Мара Брюер - Остров искушений: Нереальное шоу!

Незаметно для самого себя я перешёл к воспоминаниям о своей семье. Мы с Пабло в детстве играли в полицейских и бандитов, и я был бандитом. Ха. А потом стал полицейским. Мама Лурдес гордилась мной, когда я получил жетон. И я рад, что сейчас, когда её уже нет, она не будет переживать из-за того, что я — сотрудник аналитического отдела, злоупотребляющий алкоголем и забивший на личную жизнь, которая должна быть у прилежного католика.

Передо мной возникло нечто замечательное, пока я не понял, что это грудь Пенелопы в крошечном бикини. Захотелось потрогать её, прильнуть и потереться. При других обстоятельствах я поступил бы именно так.

— Мистер Фернандес, не хотите ли окунуться? — Вудс кокетливо вильнула бёдрами, а я чуть слюной не поперхнулся.

— Я бы с удовольствием, Пенелопа, но от солёной воды меня тошнит. И зовите меня Энди.

— О, сожалею, Энди, — мурлыкнула она, выгнув спину и отставив ягодицы, — подумайте ещё — вода в море бодрит в такую жару, и добро пожаловать к нам, — она указала в сторону линии берега, где обсыхали купальщики.

Я заметил среди них Эву. Когда она успела к ним присоединиться? Я повернул голову, Бивень по-прежнему дремал в тени, но поменял позу. Теперь он лежал на боку и, как мне показалось, причмокивал. Да, он один из тех, кому, в отличие от меня, снятся сны. И готов биться об заклад, они не о путешествии в сказочную страну (такие сны снились одной из моих любовниц, а по утрам после них она особенно жаждала продолжения наших ночных забав).

К берегу причалил катер, из которого на сушу ступили Айман (пока я отдыхал, он, видимо, возвращался на яхту) и ещё два араба, на головах которых, в отличие от их, как я понял, главы, были куфии. Их рубахи были грязно-серого цвета, в отличие от белоснежной аймановой. Назначенный ведущим врач и его спутники прошли к пальмам, откуда начали осмотр установленной техники. Пенелопа и я проводили их взглядом, после она повернулась и молча направилась к морю, где загоравшие вновь вернулись в воду. Я решил последовать примеру Хука и задремал.

Проснулся я уже на закате. Было очень приятно, потому что жара спала и с моря дул лёгкий ветерок. Я втянул носом воздух и почувствовал запах чего-то жареного, который был гораздо приятнее для меня, нежели запах водорослей. Остальным, кажется, наоборот, нравилось море. Мой послеобеденный сон затянулся, но я был рад, что скоро ужин. Я прикинул, что пока моя жизнь не сильно отличается от денверской, за исключением, может быть, отсутствия крыши над головой, курева и алкоголя.

Айман и «команда», очевидно, давно покинули остров, а яхта ведущего качалась на волнах вдалеке. Я поднялся и направился в кусты на территорию «для мальчиков». Справив нужду, я вернулся на пляж, где остальные участники собрались у костра, разведённого на этот раз Бобом Муном и Марселой Кондэ. Все с нетерпением ждали ужина. На свежем воздухе аппетит приходит быстро, а большинство из присутствующих на острове людей провели почти целый день в воде.

Я вновь отметил для себя некую обособленность Полли и Сэма, устроившихся на бревне под одной из пальм в паре ярдов от остальной группы. И меня удивило, что никуда не исчез Бивень — он болтал с Деборой и Ванессой, которые хохотали до упаду над его шутками.

Пенелопа возмущалась, что обгорела днём на солнце, и злилась на себя, что не взяла крем для загара. Не уверен, что он спас бы её кожу от жгучих карибских лучей. Марсела сообщила, что среди её вещей было несколько тюбиков, которые она предусмотрительно взяла с собой. Но теперь их судьба всецело принадлежала морскому дну и его обитателям.

На ужин были морепродукты, которые я терпеть не мог и которые имели запах гораздо более приятный, чем вкус, но чувство голода взяло вверх, и я давился креветками и мясом краба. Всё же лучше, чем ничего, а именно «ничего» предстояло нам в ближайшем будущем, пока мы не приспособимся к жизни на подножном корме. Бивень, кстати, может ловить рыбу, а это неоспоримый плюс для нас.

Поскольку я выспался днём, сейчас наступило время бодрствования. Большинство отправились спать после ужина, кое-кто остался у костра травить байки, Эва, как и в предыдущие два вечера, сидела на песке и любовалась закатом. Солнце почти исчезло за горизонтом, кое-где в небе уже мерцали звёзды, а песок, наконец, остыл. Сегодня я решил не докучать Пристон в её размышлениях, а подумать о своей жизни.

Я часто завидовал Пабло: красавица жена, собственное прибыльное дело, замечательные дети. Может, Кевин, действительно мой сын? И, может, стоит сделать генетический тест? Я никогда не думал, что смогу стать прилежным семьянином, спать до конца жизни с одной женщиной и заниматься воспитанием детей. Я слишком привык к одиночеству, и оно мне не мешало. Наверно, стоит пересмотреть приоритеты.

Я прогуливался вдоль берега, стараясь держаться подальше от волн. Ветер переменился и теперь дул с суши, благодаря чему я был избавлен от необходимости вдыхать запах моря, пропитанный солью. Возможно, я скоро привыкну к нему.

В нескольких ярдах от меня море изрыгнуло что-то тёмное и бесформенное. Я направился к лежащему на песке предмету, раздумывая по пути, что это могло быть: пень, часть палубы затонувшего судна или мёртвый обитатель карибского бассейна? Кто, кстати, здесь водится? Я слышал от Пенелопы об акулах…

А это оказался всего-навсего рюкзак. И, скорее всего, он принадлежал Марселе. Я поднял его и направился в лагерь.

Кондэ ещё не уснула. Она болтала с Энтони, и, судя по тому, как они резко замолчали, эта парочка перемывала кому-то кости. Не люблю сплетников. Хотя я могу и ошибаться.

— Это не ваш рюкзак? Его прибило к берегу, и я решил, что, скорее всего, это тот, который вы опрометчиво выбросили из самолёта.

Зря я заикнулся об опрометчивости, ей это не понравилось. Марсела вскочила на ноги и через секунду уже изучала содержимое рюкзака. Выражение её лица сменилось с надежды на разочарование.

— Это не мои вещи! — злилась она на весь свет.

— Вы уверены? — уточнил я на всякий случай — вдруг она чего недосмотрела — было темно.

— Не думаю, что мне подойдут вещи озабоченного толстяка, — иронично ответила она, протягивая мне безразмерную рубаху и глянцевый журнал, который был мне отлично знаком.

— А вот я не откажусь, — я взял из её рук «Плейбой».

— И не ты один, — подключился Энтони, — можно, я следующий?

— Мужчины! — фыркнула на нас Марсела, и, взяв из моих рук «рубаху толстяка» обратно и закутавшись в неё, направилась к месту ночлега. Всё-таки она нашла ей применение.

— Развлекайся, — я вручил Энтони «Плейбой», поскольку этот выпуск я изучил вдоль и поперёк ещё пару лет назад в Денвере. Я направился к «своей» пальме, взяв подобранный на пляже рюкзак, чтобы утром осмотреть его содержимое. Устроившись на привычном месте, где за две ночи уже образовалась своего рода выемка под тяжестью моего тела, я продолжил размышлять о своей жизни.