Луи Буссенар - Приключения парижанина в стране львов, в стране тигров и в стране бизонов

— Будду убил?

— Да, сударь.

— И за это его увезли?

— По-видимому.

— Куда? И кто?

— Люди, посланные императором за белым слоном.

— А эти кто такие?

— Они мне все объяснили. Сейчас расскажу.

— Поскорее, пожалуйста. Я сгораю от нетерпения.

— В каждом слоновьем округе есть свой чиновник, при котором состоит отряд охотников.

— Знаю. Дальше.

— Начальник округа выслал этих людей, чтобы они шпионили за людьми, посланными императором, и всячески мешали им поймать слона. Господин Фрике одним выстрелом все спутал.

— Эти люди видели, как его увозили?

— Да, сударь. На слоне, всего их было двенадцать, и, кроме того, сколько-то всадников. Весь отряд, вероятно, садится уже на плоты и лодки, чтобы плыть по реке обратно в Мандалай.

— Спроси у них, далеко ли это?

— Пешком два часа пути.

— Стало быть, верхом полчаса.

Он резко обернулся к охотникам и спросил, словно те могли его понять:

— Хотите разбогатеть?

Сами перевел слово в слово.

— А что для этого сделать, господин?

— Продать мне этих лошадей.

— Нельзя, господин. Они казенные.

— Можно сказать, что они пали.

— Невозможно.

— Хорошо. Я их все-таки беру. Сами и ты, лаптот, хватайте каждый по одному охотнику, а я двоих. Свяжите им руки и ноги. Цель оправдывает средства.

Негр и индус прыгнули, как на пружинах, схватили каждый по бирманцу, повалили их и скрутили.

Двое других сдались под направленным на них револьвером Андре. Их тоже связали.

— На коня, лаптот! Ты поедешь со мной. А ты, Сами, стереги этих людей. Ты за них отвечаешь.

— Сударь, вы можете на меня положиться.

— Скажи им, что им не причинят ни малейшего вреда, лошадей возвратим, я надеюсь, и в любом случае они получат щедрое вознаграждение за невольную услугу. Дождись меня. Вперед, лаптот!

Андре вскочил на крепкого темно-гнедого коня, негр — на другого, и они помчались берегом ручья туда, где собирались садиться на плоты и лодки императорские охотники.

Как мы уже знаем, они опоздали: суда отплыли, Фрике увезли.

Это было счастьем, поскольку они, по всей вероятности, пошли бы на риск и оба могли погибнуть.

Андре вернулся в холодном бешенстве. Бирманцы лежали связанные. Сами их стерег. Они были совершенно спокойны, подчинившись силе, как умеют подчиняться ей только азиаты.

— Освободи их, Сами. Сядь на одну из лошадей, кто-то из бирманцев на оставшуюся. Мы вернемся на шлюпку. Трое остальных пусть идут за нами пешком, как могут. След найти легко — по заметкам на деревьях — объясни им как. Скажи также, что лошади будут им возвращены, мы передадим их товарищу, который с нами поедет, и деньги для них для всех. Да поторопись, дорога каждая минута.

Бирманцы с готовностью согласились на все. Обещание денежной награды сделало их кроткими и послушными.

Бирманские кони быстро домчали всадников до того места, где под парами стояла шлюпка.

Андре проявил присущую ему щедрость. Бирманец получил для себя и товарищей столько рупий, сколько не видел за всю свою жизнь, и, кроме того, Бреванн подарил им всем на память по ружью из запаса, предназначенного для подарков и обмена. Бирманец глазам не верил и благодарил, благодарил без конца.

Ему, как азиату, казалось невероятным, что человек исполняет обещание, когда мог бы этого не делать.

Андре, лаптот и индус взошли на шлюпку. Громко и резко загудел свисток. Шлюпка понеслась по воде, как чайка.

Винт буравил воду, из трубы летели искры.

— Больше жару, друзья! — говорил Бреванн.

Через десять минут он спросил кочегара:

— Какова наша скорость?

— Семь — семь с половиной миль в час.

— Нельзя ли прибавить милю?

— Будь уголь, можно бы. Но у меня только дрова.

— Хорошо.

Он подозвал лоцмана:

— Можешь вести шлюпку ночью?

— Могу.

— Сколько нам нужно времени, чтобы добраться с этой скоростью до английской границы?

— Часов двадцать.

— Мы через пятнадцать часов должны быть в Мидае.

— Невозможно. До Мидая сто семьдесят миль.

— Знаю. Это одиннадцать с половиной узлов. Кочегар и машинист переглянулись.

— Машина выдержит? — спросил Андре.

— Машина может выдержать какое угодно давление.

— Хорошо. Дров у вас на шесть часов?

— Да, сударь.

Андре подозвал Сами и лаптота и велел им принести из задней рубки бочку. Взяв кожаное ведро, которым черпали воду из реки, он подставил его к крану бочонка и наполнил до трети.

— Вот вам, машинист. Полейте этим дрова и поливайте до тех пор, пока не получится скорость в одиннадцать с половиной узлов.

— Сударь, ведь это спирт.

— Превосходный, почти стоградусный. Если клапаны будут подниматься, наложите на них груз.

— Сударь, если вы дадите мне нужное количество спирта, я доведу скорость до двенадцати узлов, — сказал машинист, обливая дрова спиртом.

— В добрый час.

Машина сердито захрапела, винт завертелся с необычайной быстротой, кузов шлюпки задрожал.

Из-под клапанов со свистом вырывался пар. Вскоре, однако, давление стало уменьшаться. Тогда на дрова вылили новую порцию алкоголя.

Андре вернулся в рубку следить за расходом спирта, который был для него теперь дороже всех сокровищ в мире.

Кочегар завидует своему паровику. — Спирт закончился. — Давление уменьшается. — Ветчина — отличное топливо. — Английская граница. — Телеграммы. — Шлюпка вновь в пути. — Фантастическая скорость. — Четырнадцать узлов. — В Рангуне. — Яхта. — У губернатора. — Британская политика. — Фрике приговорен к казни за воспрепятствование свободному отправлению дозволенного вероисповедания. — Через неделю. — Рекрутский набор.

В продолжение десяти часов шлюпка шла так же быстро благодаря известному американскому способу, к которому прибегают соперничающие компании в этой стране, заставляя речные пароходы мчаться с сумасшедшей скоростью. Впрочем, теперь подобные гонки устраивают все реже, мода на них проходит.

Дрова поливали спиртом, поддерживая высокое давление, винт работал с необычайной быстротой. Но Андре был чем-то недоволен, упорно молчал, не спускал глаз с манометра. Если стрелка шла кверху, напряжение отпускало его, если падала, хмурил брови, будто она была виновата.

— Сударь, в бочонке пусто! — горестно объявил Сами.

— Malar D’oué! — закричал кочегар. — Экая счастливица эта машина: все выпила, мне, бедняку, хоть бы капля досталась.

— Давление уменьшается, — объявил машинист.

— Так и должно было случиться, — сказал Бреванн. — Лоцман, далеко ли до Милая?

— Пятьдесят миль.