Ростислав Самбук - Марафон длиной в неделю

Майор схватил трубку, сожалея, что напрасно не отказались от второй тарелки супа, отведали бы грибов, а теперь... В трубке раздался голос Карего. Бобренок слушал и смотрел на Толкунова: капитан уже поднялся из-за стола и поправлял на поясе кобуру с пистолетом.

Бобренок положил трубку и побежал обуваться.

— Виктор уже выехал, — только и сказал он.

Пани Мария попыталась протестовать:

— Как же так, ведь грибы остынут...

Однако офицеры уже забыли и о супе, и о грибах, вероятно, и о самой хозяйке. Ее протест прозвучал как голос вопиющего в пустыне. Толкунов даже скривился как от зубной боли, но Бобренок, натягивая сапоги, пообещал бодро:

— Ничего, пани Мария, никуда грибы не денутся, разогреем.

— Неужели нельзя пять минут?..

— Даже минуты! — Бобренок пружинисто поднялся, захватил ремень с кобурой и бросился к дверям вслед за Толкуновым.

Павлов нервничал: прошло семнадцать минут после того, как солдаты отправились к телефону, а как говорится, ни слуху ни духу...

А если женщина в синей косынке сейчас выкатит велосипед из парадного, сядет на него и уедет?.. Трамваи вон как редко ходят, за десять минут — один, и счастье, что тогда подоспел...

Ну, что в таком случае делать? А приказ строгий: не задерживать, только следить.

«А я вам кто, — раздраженно думал Павлов, — старший лейтенант Красной Армии, а не сыщик. Легко сказать: следить...»

Из дома вышла женщина в красной юбке, и Павлов весь напрягся. Но сразу же облегченно вздохнул: совсем еще девочка, лет шестнадцати, и идет, то ли подпрыгивая, то ли пританцовывая, радуется жизни, не предполагая, какие заботы мучают людей.

За эти семнадцать минут — Павлов взглянул на часы и уточнил, что прошло уже восемнадцать, — из дома вышли четверо, не считая этой веселой девчушки. Мужчина в шляпе, темном костюме, с чемоданчиком. Направился к центру. Пара — муж и жена — появилась чуть ли не сразу за ним. Жена красивая и молодая, вероятно, влюблена в мужа, потому что заглядывала ему в глаза и улыбалась светло, а он — старый, ну, положим, не такой уж и старый, но все-таки...

Сначала старший лейтенант подумал, что негоже молодой женщине так влюбленно смотреть на мужчину, старшего вдвое, но потом решил, что это, по-видимому, отец и дочь. Значит, все в порядке и нечему удивляться.

А потом вышла из дома монахиня. Павлов уже привык к ним на львовских улицах. Шла потупив взгляд, ничего не видела вокруг и держала четки в сложенных на животе руках. Некрасивая пожилая женщина, она тоже повернула к центру, плелась, постукивая грубыми деревянными подошвами по каменным плитам тротуара, и шум от ее шагов долго еще доносился до старшего лейтенанта.

И вот, в завершение, веселая, жизнерадостная девчушка в красной юбочке...

Девочка стояла на углу переулка и проспекта. Небось она вышла из дома просто так, никуда не спешила, а может, ждала кого-то. Она уже заметила старшего лейтенанта и бросала на него любопытные взгляды. Павлов сделал вид, что прогуливается, отломал веточку каштана и, помахивая ею, направился к трамвайной остановке. И в это время из-за поворота выскочил «виллис» с военными. Он затормозил возле старшего лейтенанта, и чернявый горбоносый майор спросил:

— Старший лейтенант Павлов?

— Да. — Павлов удивился осведомленности майора, но чернявый не дал ему времени на размышления.

— Куда зашла женщина в синей косынке? — поинтересовался майор, выскочив из машины.

Павлов указал на трехэтажный дом в переулке.

— Когда? — уточнил майор. Старший лейтенант сверился с часами.

— Девятнадцать минут прошло.

— И не выходила?

— Я бы не стоял тут как последний дурак.

— Не надо обижаться, — примирительно сказал майор. Переглянувшись с капитаном, тоже выскочившим из «виллиса», он спросил у него: — Познакомимся с нею?

— Конечно.

— Из дома можно пройти в садик, а там — калитка. Выходит в тот закоулок, — указал Павлов.

Майор подумал лишь секунды две или три.

— Виктор, прикроешь калитку, — приказал он. — А вы, старший лейтенант, понадобитесь нам.

Они пересекли улицу и направились к парадному, сопровождаемые удивленными взглядами девушки в красной юбке. Павлов коснулся майора локтем.

— Видите, вон, в красной юбке?.. Она из того же дома, — кивнул он в сторону девушки.

Бобренок замедлил шаг, вдруг остановился и подозвал девушку. Она подошла, не испугавшись.

— Вы живете тут? — указал майор на трехэтажный дом.

— Ну да! — ответила вызывающе, вроде это была особая честь — жить именно здесь.

— Давно?

— Родилась тут.

— А кто ваши родители?

— Отец в Красной Армии, мать работает в магазине.

— В Красной Армии? — переспросил Толкунов.

— А как же, с первого дня войны.

— Пишет?

Девушка как-то сразу сникла.

— Нет, — созналась, — но мы ждем писем.

— Правильно, — одобрил капитан. — Львов недавно освобожден, письма еще идут.

— И я говорю маме...

— Это она ездит на велосипеде — женщина в синей косынке? — быстро спросил Бобренок.

— Нет, то наша соседка, пани Василина. А что?

— В какой квартире живет пани Василина? — Бобренок пропустил мимо ушей вопрос девушки.

— На первом этаже справа. Вон ее окна.

— А вас как звать?

— Софией.

— Скажите, Соня, давно тут живет пани Василина?

— Нет, еще недавно немецкий гауптман жил. Машиной ездил...

— И пани Василина поселилась перед нашим приходом?

— Откуда знаете?

— Догадываемся, — совсем фамильярно подмигнул Бобренок.

— Пани Василина сейчас дома? — спросил Толкунов.

Девушка пожала плечами:

— Мы с ней не имеем дела.

— Почему?

— А она ни с кем тут не водится.

— Нелюдимка?

— Кто ж ее знает, может, потому, что редко бывает дома.

— Может, и потому, — согласился Толкунов равнодушно, однако смотрел напряженно. Спросил: — И никто к ней не ходит?

Девушка немного подумала и ответила не совсем уверенно:

— Я никого не видела.

— Например, военные?..

— Нет, — покачала головой, но тут же запнулась и добавила: — Как-то заходил какой-то лейтенант...

— Ну? — нетерпеливо наклонился к ней Толкунов.

— Понимаете, — махнула рукой девушка, — он просто стоял на первом этаже, а я спускалась по лестнице. Мы на третьем живем. Почему-то мне показалось, что к пани Василине, но он спросил, не живет ли тут какой-то Васюков. Я ответила, что впервые слышу...

— А-а, все это чепуха, — вроде бы равнодушно прервал их беседу Бобренок. — Так зайдем к пани Василине? — Он спросил это нарочито небрежно, как будто этот визит совсем не интересовал его: могли зайти к пани Василине или не зайти, и расспрашивают они о женщине в синей косынке просто так, из праздного любопытства.

— Можно зайти на минутку, — поддержал его игру Толкунов. — Говорите, на первом этаже справа? — Не ожидая ответа, он сунулся в парадное и нажал на кнопку звонка у дверей с почтовым ящиком посредине. Никто не ответил, и Толкунов позвонил еще раз — с тем же результатом.