Джилл Грегори - Охота на праведников

Через несколько минут Йел уселась рядом с ним в зале у выхода на посадку. Она неожиданно улыбнулась, а потом рассмеялась.

— Интересно, чего это вы наговорили охраннику, что он так привязался к несчастному олуху, перед которым я стояла? — спросила она.

Мэрилибон, Лондон

С точки зрения Змея, смысла в этом не было ни на йоту. Он, видите ли, должен все бросить и бежать в аэропорт Хитроу, встречать отца. Разве тот, черт возьми, не мог взять такси? Наконец, можно было бы попросить Джильберта его встретить. Но нет, электронное письмо категорично заявляло:

«Мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз, Криспин. Я заметил кое-что, но только ты можешь просветить меня. Я прибываю в Хитроу в 9.47 вечера. Буду ждать тебя, как только пройду таможенников. Не подведи меня».

Отец обращался к Криспину, как к десятилетнему ребенку. Для него ясно — отец завидует его положению внутри Круга избранных. Ведь он, Криспин, за последние десять лет достиг более выдающихся успехов, чем его отец за всю свою блестящую карьеру. А он теперь командует сыном, как школьный учитель учеником!

Змей с раздражением выключил компьютер и взялся за свою трость. «Как желаешь, отец!»

Он принял душ, чтобы смыть следы помады, оставленные Хлоей на его теле. Предыдущая ночь была полна яркими впечатлениями — настоящая разрядка после долгой охоты за именами. Он снова с удовольствием вспоминал их близость этой ночью.

Его Хлоя — одна из самых неистовых и самых сочных женщин, с которыми ему случалось спать. Жаль, они больше не увидятся.

Это было последнее отступление, которое он себе позволил, последняя уступка плоти, перед тем, как присоединиться к собратьям в Ковчеге, чтобы оставить весь этот мир зла. После того как он отвезет отца в клуб, отдыха для него больше не будет. До конца. Остается последнее имя, последнее препятствие перед спуском в Ковчег.

Пока он ехал в своем «феррари» по направлению к Хитроу, его раздражение против отца не убывало.

«Только ты можешь просветить меня»! Чтобы это значило? Змей почувствовал что-то похожее на смутную тревогу. Словно в ответ на нее, появилась боль в покалеченной ноге.

Через десять минут он остановил машину на временной стоянке.

Могли он ожидать чего-то хорошего от встречи с отцом?

После того как их самолет приземлился в аэропорту Хитроу, Дэвид почувствовал, что у него затекли ноги, и, чтобы размять их, с удовольствием прошелся вместе с Йел к терминалу, где они должны были пересесть на соответствующий самолет компании «Эль-Аль».

Дэвид устал после перелета и думал сейчас только о том, что теперь он находится еще дальше от Стаси.

— Почему бы не выпить кока-колы, чтобы освежиться? — предложила Йел.

— Сначала надо обменять часть долларов на евро, — ответил Дэвид.

— Там, внизу, есть обменный пункт, — сказала Йел.

Постояв в небольшой очереди, состоявшей из туристов, Дэвид положил бумажки в карман и неожиданно нащупал лежавшие там камни. И тут у него возникло странное и неприятное ощущение — как будто змея заползла под его рубашку и проползла по спине.

«Должно быть, кто-то следит за мной», — подумал Дэвид и оглянулся.

В толпе он увидел человека, действительно смотревшего на Дэвида так, словно больше никого в зале не было.

Дэвиду показалось, будто он узнает этого человека. Неужели?.. Быть не может!

Дэвид почувствовал, как у него от волнения закружилась голова. Он как будто вновь ощутил себя несмышленым мальчиком, который смотрит на старшего, уверенного в себе человека, провоцирующего его на смертельный риск…

Но нет, этот сугубо городской человек с тростью не может быть тем же лицом.

Его вернул к действительности голос Йел:

— Нет, Дэвид, так нельзя. Здесь не театр, а зал для пассажиров международных авиарейсов.

— Это он, Йел, — хрипло проговорил ей Дэвид. — Господи, это точно он!

Йел огляделась, следуя за взглядом Дэвида.

— Вон тот мужчина с тростью? Кто он такой?

Прежде чем Дэвид успел ответить, толпа пассажиров оттеснила их в сторону, и он потерял из виду человека с тростью. А когда снова увидел его, тот был уже не один. Какой-то пожилой человек положил ему руку на плечо, тот обернулся и увидел своего отца, которого приехал встречать. Дэвид сразу узнал Эрика Мюллера.

Между отцом и сыном сразу начался разговор, судя по их мимике и жестам, не самый приятный.

— Если это не галлюцинация, то это Криспин Мюллер с отцом. Но это невозможно! Он, как говорили, находился в коме, без всякой надежды.

— Так это тот самый мальчик, потерявший драгоценный камень? — изумленно спросила Йел.

— Я мог бы поклясться в этом! Однако ведь никто не ожидал, что он выздоровеет. Мой отец справлялся о нем лет пять после этого несчастного случая, и тот никогда не покидал частного приюта в Стокгольме, куда его доставили родители, как только врачи разрешили его перевозить.

— Опыт научил меня не верить в случайности, — сказала Йел с беспокойством. — Особенно в такое время.

— Надо проанализировать, каким образом он связан с этим камнем, — заметил Дэвид. — А может быть, и с Понимающими, — добавил он тихо.

— Согласна. Но прежде нам надо уйти отсюда раньше, чем он объявится и возобновит ваше знакомство.

— Ты уверен, что это был Дэвид Шеферд?

Как только они отъехали от стоянки, он уже достал свой мобильный телефон и начал набирать номер.

— Еще бы! Если бы ты слушал меня в аэропорту, ты бы его сам увидел. Я видел его на фотографии в «Дейли мейл» рядом с Блэром несколько месяцев назад. Это тот поганец, который сшиб меня с крыши, пытаясь спасти свою подружку, и, сделав это, украл у меня четыре года жизни!

— Эдуардо, — произнес отец по телефону, — Дэвид Шеферд и эта женщина только что появились в Хитроу.

Криспин удивленно повернулся к отцу:

— Почему ты говоришь об этом ди Стефано?

— Тихо! — прикрикнул на него отец.

Криспин стиснул зубы. Какое дело ди Стефано до Шеферда? Голос отца действовал на него, как скрежет металла по стеклу. Криспина жгло изнутри чувство ненависти и презрения к личному врагу и проснувшееся неудовлетворенное желание мести. И в то же время ему в голову лезли посторонние мысли. Интересно, кто эта красотка рядом с Шефердом? Не подросшая ли подружка его детства?

Эрик Мюллер закрыл телефон и снова обратился к сыну:

— Криспин, нам надо поговорить откровенно. На карту поставлено все наше общее дело, и мне нужно знать всю правду. Не ты ли некогда взял агат, пропавший из нашего дома девятнадцать лет назад?

— Благодаря своим выдающимся способностям, — заявил Криспин с усмешкой, — я помню, что ты уже задавал мне этот вопрос через две недели после того, как я вышел из комы.