Александр Бруссуев - Полярник

Олег, опытный моряк, проработавший до самой пенсии на рыбацком флоте Камчатки, изменился в лице. Он снял свои очки, аккуратно положил их на ближайший стол, старательно откашлялся, словно собираясь петь песню про камчадалов, и «зарядил в бубен» своему китайскому коллеге. Надо признаться, удар Роберт выдержал. Может быть, конечно, потому что крепко держал Олега за отвороты. Но сориентировался быстро — цыкнул своим приспешникам: наших бьют. Те ломанулись, было сквозь меня, но не тут-то было. Ко мне в руку сам собой прыгнул довольно большой газовый ключ. Я потряс им для убедительности перед носами первой желтой волны. Та благоразумно отхлынула назад.

Ситуация стабилизировалась: аларм орет, как резаный, Олег отдирает от себя сервис — инженера, я демонстрирую публике любимый инструмент отечественных водопроводчиков, публика, раскрыв рты, внемлет.

В машину кубарем влетел старпом, Макс Белов, представитель мариупольской мореходной братвы. За один взмах ресниц оценил ситуацию:

— Шо? У, хад! — и умчался наверх.

За ним с клекотом понеслась вся китайская диаспора, видимо, уставшая любоваться волшебной железякой в моей руке.

Роберт, повинуясь условному рефлексу, тоже надумал поучаствовать в борьбе за право быть самым быстрым при выбегании из машинного отделения, но тут уже Олег зацепил его за шиворот.

— Спасибо за помощь, дорогой китайский товарищ! Дорогу на берег я покажу тебе сам! — сказал он и поволок сервис-инженера на выход.

Картину расставания я уже не видел, но, думаю, она была достаточно теплой.

Спустя несколько месяцев мне удалось узнать настоящую военную тайну китайских судостроителей: почему они гонят такую халтуру и совсем не спешат ее исправлять.

— А зачем? — пожимал плечами руководитель бригады безумных береговых сварщиков. — А вдруг вы завтра утонете?

Бывали моменты, когда в бессилье опустившись на плиты настила, расслабив обожженные паром руки поверх залитого мазутом комбинезона, сощурившись от струй пота, заливающих глаза, не верил, что этот кошмар когда-нибудь закончится. Но время, имеющее ужасное свойство никогда не останавливаться, текло дальше, день за днем съедая оставшийся до конца контракта срок. Все-таки я дождался того дня, обозначенного в контракте, когда компания должна была вывезти меня отсюда домой. Оставался последний переход от Японии до Китая, где я должен был и замениться. Электромеханик Олег, приехавший со мной на пароход в один и тот же день, вознамерился продлить контракт на месяц — когда еще пенсионеру удастся попасть на работу? Ну а я же ждал только отмашки, чтобы сбежать отсюда поскорее.

Ждал, пождал, да не дождался. Нет никаких сведений от компании, вроде бы забыли они про меня. Нервы мои, основательно расшатанные обстановкой, максимально приближенной к боевой, запели, как струны у банджо. Надо было что-то делать, как-то напомнить о своем существовании.

Разминки ради, поговорил с дедом, он у нас был свой, кровопийца из Питера.

— Чиф (так я называл старших механиков, к которым относился без всякого уважения; к остальным же — по имени — отчеству), — говорю, — чего-то не торопятся они меня менять! Молчат про замену.

— Ну и что? — раздраженно ответил мне Шариков, отработавший на судне всего месяц.

Внутри у меня моментально вскипело все твердое топливо, или, вернее, продукты его переработки.

— В двух словах: контракт мой окончен, завтра последний день, полноценно работать уже не могу, ибо устал. Сходите, поговорите с капитаном, чтоб тот позвонил в компанию и напомнил обо мне.

Шариков посмотрел на меня бесцветными, как у акулы глазами, и такими же эмоциональными.

— Больше мне делать нечего. Отказываешься работать?

Это уже была провокация. При отказе от работы сразу же становишься вне закона и с судна летишь за свой счет.

— Куда это Вы губу раскатали! — говорю. — Не отказываюсь, только качество моей работы вряд ли будет достаточным.

— Достаточным для чего? — чуть отодвинувшись от меня, переспросил дед.

— Да, чтобы ты спал спокойно! — взорвался я.

Шариков чуть испугался, был он поменьше меня, подбежал к двери из машинного отделения:

— Ну, все, хватит, я тебя списываю! — захлебывался он слюной. — Больше никогда работать в море не будешь! Все! Отзарабатывал свое! Аннушка пролила масло!

Меня очень развеселили такие слова.

— А «списка» не мала? К тому же я не Берлиоз! — пожал я плечами, но дед уже вылетел наверх.

Обратно он не вернулся. Подождал я, подождал, посмеялся с заглянувшим на беседу Олегом, да и решил сам подняться на мостик. Ой, как неохота мне было беседовать с престарелым польским капитаном! У того во время разговора в кончиках губ пузырилась слюна, да и был он очень склонен к истерике.

Предчувствия меня не обманули. Маленький дохленький лысый старикашка прыгал передо мной, тряс кулачками, пускал пузыри и верещал подстреленным зайцем на смеси русско-польского языка. Русскими были только маты. Мне он напоминал Кощея Бессмертного из старого, еще довоенного советского фильма — сказки.

— Скажите, что Вы от меня хотите? — наконец удалось мне вставить фразу на английском, — Вы хотите со мной драться? Может быть, я что-то нарушил?

Капитан сглотнул слюну и тоже перешел на интернациональный язык, к сожалению, не русский.

— Звони за свои деньги! Причем здесь я? — прокричал он снова, но кулаками сотрясать пространство перестал.

Звонок по судовому телефону оценивался в шесть долларов за минуту. Плату назначал сам мастер, потом легко клал в карман некую мизерную сумму. Мелочь, но приятно.

— Это не частный звонок, все в рабочем порядке. Платить я не буду. Или Вы отказываетесь мне предоставить связь с компанией? — поинтересовался я, стараясь придать голосу монотонность и равнодушие.

Поляк дернулся к трубке, резким рывком сорвал ее с места и сунул мне, чуть ли не в лицо:

— На, звони! Был бы здесь голландский капитан, ходил бы ты с полными штанами!

Взять трубку я не торопился:

— При чем здесь национальность? Мне важна Ваша должность. Не боюсь я ни немцев, ни голландцев, ни поляков, ни русских. Мой дед разучился бояться в сорок первом, научив этому все наши последующие поколения. Ясно?

Я, наконец, взял трубку и, сверяясь с табличкой, висящей над телефоном, набрал номер. На той табличке большими буквами было написано: «В случае любой проблемы звоните. Мы готовы разобраться в любом вопросе». И телефон.

Застигнутая врасплох голландская секретарша, постаралась побыстрее избавиться от меня, передав трубу, не дожидаясь моего представления, своему боссу. Вот тут-то мы и начали общаться, как опытный кадровик с излишне обеспокоенным работником. У меня сначала создалось впечатление, что Энди Йонг только и ждал моего звонка, потому что его уверенность и информированность даже несколько обескураживала. За десять или пятнадцать секунд разговора я выяснил, что все в порядке, я не забыт, в скорейшем времени полечу домой. Спасибо за звонок, до свиданья. Для приличия я еще послушал в трубке короткие гудки, потом возвратил телефон в исходное состояние.