Джилл Грегори - Охота на праведников

Без малого девяносто лет жил он на свете, и за это время его глаза много видели и зла, и добра. Но в последнее время зло быстро множилось в мире, и он знал, что это не совпадения.

Страх и отчаяние одолевали раввина. Большую часть жизни он провел в изучении Каббалы, в познании мистических тайн Яхве, когда он обращался к нему, называя его различными именами. Сейчас он повторял их, прося защиты для этого мира.

Раввин, опираясь на свое знание, был уверен: темные души, приверженцы древнего культа, обнаружили «Книгу имен». Это означало величайшую опасность для мира.

Одного за другим убивали Сокровенных, упомянутых в древней рукописи. Сколько их осталось теперь, об этом знали только Яхве да Понимающие.

Тяжело вздохнув, бен Моше посмотрел на талисманы, разложенные на столе. Некоторые из них он понимал, другие — нет. Он стал по одному засовывать их обратно в старый кожаный футляр, лежавший на столе, затем открыл кодовый замок несгораемого сейфа. Только после того, как футляр снова оказался внутри сейфа, в относительной безопасности, раввин взял старенький томик псалмов и направился к двери.

Дрожавшими губами он повторял молитву: «О Яхве, дай нам силу и знание, чтобы остановить злодеев!»

Крошечный диктофон под столом фиксировал его слова, но не для того, чтобы они достигли небес.

Джорджтаунский университет, Вашингтон

Дэвид Шеферд зашел в «Хулигэнз-бар» после утренних занятий. У него страшно болела голова, и ему очень хотелось есть. Вчера он всю ночь не мог уснуть из-за переживаний по поводу двухдневного визита Тони Блэра в университетский городок. Студенты сбежались послушать его обращение, и суета, поднявшаяся на факультете, продолжалась еще почти целый день после выступления британского премьера.

Считалось, будто визит Блэра организовал чуть ли не сам Шеферд. Но это просто был вопрос стечения обстоятельств. Дэвид уже встречался с британским лидером около семи месяцев назад, когда был приглашен на семинар в Оксфорд. Затем его пригласили на банкет, где присутствовал Блэр, и британский премьер даже похвалил Дэвида за его последнюю книгу «Борьба за мир в условиях распространения ядерного оружия». Они тогда обменялись электронными адресами, и, к удивлению Дэвида, Блэр принял его приглашение выступить с речью в Джорджтауне.

Визит прошел с шумным успехом, но сегодняшнее утро стало для Шеферда адом. Он не мог заснуть до четырех часов утра, мучимый странным беспокойством, а вскоре пришлось вставать, чтобы успеть на его первую восьмичасовую лекцию (некогда было даже выпить тайленола). Дэвид успел только принять душ и причесаться.

— Дэв, что случилось? — услышал он знакомый гнусавый голос. Том Макинтайр, сидевший через столик от Дэвида, помахал ему рукой в знак приветствия. — Скажу тебе, ты выглядишь словно в воду опущенным. Что такого тебе вчера наговорил твой приятель Тони?

Лысеющий доцент, коллега Дэвида по кафедре политологии, являлся также одиноким холостяком. Между Томом, очень хорошим партнером для спортивных тренировочных игр и самым популярным преподавателем в университете, и Дэвидом негласно установилось приятельское соревнование — кто из них привлечет больше студентов на свои занятия. Правда, Дэвид заметил: Том не упускал случая уязвить его. Но Дэвид, сын сенатора, вырос в окружении политиков и обладал иммунитетом к подобным вещам.

Обычно он не принимал всерьез претензий Тома на лидерство. Серьезно он относился только к их своеобразному соревнованию во время ежегодных совместных поездок в горы. Тома, прекрасного альпиниста, как и Дэвида, увлекала борьба с трудностями и опасностями, которые всегда были связаны с горным туризмом.

Дэвид неохотно поднялся со своего места и пересел на стул напротив Тома.

Его товарищ высоко поднял бутылку с пивом.

— Может быть, это исцелит тебя, — заметил он с улыбкой.

— А головную боль! Наверное, ее надо будет выбить из головы кувалдой, — в тон ему ответил Дэвид.

Но Том уже не слушал. Его внимание переключилось на экран телевизора над стойкой бара.

— Друг мой, похоже, малютка был прав. Конец уже близок.

— Не стану спорить, — отвечал Дэвид.

Он заказал гамбургер, луковый салат и бутылку пива «Хайнекен» и, вслед за Томом, тоже поглядел на экран. «Новое нападение террористов в Мельбурне», — объявил комментатор Си-эн-эн. Дэвид поморщился. Несчастья сыпались на этот мир как из рога изобилия.

Шеферд преподавал политологию уже десять лет, но такого трудного семестра, как текущий, прежде не бывало. Платон, Макиавелли, Черчилль или другие великие политические мыслители прошлого едва ли могли бы объяснить все ужасы, творившиеся в нынешнем мире. Ураганы, цунами, войны, терроризм — все мыслимые стихийные катаклизмы и взрывы людского насилия пронеслись по всем частям света. На все вопросы его студентов, наверное, не смог бы ответить не только он, но даже Тони Блэр.

Официантка принесла пиво, и Дэвид обрадовался возможности немного расслабиться и отвлечься от мрачных мыслей. Том наклонился к нему и тихо сказал:

— Послушай, приятель, обрати внимание: за два столика отсюда припарковалась белокурая красотка Кейт Уолис. Ступай, пригласи ее на барбекю в День труда.

Дэвид едва не обернулся в ту сторону. Кейт Уолис исполнился тридцать один год. Преподавательница из Англии, работавшая над пикантным романом из придворной жизни эпохи Фердинанда и Изабеллы Испанских, она была единственной женщиной, по-настоящему желанной для него с тех пор, как Меридит подала на развод.

Черт возьми, почему не последовать совету приятеля? Он подмигнул Тому и встал из-за стола. Через две минуты он уже записывал номер телефона Кейт и проезд к ее дому.

Когда Дэвид вернулся за свой столик, Том сказал со смешком:

— Ты произвел на меня впечатление. Тебе хватило всего полутора семестров, чтобы сделать первый шаг.

— А я слышал, любое дело — только вопрос времени, — ответил Дэвид. Жуя гамбургер, он взглянул на записку и оторопел.

Что за чертовщина! Вместо «Кейт Уолис» он написал «Беверли Панагопулос».

Только не это! Головная боль, отступившая было, начала мучить его с новой силой. Еще одно загадочное имя. Что такое творится с ним в последнее время?

— Эй, Дэв, что с тобой сегодня? Ты бледен, словно призрак! — услышал он голос Тома.

Дэвид напрягся. Том и сам, наверно, не знал, как недалек он, может быть, от истины. Но он никогда не рассказывал о происшествии, едва не погубившем его в детстве, никому, даже Меридит.

— Все из-за этой проклятой головной боли, — ответил Шеферд. Но сейчас он не думал ни о собеседнике, ни о Кейт. Он не мог отделаться от мыслей о том, кто такая Беверли Панагопулос, хотя ему вовсе не хотелось об этом думать.