Анатолий Днепров - Искатель. 1962. Выпуск №6

…Одинокий горшок, стоявший в пустыне, и в самом деле оказался волшебным. Он открыл перед нами страничку из жизни древнейших обитателей Хорезма, названных Сергеем Павловичем по имени ближайшего современного канала-ТАЗАБАГЬЯБЦАМИ.

Верблюды, самолеты, грузовики, катера — и в одном ряду с ними кирзовые сапоги, мягкие тапочки. Но главный вид транспорта в наших путешествиях — это машина, не числящаяся ни в каких списках. «Пока», как непременно добавил бы Толстов, не признающий принципиально ничего невозможного для науки.

— Ни бензина, ни фуража, ни запаха, ни мух, ни профилактики и никаких хозяйственников — вот за это я ее особенно люблю, — мечтательно произносит Сергей Павлович, — нашу Машину времени.

От космических скоростей с непривычки укачивает. Позавчера — на некрополе бронзового века. Вчера, то есть через тысячелетие, — на архаических полях в гостях у Андрианова. А сегодня в городе, сооруженном еще во времена Кира или Дария…

Внизу тропа, которой Андрианов гордится так, будто вытоптал ее сам, а не верблюды, тысячу лет назад проходившие тут в Иран с грузом темно-синего камня-самоцвета, которым отделывались стены царского двора в Сузах. Об этом добросовестно сообщают надписи дворцовых стен.

По этой же тропе караваны проносили вьюки со слитками золота в счет трехсот таланов, которые Дарий ежегодно собирал с Хорезма и других стран, входивших в 16-й округ — сатрапию царства Персидского.

Вздымая курчавые дымки пыли мягкими башмаками с узкими загнутыми носками, по этой тропе двигались воины.

…В такой пылище трудно разглядеть их лица. Видны только темные брови, густые, по-особому расчесанные бороды, остроконечные «скифские» колпаки или башлыки, застегнутые под подбородком, узкие штаны, кафтаны без воротов, отороченные мехом или каймою. На поясах у воинов кинжалы, через плечо у них тростниковые луки, колчаны подвязаны сбоку. А в руках тонкие копья, целый лес копий.

— Андрианов! Где-то ведь мы их уже встречали? Этих людей?

Борис Васильевич безупречен.

— На барельефчике гробницы Дария.

— По-моему, еще на глиняных налепах-украшениях, — осторожно вставляет Раппопорт.

— В Малой Азии, — увлеченно подхватывает Сергей Павлович. — В Ассирии, в Египте! В знаменитом Фермопильском сражении! В битвах при Саламине, при Платеях! Здесь у ворот крепости только начинается поход. Они идут, чтобы слиться с войсками Ксеркса. Они выносливы и мужественны и будут сражаться в пехоте против почти неведомых им греков, афинян и спартанцев, на далеком Балканском полуострове, в другой части света. Они идут… Они еще не знают, что их ждет! Они побегут, разбитые греками, побегут вместе с остатками прославленного Иранского войска — через Македонию, Фракию и Византию, «потерявши многих людей, изрубленных, изнемогших от голода и усталости». Кто-нибудь из них осядет на чужбине, создавая истинную славу родине не мечом, а замечательным искусством гончарства, потому что их родина Хорезм — подлинное «глиняное царство». Но немногие вернутся на родину к запущенному хозяйству из этого грандиозного по масштабам, блестящего, но бессмысленного похода.

— Но эта Машина времени несовершенна! Смотрите! Они уходят. Мы не можем остановить этих людей, хотя знаем наперед все, что с ними будет! Не можем повернуть хотя бы часть из них, пока не поздно.

Сергей Павлович хмуро смотрит на тропу, еле обозначенную в серой, сухой, как порох, земле:

— Верно! Но, может быть, Машина времени поможет нам остановить других, живых людей, марширующих, вооружающихся. Удержать их, пока не поздно…

В самом начале работы экспедиции археологи заметили, что на некоторых монетах Кушан — династии, объединившей в огромную рабовладельческую империю народы Средней Азии и Индии, имеются надчеканки: знаки — «тамги» хорезмийских царей, а потом, к началу III века, и первые монеты с хорезмийскими надписями. Значит, к этому времени Хорезм стал самостоятельной страной? Но где же новая столица хорезм- шахов? Где центр нового государства? Поиски привели к замечательным открытиям на городище Топрак-кала.

Рассказ Сергея Павловича о первых разведках на этом памятнике сейчас звучит как легенда: «В ясный октябрьский вечер 1938 года перед нашей маленькой разведочной группой далеко на западе, за гладкой равниной песков и такыров, на горизонте возник контур огромных развалин, увенчанных могучими очертаниями трехбашенной цитадели. «Что это за крепость?» — спросил я проводника. «Это Топрак-кала. Там нет ничего интересного», — был лаконичный ответ. На следующий день наш караван подходил к «неинтересной крепости». Черносерая неровная поверхность солончаковой корки скрывала рыхлый слой разъеденной солью почвы, в которой ноги верблюдов проваливались по щиколотку, оставляя крупные, неровные пятна следов.

Солнце садилось, когда мы подошли к северной стене крепости, повернутой к Султан-Уиздагским горам.

Вблизи вздымающаяся на двадцатиметровую высоту серая громада трехбашенного замка производила подавляющее впечатление. Мы вскарабкались вверх по осыпи. Справа от нас, в южном срезе северо-восточной башни, зиял ряд раскрытых сводчатых помещений. Могучие полуразрушенные арки угрожающе нависали над головой…

И вдруг в косых лучах заходящего солнца на серой поверхности городища четко выступил рисунок древней планировки: от ворот в южной стене протянулась узкая темная полоса главной улицы, в стороне от нее разошлись симметричные переулки, очертившие четким контуром огромные дома-кварталы, распадающиеся на бесчисленные прямоугольники комнат.

Мы вышли через южные ворота и вдоль рва восточной стены двинулись в лагерь. Стена рисовалась величественным черным контуром, зазубренным временем на затухающем закатном небе. На башнях, как тени часовых, перекликались сычи…» 1* 1* С. П. Толстов, По следам древнехорезмийской цивилизации. .

Дворец Топрак-калы известен читателю и у нас и за рубежом по неоднократным публикациям — научным и популярным.

Самые интересные находки с Топрака выставлены в залах Государственного Эрмитажа и Ленинградского музея антропологии и этнографии. Сейчас Сергей Павлович вместе со всеми «хорезмийцами» готовит монографию о «Сокровищах трехбашенного замка». Книга будет не менее увлекательна, чем известная всем литература об археологических открытиях в Египте — классической стране древности.