Михаил Белов - Полюс холода

— Вы что же, ребята, своих вяжете?

— Пастух из «Зари»! — воскликнул Ваня.

— Ну, конечно, я. Развяжите скорее, у меня камешки для вас есть. Помните наш разговор?

— Сиди! — сурово ответил Гриша. — Вовсе ты не пастух, а вор.

— Ну какой же я вор? — добродушно проговорил Старков. — Мы же с вами еще рыбу удили.

Со стороны лагеря раздались выстрелы. Кто-то пронзительно свистнул. Грей, следивший за Старковым, насторожился, заметался вокруг костра, визжал, скулил. Свист повторился. Собака перескочила через костер и бросилась в сторону лагеря. Якут вздохнул свободней.

— Не вздумай бежать! — предупредил Гриша, держа в руках ружье, направленное на «пастуха».

— И не собираюсь. Вам же попадет, когда в лагере узнают о вашем поступке, — сказал Якут, пробуя ослабить ремень.

— Говорю, не шевелись! — еще раз предупредил Гриша.

Якут исподлобья взглянул на ребят. Его послали связать пастуха, а он оказался сам связанным. И кем же? Этими молокососами! Почему-то и Старовер, и Лагутин, и он были уверены, что в ночном находится кто-нибудь из взрослых. Считали, что он может помешать успешно провести дело, причинить им немало хлопот. Поэтому было решено обезвредить его. Если бы Якут знал, что дежурят ребята, он повел бы себя по-иному. И эта собака! Откуда она взялась? Якута обуяла такая злоба, что он был готов задушить всех. Главное — золото, его золото пропадет. А как быть? Как выбраться из этого положения? Все эти мысли торопливо бежали в голове князца.

— И не стыдно вам, ребята, старого человека мучить? — как можно жалобнее спросил он. — Я вам сделал что-нибудь плохое? Развяжите руки. Чай вскипятим. У меня сгущенное молоко есть…

— Надо бы Сергею Петровичу… сказать, — предложил Ваня. — Нешто сбегать?

— Сбегай. Я буду караулить, — согласился Гриша. — Сначала проверь, не развязаны ли руки.

На ночь в лагере экспедиции разожгли большой костер. Отсвет пламени падал на палатки. Временами на них плясали причудливые тени — это когда двигались люди. К полуночи у костра остались Ветлужанин и Левченко. Где-то в кустах залегли старый Кун и Олонко.

— Я не верю, что нападут, — покачал головой Левченко.

— Мне бы тоже не хотелось верить в это, но не могу, — сказал Ветлужанин. — Не зря Старков околачивается. С ним один беглый аферист. Убежал из тюрьмы. Да и Ошлыков, очевидно, замешан. Так что народец отчаянный.

Ветлужанин подбросил в костер дров.

— Пойдем займем свой пост, — предложил он, поднимаясь.

Лагерь опустел. Одиноко горел костер. Долго стояла тишина.

Вдруг треснул сучок. Николай вздрогнул и плотнее прижался к земле. Возле лагеря выросли три тени. Они подкрались поближе, о чем-то пошептались, потом двое скрылись в палатке, а один стал снаружи на караул. Рядом сели две собаки. «Они могут расстроить весь план», — с тревогой подумал Николай.

Прошло несколько томительных секунд. Но вот тишину расколол выстрел. Николай бросился на сторожевого. На него набросилась собака. Николай изо всей силы отшвырнул ее, но та опять кинулась на него.

Заметив собак, Ветлужанин два раза свистнул, подзывая Грея. Человек, стоящий у входа в палатку, метнулся в сторону, сшиб Левченко и исчез в темноте. За ним кинулась и собака, напавшая на Николая. Кун и Левченко стояли с наведенными ружьями: враги, разрезав брезент, могли попытаться убежать.

Полог приподнялся, и из палатки показался человек. Николай крикнул:

— Назад, стрелять буду!

На другой стороне палатки раздался выстрел. Над головой Куна просвистела пуля. В разрезанный брезент полез человек.

