Михаил Козаков - Солдаты невидимых сражений

Смирнов, подумав, сказал:

— Самый быстрый и удобный случай — попытаться узнать все о поляке по книге местной полиции, в которую занесены все сведения об эмигрантах, проживающих в Тегеране. В полиции знают меня как представителя советских военных властей и дают эту книгу беспрекословно.

В тот же день Смирнов доложил результаты поисков Панкову и Авдееву:

— Анджей Глушек, пятидесяти лет, проживает на хиабане Казвин в собственном доме, прибыл в Иран в 1943 году как эмигрант из Польши. Установленное за ним наблюдение даст возможность получить более подробные данные.

Вскоре Смирновым было выяснено, что Глушек почти нигде не бывает, целые дни проводит на работе в строительной фирме. Выглядит он старше своих пятидесяти лет. Внешне неопрятен, вообще производит впечатление безобидного болтуна.

— Скорее всего, это маскировка. Неплохой способ поставить себя вне подозрений, — заметил Авдеев.

— Вечером он встретился в конспиративной обстановке с каким-то русским, — продолжал Смирнов, — видимо, белоэмигрантом. Этого мы пока не выяснили.

— Он нам известен, и наблюдать за ним не следует, — улыбнулся Панков, когда Смирнов описал внешность русского.

На следующий день Светлов дал знать о себе. Поздно вечером на одной из немноголюдных улиц он сел в автомобиль, управляемый Авдеевым. Когда они приехали на квартиру, где их ждал Панков, радости Ильи не было предела. Он долго рассказывал о себе, о своих переживаниях, о тоске по Родине, прежде чем перейти к делу.

Изложив подробно разговор с Шелленбергом, Илья рассказал затем о встрече с Глушеком и о том, что тот наметил поместить террористов, когда они прибудут от Махмуд-бека, в ночной притон Гусейн-хана, профашистски настроенного человека, который открыл свое заведение на деньги немцев, но потерял связь с благодетелями, бежавшими из Ирана.

Описывая Глушека, Илья подчеркнул, что этот очень дельный и собранный человек старается казаться старше своих лет, болтливым и неопрятным, чтобы лучше законспирироваться.

Было решено, что Светлов уедет на границу и встретится с Махмуд-беком.

Поздно ночью Олег Смирнов вышел из машины в одном из переулков на окраине Тегерана.

Он свернул за угол и попал на небольшую площадь, где на одном из домов виднелась выцветшая от солнца и дождей вывеска чайной. Дверь была но заперта. Узкий проход, напоминающий туннель, привел в полукруглый зал, откуда несколько проемов без дверей, прикрытых дырявыми занавесками, вели в смежные комнаты.

Смирнов прошел мимо, на него не обратили никакого внимания.

Посетители чайной сидели группами на полу, застланном соломенными циновками.

Олег заглянул в одну из смежных комнат с отдернутой занавеской. На топчане, покрытом обрывками старого ковра, лежал худой, как скелет, мужчина с землистым лицом и остекленевшими глазами. Неискушенный мог подумать, что он умер. На втором топчане сидел, согнувшись, такой же, похожий на мертвеца, тип. Он держал длинную трубку с небольшим фарфоровым шаром на конце и тянул из нее опиум.

Смирнов сел около одной из компаний, заказал водку, закуску. Отпив глоток и пожевав лаваша, он обратился к своему ближайшему соседу, кряжистому малому с молодым лицом, заросшим густой бородой:

— Как выйти во двор?

— Пойдем, я как раз иду туда, — сказал тот и поднялся с пола.

В большом дворе притона стояла мазанка, окнами на противоположную сторону.

— Что в этом помещении? — спросил Олег своего спутника.

— Хозяину мало денег, которые он зарабатывает на водке и опиуме, — усмехнулся парень, — вот и приспособил эту лачугу под постоялый двор. Здесь у него останавливаются паломники, едущие через Тегеран в святые места: в Мекку, Кербеллу. В одном дворе с пьяницами богомольцы, — рассмеялся молодой иранец.

Увиденного было достаточно, чтобы подтвердить уже имеющиеся сведения. Олег покинул притон.

Светлов пошел в гараж, знакомый по прежнему пребыванию в Тегеране, и взял напрокат машину. В этот же вечер Светлов выехал к Махмуд-беку.

На следующий день к вечеру он оставил машину в небольшом селе, состоявшем из нескольких глинобитных хижин, теснившихся у мечети.

Владелец единственного здесь караван-сарая Ибрагим-ага был своеобразным полпредом Махмуд-бека. Он сразу узнал Самуэля Зульцера и засуетился.

Несмотря на непомерную полноту, Ибрагим-ага был подвижен и быстр. За несколько минут накрыл для Светлова столик в углу комнаты, провонявшей табаком и перегаром бараньего сала. Он пустился было в расспросы, интересуясь, отчего так долго отсутствовал агаи [3] Агаи — господин ( перс. ). Самуэль, но Светлов отделывался односложными ответами.

Сидевшие поодаль на кошме посетители чайной — кочевники в широченных шароварах, собранных у щиколотки, в выцветших куртках — вели разговор о войне, то и дело упоминая Гейдара [4] Немецкие фашисты, чтобы польстить религиозным чувствам мусульман, распространили слух, что Гитлер принял магометанство, и называли его мусульманским именем — Гейдар. .

Наскоро поев, Светлов верхом в сопровождении двух вооруженных проводников поехал в кочевье племени Махмуд-бека. Ехали долго. Наконец в долине, окаймленной громадой горных кряжей, показались палатки кочевников.

Уже смеркалось, когда Светлов добрался до палатки Махмуд-бека.

Приезд агаи Самуэля застал бека врасплох: он вскочил с подушек, разбросанных на ковре, и, выкинув руку, крикнул во весь голос:

— Хайль Гитлер!

Светлов чуть не рассмеялся, до того комичен был бек в этой позе. Широкие голубые шаровары, зеленая вышитая куртка и огромная чалма из цветных платков, обвязанных вокруг войлочной шапки, делали его похожим на какого-то диковинного восточного божка.

Все знали, что бек, еще будучи студентом в Берлине, увлекался фашистской пропагандой. Больше всего ему импонировали свойственные нацизму солдафонство и муштра.

В палатке сидело несколько седобородых стариков, видимо старейшин племени. После того как Светлов поздоровался с ними, бородачи вышли из палатки.

Оставшись наедине с беком, Светлов рассказал о цели своего приезда. Махмуд-бек был очень горд оказанным ему доверием и сейчас же повел гостя показывать площадки, на которые можно приземлиться парашютистам.

Светлов передал ему солидную сумму на расходы, связанные с приемом парашютистов. Лицо бека от удовольствия расплылось в улыбке.

Рано утром Илья, сославшись на занятость, выехал в Тегеран.

По возвращении с границы Светлов связался с Берлином и сообщил точные координаты места приземления парашютистов и о готовности бека принять их.

…Через несколько дней состоялась еще одна встреча Панкова и Авдеева с Ильей Светловым. Он рассказал, что в ответ на его сообщение в Берлин оттуда последовала радиограмма, в которой назывался день прибытия немецких парашютистов и сообщалось, что в расположение племени Махмуд-бека их доставит транспортный самолет со стороны Турции. Светлову предлагалось выехать к беку и ждать там парашютистов, а затем доставить их в Тегеран в подготовленное укрытие.