Радик Соколов - Наездник

— Служба подчинила меня суровой дисциплине. — В голосе Дмитрия Сергеевича слышались стальные нотки. — Я привык, если нет нужды вставать и ложиться в положенное время и жить по уставу, собственно, как и мой отец. Офицерская честь для меня не пустой звук. Впрочем, от тебя это далеко и заниматься твоим воспитанием я не буду. Знаешь парень, если у нас что пропадет, прибью. Я после ранения не сдержан. Разбираться не буду. В твоих интересах самому все тут охранять.

— Прокурор просил полгода, а судья дал двадцать пять. У судьи ведь тоже нервы, мог и вовсе расстрелять. — Запел Шатов, вызвав невольные усмешки у соседей. — Так мы будем за знакомство?

— Не отвечая на вопрос, сосед со сноровкой, выдававшей немалый опыт нарезал складным ножом хлеб на ровные кусочки.

— Леонид Тимофеевич. — представился третий пассажир, — разрешите присоединиться к вашему застолью. — Он стал выкладывать свою снедь.

— Великолепно, на ресторанное разнообразие, конечно не тянет, но для знакомства в самый раз. — Дмитрий Сергеевич, видимо, как старший начальник взял руководство «столом» на себя. — Вот только не будет ли Любаша против нашего совещания? Или может ее пригласить к нашему столику?

— Спасибо, не надо, — крикнула из конца вагона сестричка, — Смотрите, только по чуть-чуть и не спаивайте ребенка.

— Ребенка? — Поперхнулся Леонид Тимофеевич. — Да это типичная шпана. Ворье. Даже на посадке чемодан умудрился спереть. Теперь пропивает.

— За это стоит выпить. — Поддержал неугомонный Шатов.

Стопочки опустились на импровизированный столик и потекла неспешная беседа между бывшими вояками, а Павел задумался о своем.

— Значит вы точно уверены, что нас с Вами со службы вышвырнут, Дмитрий Сергеевич?

— Это уж как пить дать. Документы в зубы и на вольные хлеба. Военное делопроизводство с бухгалтерией безжалостно. Сейчас таких как мы, только здоровых девать некуда, еще помяните мое слово, звания снижать будут. Так что нам самое время в нынешних чинах да на гражданку. Ходить, проситься на должность, не советую.

— Почему бы у старых сослуживцев и не попросить? За спрос денег не возьмут. — Леонид Тимофеевич возражал очень вяло, мысленно признавая правоту собеседника.

— Кто ж спорит. Денег не возьмут, но могут обнадежить и подвести. Лучше сразу рассчитывать только на себя.

— Тут соглашусь.

Бутылочка постепенно пустела не оказывая на бывалых собеседников ни малейшего влияния.

— Впрочем, если у Вас есть рука в штабе, то тогда может и устроитесь на непыльною должностишку.

— Да в том — то и беда. Никакой руки. Только награды, да раны, а с таким багажом далеко не уедешь.

Разговор сам собой увял, и собеседники погрузились в тягостные раздумья. За окнами мелькали деревья, затем поезд немного замедлил ход и подкатил к переезду. По обеим сторонам от дороги стояли сани, запряженные низкорослыми лошадками и, как будто пришелец из другого мира, одинокая полуторка. Люди радостно махали руками, бурно приветствуя пролетающую мимо «настоящую» жизнь.

— Вы кем были во время войны, Дмитрий Сергеевич. — Спросила в спину полковнику Любаша, устраиваясь за своим рабочим столом.

— Артиллеристом. — Ответил он, сам пересаживаясь на койку поближе.

— Так вы, наверное, училище заканчивали? — Девушке явно хотелось поговорить. Делать-то нечего.

— Точно. Еще до войны, по полной программе.

— Тогда вам преподавать надо. — У сестрички от пришедшей в голову идеи загорелись глаза.

— Да кто меня в военное училище возьмет, и там сокращения будут.

— Можно в школу или институт? Там наоборот набор идет. Сейчас столько всего нового открывается. Преподавателей не хватает. Особенно мужчин.

Собеседники так увлеклись разговором, что не заметили отсутствия Шатова, который отправился в исследовательскую экспедицию.

Дверь в соседний вагон была не заперта. На вошедшего без дозволения посетителя уставилась взъерошенная башка еще нестарой женщины.

— Заходь, не стесняйся. — Предложила хозяйка после приветственного кивка головой. — Я теперь здеся за старшего. Гришку-завхоза ссадили. Делиться, значится, как надо перестал. Сижу, вот, никак не прочту, что в этих книгах прописано. Уж слишком мелко. Помоги, теперь, поди, все грамотные.

— Не гожусь я, боюсь так читать и не выучился. — Шатов поковырявшись в ухе продолжил. — Болел я в детстве, головой. Никак наука в меня лезть не хотела. Так только, буковки с трудом узнаю.

— Ха-ха-ха. — Неожиданно звонко и молодо рассмеялась женщина. — Плюсуете, молодой человек, ох плюсуете. Нет в Вас настоящей достоверности. Вы образ играете, а не человека. Разве так, Вам стоять надо? Почему только челка чумазая да сальная, а затылок? Думал пару полос сажей провел и все? Кожа то вокруг чистая, будто грязи никогда и не видела. Хромаешь неравномерно, неестественно. Взгляд бегает, да не забитый. Все в чужие глаза мельком посмотреть норовишь. Короче средненько. Весьма посредственно, как сказали бы в раньшее время.

— Что-то не пойму я Вас, тетенька. — Не на шутку разволновался Шатов. Как не хотелось прибегать к крайним мерам, да, видать, придётся.

— Да Вы не волнуйтесь, юноша. Не надо меня топором, как старуху кого?

— Процентщицу, — вдруг рефлекторно и неожиданно даже для самого себя Павел озвучил продолжение вслух.

— Тридцать лет на сцене, еще чего-то да стоят. Должна прямо сказать. Гамлет будет тебе пока не под силу. Еще работать и работать. — Веселое настроение все не покидало артистку. — Хотя перспективы есть. Хочешь пару профессиональных советов? Молчи больше, да прячься в уголке. Ты свое уже отыграл. Раз поверили, все — теперь даже если изменишься, никто даже не заметит, правда для свежего взгляда надо будет пару этюдиков сыграть. Так что будьте любезны завтра с утра на репетицию. Побудите для начала Михаилом Синягиным.

— Образ, конечно, можно совершенствовать, главное, чтобы свободу не ограничили. — Павел, цепко оглядевшись, убедился, что они одни. — Разрешите представиться. — Павел Шатов. Круглый сирота. Следую для лечения в столицу.

— Елена Николаевна. — С улыбкой представилась женщина. — Сестра — хозяйка. Поступала в театр, а попала в этот вагон. Живу теперь под стук колес поезда. Жизнь здесь увлекательная, работа простая и перспективы умопомрачительные. Так что добро пожаловать. Рада встретить родственную душу.

— Знаете… Повстречал как-то Самуил Маршак Льва Кассиля. Заспорили они кого из них дети лучше знают. Вышли на улицу и спросили у школьников. — Скажите, знаете кто мы? — Те в ответ. — Конечно знаем — жиды. — Как бы нам с Вами теперь самим на свою голову беду не накликать.

— Не волнуйся, — подмигнула веселая дама. — Не до нас им теперь. У всех забот полон рот. Возвращаемся, теперь уже окончательно. Конец войне. Надо думать, как дальше жить. Вот ты куда едешь?