Эдгар Берроуз - Возвращение Тарзана в джунгли

— Вы ошибаетесь, сударь! — ответил Тарзан. — Неправда ли, дорогой Николай, ведь у вас нет никакого материала для газеты?

Роков, склоненный над бумагой, на мгновение поднял лицо, искривленное мрачной гримасой, и проворчал:

— Да, у меня нет никакого материала для газеты — пока…

— И никогда не будет, мой дорогой Николай? — резко оборвал его Тарзан.

Репортер не заметил зловещего блеска, вспыхнувшего в глазах Тарзана, но Роков мгновенно смирился.

— И никогда не будет, — покорно повторил он.

— Мне очень жаль, что вы понапрасну беспокоились, сударь. Спокойной ночи!

Сказав это, Тарзан выпроводил бойкого молодого человека за порог и закрыл перед его носом дверь.

Час спустя Тарзан вышел из комнаты Рокова, унося в кармане объемистую рукопись.

— Если бы я был на вашем месте, — сказал он на прощание Рокову, — то немедленно покинул бы Францию. Рано или поздно, как только мне представится возможность покончить с вами, не компрометируя при этом вашу сестру, я непременно воспользуюсь случаем.

Вернувшись домой, Тарзан нашел своего друга д’Арно спящим. Тарзан не захотел его тревожить и только на следующее утро передал во всех подробностях происшествия минувшего вечера.

— Как глупо я себя вел! — заключил он рассказ. — Де Куд и его жена были моими лучшими друзьями. Чем я заплатил им за сердечное отношение ко мне? Я едва не задушил графа, опорочил доброе имя его жены. Боюсь, что я навсегда расстроил их семейное счастье.

— Вы любите Ольгу де Куд? — спросил д’Арно.

— Если бы я имел малейшее основание предполагать, что она меня любит, я не ответил бы вам на этот вопрос. Но, не боясь оскорбить ее чувство, могу решительно сказать, что не люблю ее и она меня не любит. Мы оба были жертвами минутного безумия, которое прошло бы так же внезапно, как появилось, если бы де Куд не вернулся в это время домой. Как вам известно, я мало знал женщин. А Ольга де Куд так прекрасна! Ее красота, беззащитность, обращение ко мне за помощью, — и при этом слабое освещение комнаты и другие соблазняющие обстоятельства вечера оказались сильнее меня. Может быть, другой, более культурный человек, преодолел бы свой порыв в такую минуту, но ведь ты знаешь, что культура коснулась только моего платья…

— Нет, Париж — не для меня, — продолжал он. — Я знаю, что буду то и дело оступаться и попадать в ловушку. Придуманные людьми правила поведения утомляют меня. Мне кажется, я нахожусь в тюрьме. Я не выношу этого ощущения, мой друг, и поэтому хочу вернуться в родную чащу, к той жизни, для которой рожден.

— Не принимайте все слишком близко к сердцу, — ответил д’Арно. — Вы сделали все возможное для того, чтобы исправить свою ошибку. Немногие из так называемых цивилизованных людей поступили бы при таких обстоятельствах столь благородно, как вы. Что же касается отъезда из Парижа, то, мне кажется, следовало бы подождать, пока вы не узнаете ближайших намерений Рауля де Куда.

Д’Арно не ошибся в предположении, что Рауль де Куд вскоре даст о себе знать.

Неделю спустя, около 11 часов утра, когда Тарзан и д’Арно сидели за завтраком, им доложили о приходе господина Флобера, который в изысканно учтивых выражениях передал господину Тарзану от господина графа де Куд вызов на дуэль.

— Не поручит ли господин Тарзан кому-либо из своих друзей обсудить со мной в кратчайший срок детали предстоящей дуэли, к полному удовлетворению обеих заинтересованных сторон?

— Разумеется, господин Тарзан будет рад передать защиту своих интересов лейтенанту д’Арно. Что же касается срока, то господин д’Арно навестит господина Флобера после обеда.

После долгих поклонов учтивый гость ретировался.

Когда друзья остались одни, д’Арно посмотрел на Тарзана испытующим взглядом.

— Ну что? — спросил он.

— Теперь мне предстоит прибавить к своим грехам либо убийство, либо самому быть убитым. Как видите, я быстро усваиваю обычаи моих цивилизованных братьев.

— Какое оружие вы изберете? Говорят, что де Куд с одинаковым совершенством владеет шпагой и пистолетом.

— Мне следовало бы, в таком случае, выбрать отравленные стрелы на расстоянии двадцати шагов или копья на том же расстоянии, — ответил Тарзан со смехом. — Впрочем, пускай будут пистолеты!

— Он убьет вас, Жан!

— Я в этом не сомневаюсь. Надо же когда-нибудь умереть.

— Остановимся лучше на шпагах. Может быть, он удовольствуется гем, что только ранит вас, да и раны, нанесенные холодным оружием, реже бывают смертельны, чем огнестрельные.

— Пистолеты! — в голосе Тарзана звучала решительность.

Д’Арно попытался было уговорить его, но тщетно.

Д’Арно вернулся после встречи с господином Флобером около четырех часов дня.

— Все обдумано, — сказал он. — Завтра ка рассвете, на пустынной дороге близ Этан. Господин Флобер настаивал на этом из каких-то одному ему известных соображений. Я не возражал.

— Прекрасно! — таким было краткое заключение Тарзана.

В течение вечера он ни разу, даже косвенно, не упомянул о предстоящей дуэли. Ночью написал несколько писем и, запечатав их, вложил в один конверт, адресованный на имя д’Арно. Затем стал раздеваться, причем д’Арно слышал, как он напевал игривую песенку, которой научился в мюзик-холле. Д’Арно сердито ворчал про себя. Он был сильно сокрушен, так как не сомневался в том, что солнце, которое встанет на следующий день, увидит труп его друга. Беззаботность Тарзана раздражала его.

— Это — самый подходящий час для убийства, — заметил человек-обезьяна, когда его подняли с удобной постели в черные предрассветные часы. Тарзан крепко спал в эту ночь, и поэтому ему казалось, что едва только он успел положить голову на подушку, как почтительный слуга пришел его будить.

Он сказал об этом лейтенанту д’Арно, который стоял совершенно одетый в дверях его комнаты. Д’Арно почти не спал в эту ночь. Он был нервен и склонен к раздражению.

— Вы, конечно, спали как младенец? — спросил он.

Тарзан засмеялся.

— По вашему тону, Поль, можно подумать, что вы считаете это проступком. Простите, я ничего не мог поделать с собой!

— Нет, Жан, я не считаю сон проступком, — сказал д’Арно, улыбаясь. — Но меня выводит из себя равнодушие, с которым вы относитесь к дуэли. Можно подумать, что вы отправляетесь позабавиться в тир, а не на поединок с одним из лучших стрелков Франции.

Тарзан пожал плечами.

— Я готовлюсь искупить свою вину, Поль. Если бы мой противник был плохим стрелком, это не было бы искуплением. Почему же я должен быть недоволен? Разве вы не сказали, что Рауль де Куд — отличный стрелок?

— Вы хотите сказать, что надеетесь быть убитым? — воскликнул д’Арно в ужасе.

— Нет, я не могу сказать, что надеюсь на это. Но вы сами понимаете, что вряд ли мне суждено остаться в живых.