Георгий Тушкан - Первый выстрел

Только армия революции, армия народная, способна на такой подвиг. Ничто не могло остановить наступающих. Когда выяснилось, что шестов для телефонного кабеля уже нет, а положить его по дну нельзя — соленая вода разъедает изоляцию, — то образовалась живая цепь: люди держали кабель над водой в руках. Падал один, на его место становился другой… Неудержимый боевой порыв рождал это небывалое мужество. Первым боевым трофеем был бронепоезд «Барон Врангель».

К командующему обороной Перекопа прилетел летчик с директивой Врангеля: «Приказываю грузиться на корабли».

Арьергард все еще пытался сдержать натиск бойцов Красной Армии, а в это время пехота генерала Кутепова отходила на Севастополь, конница Барбовича — на Ялту, кубанцы — в Феодосию, донские казаки — в Керчь… Громыхали обозы.

— Нет! Врангель обманул народ! — кричала прибежавшая к Сагайдакам Варвара Дмитриевна. — Мы не верим ему. Единственный хозяин земли русской — народ. Как он решит, так и будет. Захочет советскую власть — пожалуйста! Я — за советскую власть!

— Вы? За советскую власть?! — удивилась Юлия Платоновна.

— А что вас, собственно, удивляет? Кто были первые революционеры, декабристы? Дворяне! Да, мы за советскую власть… Без коммунистов, конечно!

По шоссе в четыре ряда непрерывной вереницей двигались воинские обозы, повозки, коляски с семьями генералов, контрразведчиков, полицейских, врангелевских чиновников.

Весь путь до Севастополя был усеян брошенным имуществом и грузами, орудиями, лошадьми, пулеметами. Тесня друг друга, сотни генералов и офицеров ринулись к стоявшим у причалов пароходам. Трапы брались с боя. На пристани толпились люди, охваченные животным ужасом.

Генерал Врангель, окруженный чинами штаба, под звуки Преображенского марша перешел на крейсер «Генерал Корнилов». В городе слышалась одиночная ружейная стрельба. Те, кто не мог попасть на пароход, с проклятиями провожали уходившие в море суда. То здесь, то там хлопали револьверные выстрелы — многие офицеры из карательных отрядов и контрразведки, боясь справедливого суда народа, стрелялись.

Для прибывшего в Севастополь арьергарда «русской армии» парохода не оказалось. И многие солдаты и офицеры немедленно сорвали погоны и пришили на фуражку или шапку красную ленту. «Мы красно-зеленые», — заявили они.

Пятнадцатого ноября красные полки входили в Севастополь. Оркестр играл «Интернационал». Рабочие, матросы, простые севастопольцы с восторгом встречали красноармейцев, бросали цветы, выносили хлеб-соль.

Повстанческая армия Мокроусова еще одиннадцатого ноября вышла из леса и, оседлав шоссе Симферополь-Феодосия, встретила два отступавших от Перекопа корпуса и разгромила их. Партизаны освободили города Старый Крым и Карасубазар. Скоро мокроусовцы влились в одну из дивизий Красной Армии.

Разрозненные отряды врангелевцев шли на Алушту, но там их встретил высадившийся с моря отряд Ивана Папанина и заставил сложить оружие.

В Феодосии творилось невообразимое. Для погрузки кубанских казаков были назначены пароходы «Дон» и «Владимир». Но на них стали грузиться тыловые и правительственные учреждения, штабы и беженцы побогаче и поименитее, в том числе Константин Эрастович и Лидия Николаевна Бродские. Тата, Гога и Джон должны были отплыть из Ялты.

Прибывшие кубанцы ринулись на пароходы, но там было уже полно. Громкие крики: «Опять буржуи спасаются, а нам погибать!», «Не уедете!», «Давай сюда батарею, пальнем!», «Спекулянтов — в море!» — слились в многоголосый рев.

В городской тюрьме озверевшие офицеры расстреливали арестованных. А их было много. Еще в сентябре на врангелевских военных кораблях, стоявших в Феодосии, готовилось восстание. Сотни матросов были арестованы. Собиравшиеся на улицах толпы солдат, казаков и дожидавшихся этой минуты уголовников громили магазины и квартиры местных жителей. Со станции Сарыкол доносились взрывы — там взрывали склады с боеприпасами.

Французский крейсер, американский миноносец и американский торговый пароход принимали беженцев только за огромную плату.

Вышел из подполья Военно-революционный комитет. Вооруженные отряды рабочих стали наводить порядок, разоружать наводнивших город белогвардейцев и громил. В Феодосию прибыл отряд партизан во главе с Бескаравайным. Они встретили на улицах города группы кубанских и донских казаков без погон, с красными лентами на папахах, арестовавших своих офицеров. Уходивший в море французский крейсер открыл по ним огонь.

На следующее утро, в воскресенье четырнадцатого ноября, в Феодосию вступила красная кавалерия.

4

— Беляки драпают из Феодосии! Из Судака уже удрали! — задыхаясь, объявил Коля, прибежавший к Юре вместе со Степой и Сережей.

Все четверо помчались за трофеями. Сначала побежали на Ферейновскую горку, где в палатках размещались белогвардейские части. Здесь они обнаружили около десятка ручных пулеметов и ящик с гранатами, а под каким-то грязным брезентом — ящик, в котором лежало пять пистолетов-красавцев. Друзья переглянулись и молча вытащили их. Юра выбрал себе вороненый офицерский наган, Сережа — парабеллум, а Коля — кольт, тяжелый, но красивый. Сунув в карманы по паре «лимонок» на брата и спешно запрятав пистолеты под крыльцо пустующего рядом дома, они побежали к даче, которую занимал морской кордон. Если бы им удалось взять пленных! Но там валялись лишь два пулемета. Разорвав на части бархатную красную скатерть, покрывавшую стол в кабинете начальника, они сделали четыре красных флага. Одним заменили добровольческий флаг здесь же на флагштоке, а с тремя пустились в Судак, обсуждая по дороге, где их водрузить. Жалели, что не взяли ручного пулемета: а вдруг встретят вооруженных беляков? И зря они пистолеты спрятали, боясь, что их отнимут.

Возле магазина Триандофило сидели солдаты без погон, с красными бантами. Их лошади, привязанные к забору, были все одинаково заседланы строевыми седлами.

— Не знаете, где Мокроусов? — спросил Юра.

— Это кто ж такой? — хмурясь, осведомился один в офицерском кителе, окинув подбежавших ребят подозрительным взглядом.

— Не знаете? — удивился Юра.

И вдруг понял. Он отвел друзей в сторону:

— Ей-богу, это переодетые беляки. Чтобы мне не сойти с этого места!

— Сбегаем к отцу, — сказал Сережа.

И все побежали к Трофиму Денисовичу.

— Не рыпайтесь! — твердо сказал он. — Сейчас нарваться на пулю очень даже легко. А это ни к чему. Не сегодня, так завтра сюда придут наши. А флаги мы прибьем!

И части Красной Армии прибыли. Население слободки с радостью встречало их. Красноармейцев расквартировали по дачам. У Сагайдаков остановилось одиннадцать человек во главе с командиром взвода. С восхищением Юра разглядывал новую, невиданную им форму красноармейцев, примерял суконные остроконечные шлемы- буденовки.