Луи Буссенар - Приключения парижанина в стране львов, в стране тигров и в стране бизонов

— Нам надо пройти их за четыре часа.

— Приказывайте, хозяин.

— Течение стало быстрее?

— Быстрее, хозяин. Мы можем выиграть на нем полмили в час.

— Хорошо. Сами и ты, лаптот, достаньте мне из камбуза вон тот ящик.

Индус и негр не без труда вытащили большой ящик, внутри обитый цинком.

— Возьми топор и сними крышку.

В ящике оказались копченые окорока, запас на случай, если экспедиция затянется.

— Понимаю, сударь! — весело вскричал машинист. — От этих окороков дрова у нас загорятся, как смола.

— Тут сто килограммов. Довольно этого?

— С двадцатью пятью килограммами в час, даже если дрова не слишком хороши, мы успеем, ручаюсь.

С треском вспыхнули несколько кусков ветчины, искусно разбросанные среди дров по печи. Из трубы повалил едкий дым.

— Давление увеличилось! — воскликнул обрадованный Андре.

— Это не хуже угля и гораздо безопаснее спирта.

— Счастливец наш паровик! — ворчал себе под нос кочегар. — Сначала получил такую выпивку, теперь его угощают такой закуской. В первый раз вижу подобное. Машину поят водкой и кормят мясом, точно человека.

— Многого ты, значит, не видал, — возразил машинист. — Если бы ты побывал в Америке, видел бы, как там сжигают иногда все содержимое камбуза, потом принимаются за сам кузов парохода… Дело кончается взрывом, пароход взлетает на воздух.

Бреванн успокоился, когда увидел, что новое топливо действует успешно. Он не спал с той самой минуты, как пустился по следам Фрике, и был разбит усталостью и душевным потрясением. Теперь можно было прилечь. Ом крепко заснул.

Его разбудил свисток машины.

— Где мы? — спросил он.

— Подходим к Мидаю, — радостно ответил Сами. — Пришли на три четверти часа раньше.

— Браво, браво, друзья мои! Вы все получите на чай.

— Я бы предпочел на водку, — пробурчал кочегар Мериадек. — Я тоже, как паровик, люблю алкоголь и могу выпить много.

— Стоп! — скомандовал Андре. — Причаливай, лоцман, осторожнее.

Шлюпка подошла к пристани. Бреванн немедленно отправился на телеграф и дал такую депешу:

«Капитану Плогоннеку, яхта „Голубая антилопа“, рангунский рейд. Готовы ли сейчас идти Мандалай несмотря низкий уровень реки? Необходимо. Понадобится весь наличный экипаж, и даже больше. Предстоит опасная, щекотливая экспедиция. Жду ответа Мидай, телеграфная станция.

Через два часа пришел ответ:

«Господину Андре Бреванну, Мидай.

Нужно полсуток облегчить яхту, уменьшить осадку. Уровень очень низкий. Яхта будет задевать дно, но пройдет. Кажется, понял смысл телеграммы. Будете довольны. Рангун — Мидай сто шестьдесят миль. Потребуется шестьдесят часов, десять миль час, помимо течения. Жду новых указаний.

Плогоннек, капитан яхты „Голубая антилопа“».

«Спасибо. Рассчитываю на вас. Выхожу навстречу яхте. Дожидайтесь меня».

Андре бегом вернулся на шлюпку, стоявшую возле угольной пристани.

— Машина в порядке? — спросил он машиниста.

— Никаких повреждений, меня это даже удивляет. Я ее хорошо осмотрел.

— Сможет она выдержать еще раз подобную нагрузку?

— С углем — да.

— Хорошо.

Бреванн поспешил к агенту угольной компании, купил у него две тонны лучшего угля и распорядился немедленно загрузить его.

Пары развели, на клапаны положили гири.

Андре поднял на корме национальный флаг и скомандовал:

— Вперед!

Потом сел у руля рядом с лоцманом и переводчиком.

— Нам надо пройти около ста семидесяти пяти миль? — спросил он через Сами у бирманца.

— Да, хозяин.

— Мы должны пройти их за двенадцать часов. За двенадцать часов, во что бы то ни стало.

— Это дело машиниста. Я берусь провести шлюпку, не посадив на мель, избежав столкновений с плотами и лодками.

— Хорошо. Награду получишь по заслугам. Машинист, сколько миль мы делаем?

— Двенадцать.

— Слишком мало. Нельзя ли разогреть сильнее?

— Опасно.

— Необходимо четырнадцать миль в час.

— Невозможно, сударь, но эту прибавку даст нам течение.

— Лоцман, какова скорость течения?

— Две мили в час, хозяин.

— Превосходно. Вперед! Вперед!

Шлюпка неслась на всех парах. Поршень лихорадочно работал, винт бешено вертелся, из трубы клубами вылетал густой черный дым, стлавшийся далеко по реке. Кузов трещал, котел, казалось, вот-вот взорвется.

Через двенадцать часов после выхода из Мидая шлюпка подплывала к Рангуну. Андре отыскал глазами «Голубую антилопу», она стояла под парами, на фок-мачте развевался флаг отплытия.

Долгожданную шлюпку встретили громким продолжительным «ура!» — телеграмма Бреванна взволновала весь экипаж.

Андре проворно взобрался на борт, сердечно поздоровался с капитаном, ждавшим его на кубрике, и увел к себе в каюту.

Через двадцать минут появился в костюме для визитов, успев за это время обсудить все необходимое с капитаном.

— Значит, вы непременно хотите встречи с английским губернатором? — говорил тот.

— Хочу, по меньшей мере, гарантировать себе его нейтралитет, — отвечал Андре. — Англичане считают себя передовыми борцами за цивилизацию и при случае не прочь поддержать белых против цветных туземцев. Если бы они согласились заступиться за Фрике, он, конечно, был бы немедленно спасен, но пусть они хотя бы не вмешиваются, когда я начну бомбардировать Мандалай.

— А если они не пожелают сделать ни того ни другого?

— Тогда я все-таки буду бомбардировать бирманскую столицу… Вернусь через два часа. Ждите.

Шлюпка высадила Андре у верфи, и он поспешил в стоявший неподалеку губернаторский дом.

Француз-миллионер, известный спортсмен и владелец увеселительной яхты был немедленно принят.

Бреванн без лишних слов объяснил, как и зачем прибыл в Бирму, и перешел к приключению с Фрике. Тут губернатор его остановил:

— Это дело я знаю. Полагаю, что осведомлен о нем лучше вас. Жизнь вашего друга в большой опасности.

— Я так и думал, ваше превосходительство. И прежде чем сделать отчаянную попытку его спасти, решил обратиться к вам с просьбой о заступничестве, о поддержке.

— Увы, сэр! Это совершенно невозможно.

— Ваше превосходительство! Почему невозможно?

— Случай исключительный. Замешано религиозное верование местных жителей. Будь что другое, я бы непременно заступился. Но правительство британской королевы отличает терпимость в вопросах вероисповедания. Скажу больше — оно активно поддерживает свободу отправления всевозможных культов.

— Но ваше превосходительство! Европейца, француза, цивилизованного человека хотят казнить за то, что он убил животное.

— Священное животное, имейте это в виду. Я знаю, что это нелепость, но это — вопрос религии. Нам не нужны проблемы с фанатиками. Ваш друг совершил преступление — он воспрепятствовал свободному отправлению вероисповедания, признаваемого нашим правительством.