Сергей Высоцкий - Искатель. 1997. Выпуск №3

— И правда! Я что-то зарапортовалась! — Она вздохнула. — Пишите требование на предков.

На сегодня все его дела в архиве были закончены. Заказанные материалы поступят в читальный зал только через два дня. И никакие улыбки, никакие посулы свозить Таиску на дачу не помогут получить их пораньше.

Фризе поднялся со стула. Генриетта смотрела на него с надеждой.

— У тебя есть женщина?

— Почему ты не спросила, есть ли у меня жена?

— Не вижу обручального кольца.

— Так просто?

— Чего же тут сложного?

— Но не все женатые мужчины носят обручальные кольца.

— Не носят бедные.

Перед такой логикой Фризе терялся и замолкал. Особенно, если собеседником была женщина. Красивая женщина. Боялся ненароком сказать что-нибудь обидное.

Генриетта расценила его молчание на свой лад.

— Ты, дружочек, кольцо не носишь. Но и впечатления нуждающегося мужчины не производишь. Значит…

— Значит, холост. Но имею любимую женщину, на которой скоро женюсь.

— Жених?

— Угу.

— Когда свадьба?

— Как только невеста закончит университет.

— Бог ты мой! У тебя любовница — сыроежка. Ей хоть исполнилось шестнадцать?

Этот безобидный треп мог продолжаться до бесконечности. Даже ночью. И самое главное — Генриетта не обижалась, что ее новый любовник рассказывает о другой женщине. Наверное, поинтересуйся Фризе — и она так же спокойно расскажет ему любые подробности своей интимной жизни. С Генриеттой было легко. Но странным, парадоксальным образом эта легкость точила его душу тревожным червячком.

«Уж не думает ли таким образом моя новая подружка сделать меня клиентом своего бюро? — размышлял Владимир. — Просчитается».

Но подружка, оказывается, имела другие планы. О чем, ни капельки не смущаясь, тут же поведала:

— А я думала выйти за тебя замуж. Генриетта Фризе! Очень звучно Ты — Стрелец, я — Дева. Астрологи говорят, что увлеченный идеей Стрелец должен прийти к практичности Девы!

— Тебе не нравится твоя фамилия?

Генриетта не ответила. Она села и, стукнув себя по лбу ладошкой, радостно сообщила:

— Володька! Я вспомнила! Вспомнила!

— Что вспомнила, красавица?

— Ты спрашивал про того журналиста. Помнишь? Которого убили.

— Разве спрашивал?

— Спрашивал! Я даже подумала — не шпик ли ты?

— Спасибо, лапочка.

— Ты спросил и забыл. А я все думала, думала… Вспомнила, что в тот день, когда его убили, он из читального зала ушел с каким-то парнем… Он еще внизу звонил с автомата, а парень его ждал. Какой-то он не такой…

— Журналист?

— Да нет! Леня Павлов — мужик видный, а новый парень — «пиджачок». Я даже лица не запомнила. Блеклый. Он и приходил в читалку всего один раз. Но что-то не запало. А сейчас про знаки зодиака сказала, — тут Генриетта сделала красноречивый жест ладонью у виска, — словно выключатель щелкнул. Вспомнила! На руке у него татуировка клевая — геральдический образ солнца. Не помню только, в какой я его книжке видела.

— Да ты просто Шерлок Холмс в юбке! — сказал Фризе и притянул Генриетту к себе.

«Геральдический образ солнца? Геральдический, геральдический… Что за татуировку показывал мне следователь, ведущий дело об убийстве «верхолаза»? Там были три буквы… Три буквы! Три буквы! — В голову лезла всякая дурь. Фризе попытался сосредоточиться. — Три буквы — SOL! SOL! Как будет солнце по-латыни? Хоть убей, не помню! Генриетта, конечно, знает — ни о чем ее расспрашивать не буду. SOL… Черт! «О, соле мио!» Карузо! «О, мое солнце!».

Первый раз встречаю такую наблюдательную женщину.

И такую красивую, — добавила Генриетта, прижимаясь к его групп — Тебя этот парень уже не интересует? Только я?

Что мог ответить Владимир? Только то, чего в этот момент от него ждали…

Дома он внимательно изучил каталог блатных татуировок — в последние годы тюремно-лагерный быт, сленг, татуировки усердно преподносили обывателю в десятках специальных книг и журналов. Да и романисты не скупились уснащать речь своих персонажей блатной феней. А в выступлении молодого свободомыслящего литературного критика вполне могла ненароком проскользнуть фраза о том, что «один из героев Александра Куприна вознамерился «жать объедки», жениться на проститутке».

Среди лагерно-тюремных наколок татуировки, о которой говорила Генриетта, не было.

Фризе не хотел показывать приятельнице свою заинтересованность и не стал ее подробно расспрашивать. А теперь пожалел о своей чрезмерной осторожности. И вдруг вспомнил ее рассуждения о том, как подходят Стрелец и Дева друг другу в партнеры. И даже в супруги.

Ну, конечно же! Астрология! Эту наколку она назвала наукообразно — геральдический образ! Астрологическая сыпь — первый признак болезни смутного времени — коснулась Генриетты в полной мере.

Фризе постоял посреди кабинета, внимательно разглядывая книжные шкафы. Вспомнил, где хранил отец собрание справочников и трактатов по оккультным наукам.

Таких книжек оказалось не очень много — шесть-семь изданий, выпущенных в начале века. В одной из брошюр с неразрезанными страницами Владимир обнаружил двенадцать рисунков — символов планет солнечной системы. Они и обозначены были так, как назвала их Генриетта: «Геральдические образы планет».

Интересующий Фризе образ солнца выглядел вполне импозантно. Вверну — корона. Потом три латинские буквы «SOL». И внизу — щит, в центре которого луна в обрамлении двух восьмиугольников и креста.

«Ну, Генриетта! — с одобрением прошептал Владимир. — Не напрасно я скармливал тебе самые отборные сардельки!»

Вовсе не чешские события привели к нему на дачу, а потом и на городскую квартиру охотников за чужими секретами! Кому-го позарез понадобилось узнать, чем занимается частный детектив Фризе в историческом архиве.

Владимир знал, что существует закон парности случаев — когда к врачу приходит больной с очень редкой болезнью, то следует ожидать и второго бедолагу с таким же недугом. Знал, но не мог поверить в то, что парень-«пиджачок», с которым Леня Павлов отправился в свой последний путь, и «альпинист», убитый прошлой ночью, разные поди. Не может быть. чтобы два человека с такой редкой наколкой вынырнули на поверхность так близко друг от друга. А это значит…

Проще всего было бы показать Генриетте фото убитого. Проще всего. Но «кратчайший путь — самый долгий», — говорили древние римляне.

Фризе не мог полностью довериться своей новой приятельнице. И не мог заполучить у следователя Колобова фотографию, не объяснив, зачем она ему нужна. А сказать — значит признать, что вся история с «альпинистом» имеет к нему прямое отношение, что он, Фризе, хоть и косвенно, причастен к гибели этого человека. И, главное — что он расследует убийство Леонида Павлова. А признание в нарушении правил частного сыска грозит утерей лицензии.