Ирина Шевченко - Алмазное сердце

Крышка стоявшего у стены бюро была заперта, но это не стало для меня проблемой. Замок был самый обычный, без секретов и не заговорённый магией. Отколов от ворота булавку я с полминуты ковырялся в замке, пока не услышал тихий щелчок. Готово! Приподняв крышку, заглянул внутрь. Шкатулку, которую в подробностях описал мне дэй Роджер, невозможно было не заметить. Коробочка из светлого дерева, размерами с толстую книгу, украшенная резьбой, тоже была заперта, и в этот раз преграда была куда серьёзнее: по форме отверстия для ключа было понятно, что булавкой тут не обойтись, но что ещё хуже — я чувствовал магическую защиту. На всякий случай просмотрел лежавшие тут же, в бюро, бумаги. Писем Лён–Леррона среди них не было. Значит, они всё же внутри.

Минуту или две я буровил ларчик взглядом, но, увы, взгляд мой никакой волшебной силой не обладал. Оставался только один выход. Закрыв бюро и приведя в порядок замок, чтоб хозяйка не сразу догадалась, что у неё побывали гости, я упрятал шкатулку под куртку. Отвезу её Эвану, он откроет. А письма там — хвост готов заложить.

Покидать дом тем же путём, что я попал в него, было небезопасно. Фейерверк, судя по тишине в саду, уже закончился, и слуги должны были вернуться. Проще всего было выбраться через окно. Но окна спальни Виктории для этого не подходили: прямо под ними была разбита клумба с фиалками, хорошо просматривающаяся с крыльца чёрного хода даже ночью. К тому же вдовушка наверняка вспомнила бы, что оставляла окна запертыми, а мне не хотелось бы, чтоб она обнаружила пропажу сразу же по возвращении. Поэтому я решил пройти в одну из соседних комнат, возможно, в жилище целительницы: вечно витающая в облаках Сана точно не всполошится, даже если я оставлю окно за собой распахнутым настежь.

Прислушавшись и убедившись, что за дверью никого, я вышел в коридор. Прошёл несколько шагов и остановился у покоев юной лекарки. Пожалуй, выйду отсюда. Заодно посмотрю, как живёт девушка. Мне всё же было стыдно перед ней за обман, и какие бы оправдания я себе не находил, не мог отделаться от ощущения, что поступаю подло. Но чем, кроме баночки орехового масла, можно было бы искупить эту подлость, так и не придумал.

Уже взявшись за дверную ручку, я смутно ощутил, что что‑то не так, но что именно понял, уже войдя в комнату: Сана–Милисента на торжество в ратушу не поехала. Она сидела на разобранной кровати и в тусклом свете одинокой тоненькой свечки листала книгу. Я был так удивлён, что упустил шанс на спасительное бегство. Девушка увидела меня, и мало того — узнала.

— Джед? — сначала на пол упала книга, а потом и она соскочила с постели, испуганно запахивая на груди халат. — Что вы… тут… Почему вы не на балу?

Моё оцепенение продлилось не более секунды. В конце концов, до этого момента всё было слишком легко, и нечто подобное обязано было произойти.

Я тихо прикрыл за собой дверь.

— Простите, что испугал. Но я хотел ещё раз увидеться с вами перед отъездом.

— Перед отъездом? Но…

— Я не встретил вас в ратуше и решил прийти сюда, — продолжал воодушевлённо врать я, не давая девушке забросать меня вопросами. — Завтра я уезжаю, но прежде хотел поблагодарить вас за помощь и доброе отношение. А более всего — за те слова, что вы сказали мне вчера. Вы правы, Сана: для серьёзных чувств недостаточно минутных встреч. Я был увлечён Викторией, но вряд ли, чтоб это была любовь. Поэтому и решил уехать, в Лазоревой Бухте меня уже ничто не задерживает.

Всё случилось неожиданно и совсем не так, как я себе представляла. Но я была благодарна Джеду за то, что он решил предупредить об отъезде и проститься.

— Я уезжаю рано утром, иначе не пришёл бы так поздно. Но теперь вижу, что это была не лучшая идея. Боюсь, если меня увидят у вас, моё пребывание здесь может быть неверно истолковано.

Лишь после его слов я осознала, насколько двусмысленная сложилась ситуация: я, в халате, босая и растрёпанная, и мужчина в моей спальне.

— А как вы вошли?

— Через заднюю дверь. Мне повезло никого не встретить. А теперь не знаю, как быть.

— Возможно… — я обернулась на окно. — Не знаю, насколько это будет удобно.

— Для меня главное, не создавать неудобств для вас, — тепло улыбнулся он.

От его улыбки стало ещё грустнее. Вот сейчас я отворю окно, и он навсегда исчезнет из моей жизни…

Старые, давно не открывавшиеся рамы, словно чувствовали моё настроение, и не спешили поддаваться. Я дёрнула ещё раз, но без толку. И ещё раз.

— Давайте я вам помо…

С третьей попытки окно распахнулось внутрь, и так некстати подошедший, чтобы помочь мне, Джед получил рамой по лбу. Удар вышел сильный: стекла задребезжали, а мужчина пошатнулся и с грохотом выронил на пол что‑то тяжёлое.

— О, простите меня, я такая неловкая.

Слова раскаянья застряли в горле, когда я разглядела упавший на пол предмет. Это была резная шкатулка светлого дерева, точь–в–точь такая же, как я видела накануне у Виктории. Точнее — та же самая шкатулка.

В один миг всё разъяснилось: и для чего он в подробностях выспрашивал про дом, и зачем ему было знать, когда все уедут куда‑нибудь… И какой я всё это время была дурой.

— О, простите меня, я такая неловкая.

— Однажды вы точно меня убьёте, — попытался пошутить я, потирая стремительно разрастающуюся на лбу шишку, и наклонился, чтобы поднять с пола шкатулку.

Но девушка оказалась быстрей. Она подхватила ларчик и тут же отскочила назад, а по её взгляду я понял, что она обо всем догадалась.

— Сана, это… Это — не то, что вы думаете.

— Да неужели? — она отступила ещё на шаг. — И что же это, если не шкатулка из комнаты вашей возлюбленной?

Не ожидал от этой простушки столь едкой иронии.

— Да, я забрал это у Виктории, но…

Но — что? Сказать, что это мой подарок, который я хотел бы вернуть? А если Сана спросит, что внутри? Письма, которые могут меня скомпрометировать? Почти правда, но я не смогу этого доказать.

Размышляя над ответом, я потерял драгоценное время, и теперь, какой бы удачной ни вышла ложь, Милисента вряд ли в неё поверит. Ну и пусть. Терять мне всё равно уже нечего.

— Отдайте мне шкатулку, — я протянул руку, угрожающе ощерив клыки.

Девушка, вопреки ожиданиям, не испугалась.

— Подойдите и возьмите, — одной рукой она прижимала к груди свою добычу, а вторую подняла над головой, и я впервые за всё время общения вспомнил, что имею дело с магом.

Между пальцами целительницы едва заметно сверкнула маленькая искорка, а по комнате пронёсся ветерок. Дрогнуло пламя свечи, и в этом зыбком свете распущенные по плечам рыжие локоны девушки показались мне огненными змеями. Но я отогнал это наваждение и заставил себя улыбнуться: