Радик Соколов - Наездник

Навострив уши, Шатов услышал, как Мымра начала докладывать перед началом обхода.

— Пациентов на данный момент трое. В вагоне следует одна медсестра. Санитары за ненадобностью переведены. Будем смотреть только ходячих?

— Не задавайте вопросов. Осмотрим и опросим всех. — Строго, игнорируя игривый тон, поставил всех на место мужик.

— Вот кстати… не угодно ли Вам будет взглянуть — сказала Мымра. — Павел Шатов шестнадцать лет, неправильно сросшийся трехлодыжечный перелом правого голеностопного сустава с подвывихом стопы. В анамнезе тяжелое сотрясение головного мозга. Направлен госпиталем для оперативного лечения в институт травматологии и ортопедии.

Вот и начинается то, чего так хотел избежать Шатов. Настоящая проверка. Пришло время премьеры. Если до сих пор он был «самим собой» — начитанным мальчиком из старорежимной интеллигентной семьи, войной заброшенным в другой город, то теперь, в соответствии с документами, он — воспитанник детского дома, в котором провел почти все время с начала войны. Слава богу, что у него был объект для подражания — весельчак с топором, старина Робин Гуд. Теперь следовало соблюдая специфический темпо-ритм речи продемонстрировать явно недостаточно наработанный навык поведения. Ведь, наверняка, в голове НКВДшника сидит двигательно-речевой штамп, присущий этой группе. Если Шатов выпадет из образа, все «финита ля комедия».

Дальше в разговор включился мужчина, совершенно не интересовавшийся медицинским аспектом пребывания больного на койке.

— Я тебя убедительно прошу четко отвечать на мои вопросы. — Сотрудник без интереса отбывал номер. — Откуда родом?

— Так это. — Бегающие глаза Павлика никак не желали останавливаться на строгом лице сотрудника. — Мамка родила. В столице, стало быть. Вот.

— Свой домашний адрес помнишь? — в его голосе явственно присутствовали скучающие нотки, звучавшие лучше любой похвалы.

— Как не помнить. Затвердил, не выбьешь. Липовая дом 22 квартира 24. — Павел старался как можно сильнее вжаться в спинку и подальше отодвинуться от «доктора».

— Как оказался здесь? — Уже привычно, как на родной «контингент» грубо прикрикнул сотрудник, сам выпавший из образа «медика».

— Эвакуировали вместе с матерью. Когда она умерла, определили в детский дом. — Сделав вид, что хочет заплакать, Шатов потянулся кулаком к глазам, но остановившись сделал глупое лицо будто решив, что слезы будут неважно смотреться на его уже почти взрослом лице.

— Ты в каком конкретно доме жил, напомни, как он выглядит. — Необычайно сладким голосом, вспомнив, что он «добрый» поинтересовался чекист.

— Вот на этот вопрос Шатов не знал ответа, но без промедления произнес, — Семь этажей. — Показав предварительно вымазанными руками целую гору. — Серый.

— Да мы соседи. У меня дом на Звонкой, знаешь такую улицу. — Почти не слушая ответ, особист смотрел вперед.

— Знаю. — Буркнул под нос мальчишка. Не зря Шатов подробно изучал план столицы.

— Как повредил ногу? — Уже почти закругляя разговор, вовсе, отвернулся сотрудник.

— Неудачно спрыгнул с крыши, когда от сторожа тикали. — Шатов испуганно прикрыл рот рукой.

— Да мы тут много кто из столицы, — встряла в разговор наивная Любаша, но поймав строгий взгляд мымры, замолчала.

— Вижу вы поладите, закончил разговор «врач», и все трое двинулись дальше. Только сделав несколько шагов, НКВДшник резко обернулся и погрозил мелкому воришке пальцем.

Все «мероприятие» уложилось в четверть часа, зато потом начался настоящий кошмар. Вошедшие молодцы с автоматами заблокировали выходы, а бригада из трех сотрудников приступила к форменному обыску. Перерыли все постельное белье и багаж, вскрыли подозрительные места, даже по потолку как мухи ползали. Хорошо, что искали только оружие и взрывчатку. Был бы приказ, могли и тайник с деньгами и документами в чемодане обнаружить.

Побледневший от напряжения Павел дождавшись окончания обыска, откинулся на подушку и заскрипел зубами. Он вдруг осознал, что жизнь вокруг него совершенно неправильная. За все это время он почти не видел тех гордых, прекрасных лиц сильных честных людей, которыми зачастую изображают предков. Где те герои, которые бескорыстно пекутся о народе, сочетающие силу духа и физическую мощь? Почему он пока не встретил ни одного убежденного борца за идею о всеобщем равенстве. Где хрестоматийные честные коммунисты. Может они наконец-то уже повстречаются на его пути или наоборот, если их нет рядом, значит в другом месте их переизбыток. Все эти мысли заставили спасавшийся от переутомления мозг погрузиться в состояние между сном и бодрствованием, находясь и котором, Шатов вновь и вновь вспоминал события последних дней, но это не могло продолжаться вечно и Павел, погрузился в беспокойный сон.

Проспал он непрерывно до утра следующего дня. Без малого сутки.

— Будешь завтракать? — Спросил Шатова голос с соседней койки. — слышно же, что проснулся.

— Да, уж…пожрать бы не мешало. — Павел заворочался и сел на койке, высунув из-под одеяла худые голые ноги. Демонстративно поковыряв в носу и тщательно осмотрев выуженное пальцем, он вызвал брезгливое отношение к себе у всех обитателей вагона.

— Это ты зря. Ноздрю просверлишь. Жизнь должна идти по уставу, а умываться с утра и приводить себя в порядок надо в отведенных для этого местах. — Голос, звучавший из-за стенки приобрел строевые интонации. — Позови сестричку, она обещала тебя накормить, как проснёшься, хотя я бы этого делать не стал, пока не умоешься. Грязный ведь как свинья. Все белье измазал, паскудник.

— Знаете, мне вдруг вот такой случай вспомнился. — Нагло прервал говорившего Шатов. — Повар из ресторана попал на фронт. Выдал ему старшина продукты, а тот спрашивает: — «Что делать если обед из этого дерьма не понравится?» а старшина отвечает: — «Оставить его на ужин», — так как там наш завтрак, съедобный? — Шатов решил до прояснения жить в рамках образа.

— Отличный завткрак. Яичница. — Раздался другой, более грубый голос, не допускавший возражений. — Не тебе шпана жаловаться. Как такого только к нам в вагон определили?

— Тогда может за знакомство по ложечке каши? — Совершенно не обидевшись, Павел достал из-под полки чемодан и выставил на стол так называемого малька и блестящие металлические стопочки. — Народу нас, смотрю немного, так что на всех хватит.

— Это дело. — Сосед скакавший на правой ноге устроился, напротив. — Мня зовут Дмитрий Сергеевич. Будем знакомы, а тебя — Павел. Правильно? Скажи-ка мне, дружок, откуда у тебя такой шикарный чемодан? Я же слышал, как особисты хмыкали пока в «твоем» бельишке рылись.

— Так Вы тоже заметили? Прям такие смешливые попались. Откуда говорят у тебя в чемодане карандаши, краски, женские обтягивающие трусы? Ясно ведь, в подарок тетке везу. Ну что тут смешного? Чего ржать? Мой это чемодан. Друзья перед отправкой подарили.