Джилл Грегори - Охота на праведников

Конечно, только для блага своей души.

«Шен Йянхао», «Гленда Макфарон», «Хасан Хабари», «Любомир Залевский», «Дональд Вольтсон», «Руфус Ёнсон», «Ноэлания Триас», «Генрик Коленко», «Сандра Гудзон», «Мцобанци Нкселе»…

Дэвид лихорадочно перелистывал страницы журнала, набирая имена с разных страниц. К полуночи он нашел до пятидесяти таких имен. Но не все они несли какую-то понятную ему информацию, а некоторые, по компьютерным данным, «не были найдены».

Затем Дэвид дошел до имени Марика Дубровска. Это имя не раз объявляли в новостях из Кракова. Женщину с таким именем застрелили ночью два года назад в отеле «Высоцки». Сведений об этом деле в дальнейшем не поступало, и, судя по всему, убийство осталось нераскрытым.

Некто Симон Розенблатт оказался одной из жертв холокоста, в 1942 году попав в газовую камеру в Треблинке. Еще один человек в его перечне оказался американским моряком, погибшим во время бомбардировки Пёрл-Харбора. Нашлось еще три Симона Розенблатта, все они погибли между 1940 и 1945 годами.

Тойя Линкольн, детройтский социальный работник, утонул у берега с канадской стороны реки Детройт.

Дэвид печатал на компьютере одно имя за другим.

Дональд Вольтсон тоже оказался не один. Под таким именем значились электрик из Нью-Брунсвика, писатель из английского Бирмингема, дантист из Санта-Барбары и другие. Но все они погибли, причем трое — в течение прошлого года.

У Дэвида начали дрожать руки.

К семи часам утра он выявил сто восемьдесят имен в своем журнале. По шестидесяти из них он нашел сведения, сорок восемь из них погибли…

Дэвид просмотрел перечень. Люди из всех частей света и жившие в течение нескольких веков. Среди них множество людей всех народов и всех религий.

Все они находились у него в журнале.

Все они возникли у него в мозгу.

— Вот такие дела, Дилон. По-твоему, я свихнулся?

Отец Дилон Макграт пристально посмотрел на Дэвида проницательными синими глазами, много повидавшими за сорок пять лет его жизни.

— То обстоятельство, что в твоей голове возникло имя Беверли Панагопулос в день ее гибели, а потом ты обнаружил ее имя в своем журнале, не означает, что ты «свихнулся». Психика твоя, пожалуй, нестабильна, но не более.

— Если бы нестабильность приносила прибыль, я бы сейчас был самым богатым человеком в мире, — невесело пошутил Дэвид.

Дилон криво усмехнулся. Дэвиду всегда казалось: его черная шевелюра, красное лицо и плотная комплекция делают его более похожим на пирата, чем на пастора и главу кафедры теологии. Но это, судя по всему, что Дэвид узнал об этом человеке за восемь лет их дружбы, было чисто внешнее сходство.

Казалось, между пастором и Дэвидом не было ничего общего, однако они подружились и часто проводили время вместе.

В кабинете Дилона размещалась богатая библиотека — книги по философии, истории религии, парапсихологии, теологии. Но Дэвид не очень надеялся найти в одном из этих томов ответ на мучившие его вопросы.

— И давно ты записываешь все эти имена? — спросил Дилон, отхлебнув кофе из чашки. — Можешь припомнить?

— Примерно со второго курса в колледже.

— Что же тогда могло случиться такого, что спровоцировало бы столь странную привычку?

— Ничего особенного.

Дэвид встал со стула и принялся расхаживать по комнате. Он так и не мог решиться рассказать о некогда случившемся с ним, хотя он, кажется, ради этого и пришел.

— Кончай, Дэвид, — сказал Дилон. — Когда ты начинаешь метаться по комнате, я уже знаю — в твоей замечательной голове теснятся сотни мыслей. Не заставляй меня вытаскивать их оттуда по одной.

— Сейчас ты похож на психиатра, к которому мои родители потащили меня после того несчастного случая.

— Несчастного случая?

Дэвид со вздохом снова опустился на стул.

— Когда мне исполнилось тринадцать лет, я чуть не убил самого себя и двух моих друзей, — сказал он. — За два года до того, как меня стали посещать эти имена. Мы с ними тогда упали с крыши. Моя грудная клетка была сильно повреждена, и я несколько минут находился между жизнью и смертью. — Он посмотрел в глаза приятелю и сказал, словно предвидя его вопрос: — Я тогда увидел туннель и затем сияющий свет.

— И ты никогда не рассказывал мне об этом? — спросил изумленный Дилон, посмотрев на книжные полки. — Ты ведь знаешь, я написал две книги о метафизике и жизни после жизни, и не дал мне такой возможности?

— Прости, святой отец, грешника, — улыбнулся Дэвид, поднимая руки.

Дилон покачал головой:

— Пережитый тобой парамортальный опыт, должно быть, имеет отношение к твоим «именам». С точки зрения бессознательного два года — как один миг.

— Ну раз ты так говоришь… Я готов рассказать об этом прямо сейчас. — Дэвид тяжело вздохнул. — Для этого я и пришел.

— Тогда расскажи все по порядку, — отвечал Дилон. — Не сдерживай и не пытайся специально корректировать свои мысли. Поведай мне все, что ты об этом знаешь.

И Дэвид рассказал о том, как в тот зимний вечер в их дом в Коннектикуте пришли важные лица — гости его отца: швейцарский посол Эрик Мюллер с женой и сыном — пижоном Криспином, двумя годами старше Дэвида, которого Дэвид должен был занимать.

Криспин, широкоплечий, атлетического сложения паренек, хороший лыжник, любил похвастаться своими спортивными успехами. В тот день он проявлял неуемную энергию и всячески старался продемонстрировать подружке Дэвида Эбби Люэс свое превосходство над ним.

И даже теперь Дэвиду тяжело было вспоминать о том, что произошло потом.

Криспин тогда подбил его влезть на остроконечную крышу соседнего трехэтажного дома, и он, Дэвид, согласился на это из глупой бравады.

И как он мог не согласиться, если на него смотрела Эбби? Дэвид помнил, как скользили его ноги, когда он шел за Криспином по крыше след в след, всеми силами пытаясь сделать вид, будто ему не страшно.

И тут Эбби не удержала равновесие и начала падать. Пытаясь ее поддержать, Дэвид отчаянно взмахнул руками и сбил с ног Криспина. Они сорвались с крыши все втроем…

— И что потом? — спросил Дилон, когда Дэвид умолк.

Рассказчик чувствовал себя подавленным. Он терпеть не мог рассказывать об этом, всегда заново переживая чувство вины за случившееся. Он как будто снова услышал крик отца: «Как ты мог совершить такой идиотский поступок?! Мало ли что Криспин мог еще придумать! Ты что, так и должен все за ним повторять? Ты понимаешь, что вы только чудом не погибли?! Почему ты не подумал своей головой, Дэвид? Почему? Тебя же никто до сих пор не считал дураком!»

Мать Дэвида с трудом успокоила мужа и оттащила его от больничной кровати, на которой лежал сын. Но Дэвид навсегда запомнил слова отца…