Радик Соколов - Наездник

— Как же Вы их тратить будете. Здесь Вас не поймут, — удивился Павлик, — или Вам доллары подавай.

— Девку гулящую ему надо — понявший из разговора только упоминание валюты, опять резюмировал все просчитавший сыщик. — Так и смотрит за ними. Голова как на шарнирах поворачивается.

— Бабу давай. — Немец, вдруг, медленно и путая звуки, заговорил по-русски.

— Да вы спелись, — восхитился Паша, а потом задумался и продолжил. — Против природы не попрёшь. Батькина развратная кровь, видно, прорезается.

Тут надо сделать маленькое отступление и сказать, что злокозненный мальчишка подговорил своего двоюродного брата — Марата, по-родственному оказать услугу. Окатить обижающего его начальника найденными им на свалке стухшими ингредиентами духов.

Направив же на встречу немчуру, весельчак решил ничего не отменять, а посмотреть, что из этого выйдет.

Работы было действительно много. Стоило в театре прознать, что в училище работает приличный массажист, от многочисленных клиентов не было отбоя. Директор даже запись учинила, пытаясь выжать максимум из ненадолго, как она горестно понимала, сложившейся ситуации. Шатов вошел в свой массажный кабинет, который скрепя сердце, в единоличное владенье, выделила ему Людмила Николаевна, и столкнулся с прекрасно сложенной высокой девушкой с удивительно гармоничными чертами лица. Небрежно прибранные локоны едва прикрывали нежную длинную шею, контуры которой обрисовывал яркий свет льющийся из окна. Гордая осанка дополняла эту неприступную красоту. И совершенным контрастом смотрелись веселые темно — зеленые задорные глаза с длинными ресницами, которые метали все прожигающие молнии от искр которых легко могло вспыхнуть пламя любви.

Девушка была одета в старенький выцветший сплошной спортивный купальник, и Пашино предательское сердце, которое никак не могло научиться биться ровно при виде, столь облегающего одеяния, подчеркивающего все достоинства своей обладательницы, дало сбой.

Присев подле молоденькой прелестницы, Паша приступил к опросу.

— Здравствуйте, представьтесь пожалуйста и расскажите, что случилось. Мне надо оформить историю. — Попытавшись оставаться серьезным произнес, облаченный в белый халат, массажист, хотя на лицо все время пыталась наползти глупая улыбка.

— Меня зовут Валя, и я решилась просить прощения. — Девушка стыдливо потупила глазки, но искреннего раскаяния в голосе совсем не чувствовалось. — Я готова на все, чтобы искупить свою вину.

— Так это придумали Вы? — Совсем не удивился Шатов, с трудом пытаясь отвести взор от облегающего тело купальника.

— Ну, не совсем. Это одноклассницы решили Вас проучить за то, что Вы из наших только с Уродиной возитесь, а на остальных — ноль внимания. Ведь не только танцовщицам из Большого массаж нужен. У наших тоже травмы случаются. — Активная девица, почуяв, что вызвала живой интерес, уже ничуть не притворяясь смущенной, дерзко смотрела прямо в глаза.

— Да. — Павлик покачал головой — Просто детский сад какой-то. Взрослые ведь девочки. Разве можно так себя вести? Рано, вроде, вам вразнос идти. Это ж надо до такого додуматься. Ну прямо как мальчишки, которые девочек за косички дергают.

— Валя хлопала своими невинными глазками, в которых не было ни следа угрызений совести. — Мы больше не будем. Накажите нас. Можете выдрать…хворостинкой. Виноваты. Чего уж тут, да и парень совсем незнакомый пострадал. Кто, кстати, это оказался? Мы все никак не угадаем. Ваш друг?

— Ладно, что у Вас болит? — Шатов отвернулся к раковине и засунул руки под струю воды.

— Копчик, неудачно на попу упала. — Девушка ловко скинула бретельки, одним змеиным движением выскользнула из купальника и переступив через него, победно встряхнула головой. Ей было чем гордиться. Ее удивительное тело обладало такими совершенными формами, что не один скульптор отдал бы годы жизни за возможность лицезреть, столь божественную красоту.

— Изумленному Шатову на короткий миг показалась, что к нему явилась пеннорожденная. Афродита. Как не хватало в этот миг Марата, взятого в помощь, поначалу, не столько ради помощи и бесплатного образования, сколько для профилактики таких вот непредвиденных обстоятельств, когда обычно каменное сердце Шатова не выдержит.

— Как лечь, чтобы Вам удобнее было…

Почти прозрачные отсветы теней, танцевали на молчаливой стене. Они то ползли вверх, то устремлялись вниз, то колебались точно повинуясь невиданной силы шторму, обрушившемуся на сплетенные тела, по приказу дочери океаниды. Будто божественная длань самого Зевса благословила выбор своей внучки и осветила это знаменательное событие.

— Ура! Победа! — Абсолютно выздоровевшая «прима» с разбега рухнула на кровать, заставив ту жалобно заскрипеть пружинами. — Вот все-таки голова этот Женька. Просто счастье, что он вызвался помочь. Как все ловко организовал, прохиндей. Разумеется, все это было сказано про себя.

— Ну, как? — Собравшиеся в группку партнерши смотрели с жадностью на фальшивую страдалицу, воспользовавшуюся отсутствием начальства и ассистента, проникшую по поддельной записи к ранее недоступному специалисту.

— Идите, девки, в жоппу. Все было донельзя прилично. Ни на какие чары не поддался этот бесчувственный чурбан. Щупал как неживой мою коленку, а потом еще пять сеансов назначил. Даже имя не спросил — явно переигрывала солистка школьной сцены, — нечего вам там делать, у этого грубого «мужука». Не специалист, а безрукий коновал. — Валя особенно томно потянулась, когда произносила слово безрукий.

— Соседки, отпрянув, как разбившаяся о берег уже укрощенная волна, неожиданно засуетились, откровенно злобно поглядывая на «травмированную подругу», которой, если честно, было решительно все равно.

Прибывших поездом будущую пациентку и представителей продавца, которые должны были курировать ход операции встречал сам профессор. Было совсем раннее утро, почти ночь, но вокруг было удивительно светло и малолюдно. Город пуст, разве какой-нибудь полуночник, вынырнет на секунду, глядь, а его уже и нет, или заезжий очкастый чудак, наплевавший на сон, лунатирует, покачиваясь на ветру, наслаждаясь тактами только ему слышимой мелодии спящего города. Только через час-полтора появятся настоящие обитатели рабочих кварталов, спешащие на утренние смены, а до появления его хозяев, еще часа четыре.

Пока решительно настроенная Елена Николаевна поехала передохнуть и привести себя в порядок после поездки, а доктор наук отправился обсуждать убранство стола переговоров, молодежь решилась на прогулку.

— Смотри, как красиво, — говорила Инга, пытавшаяся спрятаться в тоненьком беленьком платочке, откуда выглядывали только казавшиеся огромными глаза. — Вокруг, в этот таинственный предрассветный час, когда загадочный едва заметный полумрак набросил чуть колышущуюся дымку перед глазами, все выглядело сказочными декорациями минувших эпох.