Валерий Нечипоренко - Ловчий

Как бы ты поступил на моем месте, а, Димка?

В обойме оставалось еще три патрона. Я прицелился, но понял, что убить его мне будет непросто. Все же я не мокрушник, и чужая жизнь для меня свята, даже если это жизнь врага… Тут я заметил, что деревце медленно выворачивается с корнем. Еще немного, и оно сделает работу за меня… Что ж, значит, так распорядилась судьба… А Джамал продолжал смотреть на меня, и не было в его жутком взгляде ни страха, ни мольбы, ни покаяния, а только ненависть, такая неистовая, что могла бы расплавить пулю.

Вдруг моя правая рука оказалась заломленной за спину, а в следующую секунду я растянулся на асфальте. «Ну, вот, — промелькнуло в голове, — сатана пришел на помощь своему приспешнику». Но это были оперы, посланные за Гафуром. Поравнявшись с брошенным мною «уазиком», они осмотрели его и бесшумно двинулись вперед, застукав меня в тот момент, когда я стоял с пистолетом в руке над искалеченным Джамалом. Какие еще нужны доказательства?

В ходе следствия я твердо придерживался версии, что Мирзоев ушел в горы. Один. Куда конкретно, что имел при себе — понятия не имею. Мне он не доверял. После его ухода мы крепко повздорили с Джамалом — на бытовой почве, и поскольку я оказался в одиночестве, то решил удрать. За мной пустились в погоню, и я вынужден был защищаться. Убивать я не хотел. Просто стрелял по шинам, чтобы остановить погоню. Если и попал в кого, то это случайность, а не умысел. Джамала же я пытался вытащить из пропасти, но мне помешали.

Джамал, как ни странно, давал показания в мою пользу. Он защищал меня от обвинений, как родного брата. Да, Мирзоев ушел в горы один, клялся он. Да, никому не доверял. Да, у нас возникла ссора из-за давнего долга. Я удрал, он бросился в погоню. Да, были выстрелы, но это не убийство, а неосторожность. Он делал все возможное, чтобы я схлопотал как можно меньший срок. Ибо добраться до тайника он мог только с моей помощью и отлично понимал это. Но тут вскрылись еще кой-какие мои грешки… Словом, вкатили мне двенадцать лет с конфискацией имущества. Вот когда я порадовался, что вовремя спрятал накопленное.

Джамал, вероятно, сильно надеялся, что тянуть срок я буду где-нибудь в Средней Азии и он сумеет подослать ко мне верного человечка, сторговаться. Но меня сразу же отправили в Забайкалье. Сюда руки Джамала не доставали…

Путинцев перевел дыхание.

— Около месяца назад я вышел на волю. Под амнистию моя статья не попадала, и я отмантулил от звонка до звонка. Тут, Димка, ты прав. А пока я был в отсидке, жизнь повернулась круче, чем перо в боку. То, за что нас когда-то тягали, нынче в почете. Бизнес! Взяли меня хоть и не юношей, но здоровым, зрелым мужиком, а сейчас, погляди, я немощный, жалкий старик. Не имею ни кола ни двора, ни родины, ни семьи. Никого, кроме Иришки… И того сундучка, который даст мне возможность хоть немного пожить по-человечески после тюремной баланды. Дом этот я снял временно, на полгода, считай, на последние трудовые гроши…

Теперь ты понимаешь, Димка?! Хлебом клянусь, я рассказал тебе все как на духу! Теперь ты ущучил, как важно для меня заполучить свой сундучок? Да и наследством Гафура нужно распорядиться…

— Допустим, все так и было, — в сомнении произнес я. — Мне одно не ясно: почему вы впутываете в это дело совершенно постороннего человека? Прошло столько лет. Может, Джамал давно помер. Или все забыл…

— Забыл?! — Путинцев так и подпрыгнул на стуле. — Ты думаешь, до зоны не доходят никакие вести? Э, нет, милый… Все, что нужно, я узнавал окольными путями. Джамал хоть и стал инвалидом, но здоровье у него, старого шакала, железное. Он еще нас всех переживет. Сейчас он безвылазно торчит в Ак-Ляйляке и поджидает меня. Он знает, что рано или поздно я приду за сундучком. Потому как других средств у меня нет. У него повсюду глаза и уши. Стоит мне выйти из самолета в любом азиатском аэропорту, как самое большее через час он узнает об этом. Впрочем, он хорошо понимает, что сам я не рискну отправиться за сундучком. Для меня это верная смерть. Знает он и всех моих старых друзей. Знает, с кем я корешевался в зоне. Вот, Димка, и ответ на твой вопрос. Единственный шанс добраться до сундучка — это довериться порядочному человеку со стороны, которого порекомендует Ирина. Получилось, что это — ты.

— Хм! — Я почесал затылок. — Судя по вашему рассказу, Джамал легко раскусит этот ход. Стоит нам с Ириной появиться в кишлаке, как нас тут же возьмут на мушку. На что вы рассчитываете?

— Не торопись, Дима, — сощурился Путинцев. — Не такой уж я простак, как тебе показалось. Двенадцать лет — достаточно, чтобы придумать хороший план, а?

— Ну давайте, я послушаю…

На губах Путинцева заиграла плутоватая усмешка.

— Как рассуждает Джамал? Он уверен, что я попробую добраться до тайника незаметно. Подошлю человека, чтобы тот пробрался туда ночью, либо подкуплю кого-нибудь из кишлачных… Он ждет маскирующегося лазутчика. Из местных, чтобы не выделялся. А тут приезжают русские — интересный мужчина и красивая женщина, которые ни от кого не прячутся, работают у всех на виду. Да ему и в голову не придет вас подозревать! Конечно, на всякий случай он приставит к вам наблюдателя. Но если действовать с умом, охмурить того нетрудно. Особенно если у вас будет удобная причина, чтобы ежедневно бывать в Змеином ущелье.

— Да, неплохо бы иметь такую причину, — согласился я. — Но пока я даже приблизительно не вижу ее.

— С теодолитом работать умеешь?

— Приходилось.

— Вот и причина. В Ак-Ляйляке хорошо помнят, что когда Гафур был в силе, то многое делал для кишлака. Дорогу спрямили и заасфальтировали — его заслуга. Электричество провели — его. Клуб построили, новую школу — тоже. Хотел он еще одно доброе дело сделать, но не успел. Штука в том, что речушка, протекающая через Ак-Ляйляк, которую летом курица переходит вброд, весной превращается в грозный поток, а раз в пятнадцать — двадцать лет и вовсе выходит из берегов, смывая плодородный слой земли, что жители натаскивают издалека.

Где-то в начале восьмидесятых возникла идея строить на горных речушках малые ГЭС с небольшим водохранилищем. Отличная, кстати сказать, идея, утверждаю как специалист. Паводковые воды запасаются на лето, да еще дают ток и полив. Гафур сразу загорелся и добился, чтобы Ак-Ляйляк включили в перспективный план. Весь кишлак про это знал. Ну, а после началась вся эта свистопляска, и дело заглохло. — Путинцев изучающе посмотрел на меня: — Фактура у тебя солидная, а если еще очки надеть — вылитый профессор-гидролог, ни дать ни взять. Иришка будет при тебе геодезисткой, рейку таскать. Кстати, место для ГЭС намечалось как раз в районе Змеиного ущелья. Ну что, годится?

— А если Джамал наведет справки?