напою тебя водой. Погоди немного, вот приедут геологи из Ташкента искать то, что прячут горы, и я с ними приду, напою твои корни…»

Подошел Сафар, тронул друга за плечо:

— Что задумался?

— Высыхает… — Назир показал на горбатое дерево.

— Сколько ж ей лет? Помнишь, мы стада здесь молодыми парнями пасли, она и тогда была такой, тоже, казалось, высыхала… На камнях растет.

— Она как настоящий человек, — живет там, где трудно… Держится.

— Солнце зашло, — сказал Сафар. — Возвращаться пора. Когда твоих геологов ждать, скоро?

— Думаю, скоро.

— Я неделю еще простою здесь, если придут, моя юрта — твоя юрта.

— Спасибо, друг… — растроганно поблагодарил Назир.

— Где вы пропадали, дедушка? — Зулейха встретила старика во дворе. — Я жду не дождусь вас, и Саксанбай-ата не знает, куда вы пошли…

— В горы ездил, к Семи вершинам. Придут геологи — сам их поведу, место покажу.

— А придут разве?

— Конечно, начальник в Ташкенте обещал. Сами, говорит, к вам будем… Да, тебе Утан привет передавал… Молодец парень, собой хорош. Поди, девушки заглядываются, а?

Зулейха покраснела и отвернулась.

Геологи объявились через неделю, и хотя Назир ждал их теперь каждый день, увидев — растерялся. Приехали двое, оба молодые парни. Тут же собрались в горы.

Старший, по имени Сабир, объяснил старику:

— Проверим магнитометром. Будет нам удача, тогда еще приедем. Но, честно говоря, надежды на успех мало.

— И мне не верится, — поддержал его второй геолог. — Хризаколо — и столько лет лежит, никто не нашел!..

— О чем говоришь, сынок, что лежит?

— Хризаколо, отец, металл такой…

— Да ну? — удивился старик. — Это в камнях-то?

Парень улыбнулся:

— Настоящий металл, отец.

— Потому и сомневаемся, — объяснил Сабир. — Это ведь не шутка — хризаколо!

Когда добрались до ущелья Чабана, Назир присел отдохнуть на камень, устав не то от подъема, не то от волнения, а геологи собрались идти дальше.

— Ну, отец, молитесь богу, пусть пошлет нам удачу! — крикнул на прощанье Сабир.

Какое-то время сверху, со склона слышался еще смех геологов, шумели, скатываясь, камешки, потом все замерло — будто ушла отсюда жизнь. Старик прислушался — ничего, ни звука не слыхать. Оглянулся — выжженная степь, обвисшие вянущие листья чинары.

— Хризаколо… — повторил он незнакомое слово. — Металл… Может, если б нашли его в войну, и Турсун вернулся бы?..

Эта мысль не давала покоя старику, даже голова у него заболела, и, чтобы не думать, стал он смотреть в голубое небо. Там плавал орел, парил, распластав широкие крылья.

— Лети высоко, птица, — пожелал старик, — только к земле не бросайся, смерть никакой твари божьей не неси!

Орел послушался — покружил над горой и растаял в синеве.

Время шло, геологов все не было. Похолодало, старик надел чапан. Прислушался еще — не идут ли, но услышал вдруг бубенчики, а потом и песню услыхал тягучую, как ход стада, долгую, как пастушья тропа… Назир узнал по голосу Сафара: перегоняет стадо, на новое место перекочевывает. Да, голос у него не ахти какой, не лучше, чем у Назира, прямо скажем, но поет с душой… Сын есть, радость есть — отчего не петь? В жизни ведь как? Есть о ком заботиться, наполнена жизнь, — значит, живет человек. Не о ком беспокоиться — и радость не в радость. Вернулся бы с войны Турсун, разве не пел бы Назир, не принял с радостью на свои плечи тысячу забот о нем и детях его?..

Да, а что ж геологи все не спускаются? Но, может, оно и лучше: дольше будут искать — вернее найдут? Назир сидел на камне, терпеливо ждал. Он вспомнил, что, когда вышел на пенсию, уставал сидеть без дела, — сам, не привык к этому и других, кто работу не любил, не жаловал. Даже в чайхане сидеть не любил — редко когда вечером заглянет, побудет немного — и домой, там дела есть. А сейчас, видно, сдавать начал, старость свое берет. Вот ведь — сидит ждет, и не устает сидеть. Да и в саду тоже ищет теперь, где тень, и отдохнуть пристраивается, а раньше, бывало, все ходит, смотрит за деревьями, пока внучка в дом не позовет.

Устал он немножко, что и говорить, но это ничего, пройдет, это он без Зейнаб устал… Сила в руках есть еще… Он посмотрел на свои сухие, жилистые руки, на загрубевшие ладони и остался доволен: крепкий он еще, да. А что в боку покалывает — ерунда это. Вон у Саксанбая спина болит, а ничего, молодцом держится.

К ногам старика скатился сверху камень, потом послышался смех, разговоры — все повторилось в обратном порядке: геологи спускались вниз по склону.

Сердце у старика забилось встревоженно, он хотел — и не смог подняться с камня, где сидел.

— Ничего там нет, отец! — весело крикнул издали еще один из парней.

— Что, что? Как — нет?! — растерянно переспросил Назир, чувствуя холод в спине — будто сыпали ему на открытое тело белый мертвый снег.

— Ничего нет… — повторил и старший из геологов, Сабир. — Зря вы, отец, беспокоились, и мы зря приехали.

— Да я сразу не поверил, — продолжал парень помоложе. — Чтоб лежало так просто, рядом — приходи да бери! Ведь были здесь с Кадыровым не раз — уж нашли бы, если б что стоящее… Не беспокойте себя, не теряйте времени, отец, — вам-то что за польза от поисков наших?

Назиру сделалось жарко, кровь бросилась в лицо, он молодо поднялся — словно пружиной его подкинуло. Парни будто впервые увидели его выцветшие стариковские глаза, глубокие морщины на лице — и почувствовали силу, исходившую от этого человека, и еще то, что силу эту надо уважать.

— Польза мне какая? Откуда взял ты это слово? Здесь работал мой сын, здесь его дело недокончено!

— Не обижайтесь на нас, отец, — попросил старший, Сабир. — Но ведь сын ваш мог ошибиться, понимаете? Тогда металл дороже золота был, а он, на фронт уходя, никому не сказал о таком кладе. Значит, сам не уверен был — как думаете?

Назир испугался такого поворота разговора. Он не хотел, чтобы геологи ушли, ничего не найдя, и, поборов горечь и обиду, спросил с надеждой:

— Может, прибор ваш ошибся?

— Что вы, отец! Человеку, придумавшему наш прибор, Ленинскую премию дали!

— С ним мы будто сквозь землю видим! — подхватил второй парень. — Это сын ваш ошибся, ясное дело, так что пошли мы. Какой матч пропустили, да, Сабир? — и все зря!

— Ты камни взял?

— Взял, взял… Ну что, отец, идемте?

Назир сделал несколько шагов вслед за геологами, потом остановился, нагнулся, поднял камень, тот, что скатился к нему сверху и сказал этим о возвращении геологов, сдул с него зачем-то пыль…