Михаил Белов - Полюс холода

— Врачи говорят, надо подремонтировать здоровье, отдохнуть. Еду на юг…

— Кто же исследованиями охотничьих угодий займется? — спросила Надя.

— Пришлют кого-нибудь, — равнодушно заметил Лагутин и, как бы оживляясь, добавил: — Надежда Владимировна, нет смысла дальше откладывать нашу свадьбу. Бросьте все, и через недельку укатим в благодатные южные края.

Эти слова были сказаны так неожиданно, что Надя не сразу опомнилась. Алексей поднялся и вышел из палатки. Лагутин, упоенный собственным красноречием, расписывал свои чувства к Наде. А она молчала и с изумлением глядела на него. Когда шаги Алексея затихли, Лагутин засмеялся:

— Ну, как разыграно, Надежда Владимировна? Соснин теперь и глядеть на вас не будет. Чужая невеста, нельзя.

— Это же подло, Евгений Корнеевич, — задыхаясь, проговорила Надя. — Знаете что, уходите-ка отсюда! Сию же минуту, чтобы и ноги вашей здесь не было.

— Простите меня, Надежда Владимировна, — как ни в чем не бывало продолжал Лагутин. — Моя любовь к вам так сильна, что пришлось идти на такой рискованный шаг. Посудите сами. Соснин тянется к вам, вы — к нему, а Лагутин что, в сторону? Нет, не такой я человек, чтобы уступать дорогу другому. Мне без вас нельзя, никак нельзя.

Надя с гневом смотрела на Лагутина. Вся эта сцена выглядела настолько невероятно, что, расскажи кто-нибудь, никогда бы она не поверила.

— Я вам предлагаю шикарную жизнь. Все кладу к вашим ногам, все…

— Не говорите ерунды, Лагутин, — уже спокойно ответила Надя. — Я вас наконец хорошо поняла. Езжайте-ка на юг и стройте там себе «шикарную» жизнь. А теперь уходите…

— Так легко вы от меня не отделаетесь, нет, — Лагутин рывком схватил Надю за руку.

В палатку вошел Ветлужанин.

— Можно, Надежда Владимировна?

Лагутин сверкнул глазами и сел на место.

— Заходите, заходите, Сергей Петрович, — пригласила Надя.

— Вижу, палатка светится изнутри, вот и решил заглянуть. Не помешал?

— Как раз вовремя, — сказала Надя. — Евгений Корнеевич здесь объясняется мне в любви. Я ему говорю: мне спать пора, а он не понимает этого. Может, вас он послушается, Сергей Петрович. Как-никак вы у нас комендант лагеря.

— Что же поделать, Евгений Корнеевич, должность у меня такая — оберегать покой членов экспедиции. Пойдемте, полюбуемся звездами…

В горьком раздумье сидел Алексей у костра, разложенного в центре лагеря. Ему трудно было бороться с овладевшим им чувством — хотя оно возникло недавно, но разгорелось быстро, и казалось, нет преград на его пути. И что же? Лагутин воздвиг такое препятствие, что преодолеть его не было возможности. Но зачем же, зачем она напоминала ему о встрече, которая произошла давным-давно, почему ее глаза так радостно светятся ему?

Алексей не заметил, как подошел Ветлужанин. Он устроился рядом, подбросил в костер дров. После встречи в Комкуре они подружились. У Алексея и Сергея Петровича было много общего в характерах и во взглядах на жизнь.

Мимо костра прошел Лагутин. Ветлужанин проводил его взглядом до тех пор, пока тот не скрылся в палатке.

— А знаете, Алексей Григорьевич, как сейчас Надежда Владимировна выгнала из палатки Лагутина? — нарушил молчание Ветлужанин.

— Так он же жених ее! — вырвалось у Соснина.

Ветлужанин звонко засмеялся.

— Умный ты человек, Алексей, а женщин не понимаешь… Ну, пошли, Алексей, спать. Утро вечера мудренее, — сказал Ветлужанин, поднимаясь.

В лагере наступил новый день.

На завтрак сошлись четверо: Надя, Алексей, Николай Олонко и Цинченко. Лагутин еще спал.

— А где же пастухи?

— Наверное, отдыхают, — предположил Алексей.

Цинченко встал и направился к палатке, где жили ребята, открыл полог, заглянул внутрь. Палатка была пуста.

После завтрака Валентин Васильевич сразу же отправился к юным пастухам, но и у костра их не оказалось. Цинченко внимательно осмотрел все предметы вокруг костра и в траве заметил скомканный кусочек бумаги. Это была записка пастуха из «Зари». Прочитав ее, сунул в карман. На рюкзаке Вани под камешком он обнаружил еще один лист бумаги, сложенный вчетверо. «Сергей Петрович, — говорилось в ней, — мы пошли по следу лошадей. Скоро вернемся. Гриша. Ваня».

Медленно тянулось время. Никто не понимал, что могло случиться с ребятами, куда девался Ветлужанин? Что за странную записку нашел у костра Цинченко?

После обеда, отправив в Комкур телеграмму об исчезновении лошадей, Надя, Алексей и Валентин Васильевич вышли на поиски ребят. В лагере остались Николай Олонко и Лагутин. Примерно через полчаса среди лагерных палаток внезапно появился Ошлыков. Николай знал Старовера — несколько раз встречался с ним на заготпункте. Но сейчас он немало удивился, увидев его здесь. Ошлыков сказал, что пришел наниматься в проводники, так как узнал об отсутствии Куна.

В сумерках Надя и Алексей вернулись в лагерь.

Сразу же после ужина Надя беседовала со Старовером. Экспедиции проводник нужен был до зарезу. Ошлыков оказался сговорчивым, что немало удивило Надю. Когда обо всем договорились, она спросила:

— Вы нигде не встречали Куна?

— Не встречал.

— Пропал куда-то старик!

— Известное дело: охотник. Вернется!

Ошлыков поднялся.

— Я, Надежда Владимировна, завтра же и явлюсь. Так и передайте начальнику экспедиции.

— Хорошо. Валентин Васильевич, как только вернется, сразу же оформит вас. Привет Ирине передайте. Пусть заглянет как-нибудь. Давно не виделись.

Ошлыков что-то пробурчал и ушел.

— Не нравится мне этот бородач, — заметил Алексей, как только замерли шаги Старовера.

— Без проводника трудно работать, Алексей, а Ошлыков местность знает. У него где-то тут заимка.

Ветлужанин покинул лагерь ночью.

Время от времени из своей палатки он посматривал за костром пастухов; заметив появление постороннего человека, быстро вышел и, стараясь быть незамеченным, стал подкрадываться к костру. Каково было его недоумение, когда, скрытно подойдя вплотную, он не увидел у костра ни ребят, ни постороннего человека. Чуткое ухо едва уловило торопливые шаги, удалявшиеся к реке. Сомнений не было — туда уходил незнакомец, голоса ребят, зовущих лошадей, доносились откуда-то слева.

Ветлужанин осторожно дошел до реки, но как ни прислушивался, кроме шума воды, ничего не было слышно. Постояв немного, он двинулся вверх по реке. Шел он долго. Но по-прежнему только шум реки врывался в тишину. Вдруг где-то впереди послышалось ржание лошадей, чей-то грубый голос, и вновь наступила тишина. «Где-то совсем рядом», — подумал Ветлужанин.

Рассвет застал его на берегу горной реки. Берега, заросшие кустарником и мелколесьем, то сближались, то расширялись, образуя плоские террасы. Река бурлила в теснинах, но в широких местах разливалась на рукава, образуя островки.