— Стреляй буду, — спокойно сказал охотник. — Назад ходи.

Ветлужанин собирался выстрелить, но его за правую руку схватила собака. Пистолет выпал. Ветлужанин, отбиваясь, отходил к костру. Николай видел все это, но стрелять не решился: было темновато. Вдруг мимо костра метнулась серая собака.

— Грей, сюда! — крикнул Ветлужанин.

Две собаки сцепились и начали кататься по земле. Ветлужанин пошел к палатке.

— Выходи! — скомандовал он.

Первым показался Щеголь. Ему скрутили руки. Второй вылез только после нескольких приказаний. Обоих повели к костру. Николай подбросил свежую охапку хвороста и только теперь хорошенько рассмотрел незваных гостей.

— Лагутин! — воскликнул он, узнав охотоведа. — Вот вы чем занимались!..

— Доигрался, — заметил Ветлужанин. — Мат в два хода…

— Жаль, третий убежал… — сказал летчик.

Прибежал Ваня.

— Мы человека поймали! — крикнул он, с удивлением глядя на связанных людей.

— Ну-ка, Николай, приведи его сюда, — распорядился Ветлужанин.

А собаки, злобно рыча, продолжали кататься по земле.

— Достойный противник у Грея, — вслушиваясь в рычание собак, сказал Ветлужанин.

— Это Буйвол, — кивнул головой Левченко на Лагутина. — Во всем районе не было сильнее собаки. Хватка мертвая.

— Сохраняй собак надо, — сказал Кун.

Охотник поднялся и принес два ведра воды.

— Разнимай будем, — сказал он Ветлужанину.

Первое ведро выплеснул Ветлужанин, второе сразу же за ним — Кун. Собаки отскочили друг от друга. Ветлужанин схватил Грея за ошейник, Кун поймал Буйвола на аркан.

Под конвоем привели Старкова. Его усадили рядом с Лагутиным и Щеголем.

— Что с ними делать? — спросил Олонко.

— На самолете отправим в Оймякон, — ответил Ветлужанин. — С утра в Голубую долину съездим. Может, еще четвертого на заимке схватим.

Кун сидел сгорбившись и, ни к кому не обращаясь, повторял одно и тоже:

— Ай, худой люди! Ой, худой люди!

В землянку проникал тусклый свет. Ирина очнулась и обвела глазами убогую обстановку. Увидев пилу, обрадовалась. Вспыхнула надежда вырваться из плена. Но, вспомнив, что руки и ноги связаны, тяжело вздохнула. Как же добраться до пилы?

Ирина перевернулась на бок, потом на спину, кое-как присела, затылком уперлась в стенку и согнула колени; «Теперь попробую передвинуться на край топчана и свесить ноги», — решила она. Проделав все это, девушка встала на ноги, но двигаться не могла. «Надя давно бы уж выбралась», — подумала она и, опустившись на пол, начала медленно двигаться в угол. Вот и заветная пила. Верхняя ее ручка была зажата между двумя жердями стены. Ирина повернулась спиной к пиле, поднялась на ноги и осторожно стала водить веревкой по зубьям…

Выскочив из землянки, Ирина зажмурила глаза от яркого света. Закружилась голова. Одеревенелые ноги плохо слушались. Кое-как выбравшись на знакомую дорогу, она медленно побрела в Комкур. В лагерь Ирина идти не решилась — боялась встретиться с отцом.

В конце июля группа Соснина, в которую вошли Надя и Кун, перебазировалась на высокогорную наблюдательную станцию. Две палатки поставили на широкой ледяной террасе на высоте двух тысяч пятисот метров. Здесь вечная зима. Толстый слой снега ослепительно сверкает на солнце. В погожие дни с террасы хорошо просматриваются окрестности. По утрам внизу, в долинах, ползет туман, часам к десяти он разрывается на клочья и исчезает. Сразу же перед взором открывается чудесный вид на зеленые долины, горы, на сверкающие ленты рек. Видно и озеро, на берегу которого находится лагерь экспедиции.