Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 11

Войдя в комнату, Флер сразу ощутила запах зерна. Похоже, Джонс сейчас занимался первыми весенними поставками зерна… здесь все покрывала белая пыль, а люди, все в поту и в той же пыли, таскали полотняные мешки с себя размером.

Ханс провел Флер и Мильтона к ящику в углу погрузочной комнаты. На ящике пыли не было – это говорило о том, что он здесь стоит совсем недавно. Когда они подошли, работник, недавно покинувший их, вернулся и протянул Хансу свернутый в трубочку лист. Рядом с ящиком лежал железный ломик – для того, чтобы открыть его.

– Они что, все вошли в один ящик?

Работник, похоже, был готов к этому вопросу – явно его Ханс предупредил. Высокий, с цепким взглядом – молодой человек, полный духа. Не произнеся ни слова, он кивнул и поднял ломик.

– Мне открыть?

Так он лишний раз спросил, дабы подчеркнуть, что никакого мошенничества нет и быть не может.

Двум аристократам – одному нынешнему, одной бывшей – такого вопроса никогда раньше не задавали. Мильтон кивнул за них обоих, и Ханс подал работнику знак продолжить. Тот сунул ломик в щель между ящиком и крышкой и поддернул. Когда крышка чуть приподнялась, работник взял второй, меньший ломик и вытащил несколько гвоздей.

– Крышку и гвозди можно использовать по второму разу, хотя, когда дела идут хорошо, мы можем позволить себе их ломать.

Мильтон и Флер могли лишь кивнуть на эти слова Ханса. Каждое движение работника и Ханса казались наполненными каким-то особым значением. Юный работник, искусно выполнив свою задачу, шагнул в сторону. Скорее всего, прикасаться к самим товарам ему не дозволялось.

Ханс кашлянул и протянул лист. Флер его взяла, а Мильтон быстро шагнул вперед. Их первый совместный шаг в торговле… так много торговцев делают его, чтобы выйти в мир. Он заглянул в ящик –

– Э?

Голос принадлежал не ему, но Флер. Однако и Мильтон увидел нечто, что не должен был видеть. Он вздрогнул и развернулся к Флер, разом побледнев. Снова заглянул в ящик, потом выхватил лист из рук Флер.

– Что все это значит?

Его голос звучал, как из-под земли. Флер от ярости застыла на месте; не будь рядом Мильтона, она бы могла потерять сознание.

– Что ты имеешь в виду?

– Кончай эти шуточки!!!

Пыль поднялась с пола в воздух, еще добавив хаоса к творящейся суматохе. Двое стояли друг против друга, словно держа мечи в руках, и перекрикивали шум, творящейся в погрузочной комнате. Кто-то из окружающих заметил перепалку и принялся вслушиваться.

– Это вовсе не шутка…

Выражение лица Ханса не менялось, однако со стороны было видно, что он, изображая, что успокаивает Мильтона, на самом деле смеялся над ним.

– Почему… все не такое, как мы заказывали!

Мильтон был в таком гневе, что с трудом мог говорить. Он с силой сжал лист в руке, так что хруст было слышно.

– Не такое, как заказывали? Отнюдь. Клянусь именем Господа, что никакой ошибки не произошло. Я приобрел товары в полнейшем соответствии с твоим списком.

Несмотря на гнев, Мильтон явно задумался о том, почему слова Ханса прозвучали совершенно искренне. Он вдруг разжал напряженные пальцы и внимательно прочел список. Флер тем временем подошла к ящику и заглянула в черноту. Ящик не был пуст – он был полон черных одежд. Таких же черных, как ее будущее.

– Что за… глупости…

– Это в точности то, что ты заказывал.

– Чушь! – проревел Мильтон и с силой швырнул лист на пол. Он буравил Ханса испепеляющим взглядом, однако Ханс бесстрашно стоял на своем. Мильтон едва не набросился на него, но его удержал юный работник.

– Кажется, достопочтенный господин желает дуэли… но, к сожалению, мы всего лишь торговцы. Мы должны всего лишь следовать договорам. Уверен, ты понимаешь.

Взгляд Ханса был холоден, как у смерти, на лице играла неописуемая усмешка.

Флер ела глазами лист с их подписями и списком заказанных товаров. На нем должны быть выписаны совершенно другие одежды, подходящие для весны. Так почему же? Флер наклонилась и, подняв лист, перечитала. Ну да, текст договора был изменен. То тут, то там были добавлены новые слова – так вот и получился «черный» заказ.

Почему они так поступили?

То же самое случилось и с четырьмя «среброткаными» одеждами – там были добавлены новые слова, а кое-что затерто. В результате к одеждам добавились янтарные украшения.

Глаза перестали что-либо видеть; Флер в отчаянии хлопнула себя по лбу. Они ввязались в игру с торговцами, начисто лишенными каких-либо этических принципов. Ора тщательнейшим образом записал договор с Мильтоном, чтобы избежать как раз такого мошенничества; а здесь, добавив отдельные слова, торговцы полностью изменили смысл текста.

И Ханс не просто изменил договор. Он с самого начала собирался обвести Флер и Мильтона вокруг пальца. Уже в тот миг, когда он увидел их список, он понял, что может его изменить. Ханс аккуратно подвел их к тому, чтобы они подписали лист, сделав его официальным договором.

И потом он искусно отвлек их, так что они забыли потребовать второй экземпляр договора – хотя знали, что так полагается. Он сделал с ними что хотел. Флер и Мильтон подписали договор и, улыбаясь, как слабоумные, смотрели, как Ханс убирает его в стол.

Флер была в таком расстройстве, что не могла даже плакать. Чудовища… торговцы не люди, они чудовища.

– У нас есть договор, – холодно произнес Ханс, положив руку на плечо юного работника. – Поэтому будьте любезны заплатить причитающуюся сумму.

Работник подал ему гроссбух и перо.

***

Свеча горит ярче всего перед тем, как потухнет. Так и Мильтон, едва его ярость поутихла, тут же впал в уныние. Он не произнес ни слова, когда вместе с Флер забирал товары. Они оба ненавидели саму мысль о том, чтобы просить кого-то из людей Джонса помочь с погрузкой, так что работали вдвоем. В конце концов один из работников протянул руку помощи, и они смогли погрузить все на мула. Но благодарить его не стали, лишь заплатили.

– Спасибо, – сказал работник и ушел. Неужели и Флер станет таким же злобным созданием, которое интересуют лишь деньги? Осознание этого легло на ее сердце тяжким грузом. Настоящий торговец ни за что не позволил бы так себя обмануть и превратить свои деньги в мусор.

Потому-то Мильтон и был сейчас в полном унынии: почти все, что они купили, было мусором. Это может звучать жестоко, но, если все товары продать по рыночной цене, не удастся выручить даже тех денег, что Флер вложила. Конечно, Торговый дом Джонса поступил по-разбойничьи, изуродовав договор и продав им плохие одежды, такие же черные, как будущее Флер и настроение Мильтона.

– Вся одежда?..

Когда Флер поняла, что тягостное молчание ей невыносимо, она спросила очевидное. Мильтон не смотрел на нее, но его тело содрогнулось.