Александр Бруссуев - In vinas veritas

Работникам музея преподнесли небольшие подарки, защищаясь от излишнего интереса к некоему невысокому человеку в черном плаще, взявшем в привычку хоть раз в день присесть на широкую ограду в направлении к городу. Так он проводил некоторое время в задумчивости, потом слезал, отряхивался и неторопливо уходил. Даже назойливый дождь не нарушал графика созерцания мокрых домов внизу. Ну, а тот факт, что этот человек приходил сюда же еще под покровом ночи, вообще оставался никому неведомым. В темноте увидеть его было просто невозможно.

Вот и сейчас, спускаясь к городу, Немо удовлетворенно подводил итог проведенной работе. Как вовремя подвернулись под руку эти двое граждан России! Пусть они пытаются упрямо упорствовать — это ничего не изменит. Нет такой силы, которая могла бы противостоять ему. За исключением, конечно, специально подготовленных людей, которые в большинстве своем влачат жалкое существование, работая на государство. Вот с ними и придется сразиться в свое время. Сразиться и победить! В этом капитан был уверен.

А эти двое русских парней сыграют свою роль, уготованную им, и исчезнут. Или улетят в свою страну, или пойдут в английскую тюрьму — это уже безразлично. Хотя, поинтересовавшись в недалеком прошлом о судьбе их далеких предков, были обнаружены прелюбопытные факты.

Любой человек, как известно, несет груз опыта предыдущих поколений, порой, даже и не догадываясь об этом. Мысли этих двоих прочитать Немо было не под силу, как, впрочем, и любому так называемому «телепату». Но вот пробежаться по всему сокрытому веками генеалогическому древу особого труда не составило.

У карела, например, один далекий предок ходил в «берсерках», за что и поплатился. Берсерков, вообще-то, было в свое время преизрядно, но этот отличался тем, что в святом ожесточении боя не терял способности мыслить. Ему не нужно было кричать после битвы специальные слова, означающие, что враг разбит и вокруг одни свои. Но все равно в свое время он расстался с бренным телом, увлекая за собой в другой мир более пятнадцати кривоногих мастеров махания саблей. Поразительный результат!

Другой был привязан всеми своими обозримыми поколениями к берегам реки, называемой «Волга». Один из предков был знаменитым мечником, как его прозвали соседи по деревне. Мог выбежать под дождь, круча над головой свой полуторный меч, сам оставаясь при этом совершенно сухим. А все оттого, что, будучи еще подростком, угораздило его оказаться плененным более цивилизованными далекими южными соседями, что, однако, не смогло его удержать на чужбине больше двадцати лет. Вернулся он домой, доказал право быть полностью независимым, но, защищая интересы своих односельчан, все таки съел однажды неприемлемую организмом субстанцию, заснул — и уже никогда не проснулся. Людская зависть и не таких богатырей в сыру землю ложила.

То есть характер у этих двоих должен быть будь здоров!

И они поддаются его воздействию, как бы ни противились. Но, что очень странно, иногда контакт устанавливается не в пример легче, нежели за сутки до того. Хотя, не стоит на это обращать внимания.

Немо шел по направлению к своему маленькому гостевому домику, чтоб там выслушать отчеты о работе, представляемые ему лично одним из новоявленных мессий этого мира, а на самом деле своим бывшим старпомом, по временам старого доброго «Наутилуса».

Забавно вспомнить слова, которые выдал, терзаемый волей Немо, этот морской инженер.

«Что ты знаешь про одиночество, индус? Для тебя это всего лишь образ жизни, состояние души, к которому ты настолько привык, что ничего другого и не представляешь! Поэтому ты никогда не поймешь, что значит, оказаться, вдруг, вдалеке от родственных душ, один на один с морем. Неважно, что рядом люди, так называемый экипаж, и для скуки нет времени, потому что зачастую нет возможности просто поспать сколько-нибудь, боле двух часов. Все равно — это одиночество, это просто ужас, который можно побороть, лишь прикладывая достаточно много усилий. Стратегию борьбы каждый вырабатывает сам. Некоторые пьют. А ты стараешься не оставить себе времени, когда можно уставиться в подволок и жалеть себя. Убираешь из каюты все календари, чтоб не травмировать себя числами. И в то же время, во время работы, когда руки заняты, а голова — не очень, начинаешь манипулировать датами. Вспоминаешь, что было в этот день год, два, три, пять, десять, двадцать лет назад. Какую часть контракта уже покрыл, какое число будет, если от всего срока вычесть уже прошедшее время. Начинаешь разбивать оставшееся время на более мелкие составляющие — от даты, к дате. И тому подобное, обманываешь себя подсчетами и пересчетами. Ждешь любой возможности, чтоб послать домой эсэмэску, получить обратно весточку, позвонить при первом же удобном случае. А перед звонком начинаешь ужасно нервничать — ведь это только для тебя после отъезда на пароход время остановилось, дома же жизнь продолжается: радости, горести, болезни и новые цены, трагедии и праздники близких и друзей. Боишься новостей — вдруг, они не хорошие! Начинаешь контролировать себя, потому что замечаешь, что пытаешься разговаривать сам с собой — а это ведь не вполне нормально! Включаешь музыку на полную громкость, если, конечно, не надо слушать аварийную сигнализацию, поешь песни, кривляешься перед зеркалом, танцуешь странные танцы. И все это в одиночестве, закрыв дверь в каюту, чтоб никто не увидел. А добавишь к этому штурманский произвол, равнодушную политику со стороны компании, которая считает ниже своего достоинства заблаговременно предупредить о столь ожидаемой замене — вот тебе и балансировка на грани кризиса. Сорвался — остановиться крайне трудно. А смысла, кроме испорченных нервов и репутации — ни на грош.

Вот это все — настоящее одиночество, просто кошмар какой-то».

Немо усмехнулся, вспоминая свое далекое прошлое. Где-то неподалеку, то ли из распахнуто окна, то ли из открытой дверки припаркованного автомобиля доносился менторский голос Игги Поппа в сопровождении нестройного хора утомленных девиц, вещавшего что-то, типа «в машине смерти мы все живые». Почему-то он представлялся в женском платье и кашпо, как в фильме «Мертвец».

В те далекие годы, когда Индия страдала под пятой английской колонизации, в первой половине девятнадцатого века, местами вспыхивали отчаянные бунты местных жителей. Поднять мятеж было легко: вооружить десяток людей, показать им беззащитную английскую мишень — и вот уже сотня человек бегает, потрясая кулаками в поисках белых, опьяненные кровью первой жертвы. Главное — успеть вовремя обеспечить их оружием. В одном из таких восстаний, «восстании сипаев», довелось активно участвовать юному, ослепленному ненавистью, индусу. Конечно, он тогда и не предполагал, что со временем забудет свое истинное имя, отдав предпочтение называться «капитаном Немо».