Уилбур Смит - Глаз тигра

– Ну пройди, – уговаривал я «Балерину», – прорежь волну! – и как будто услышав меня, она резким движением устремилась сквозь гребень волны, прежде, чем та успела обрушиться на нас, разбив судно вдребезги.

Вода сомкнулась над нами ревущей зеленой массой, укутав «Балерину» от носа до кормы толщей в шесть футов, и «Балерина» будто покорилась этому смертельному удару. Так же внезапно мы выскочили с обратной стороны волны, и под нами разверзлась бездна. Это была зияющая пропасть, в которую «Балерина» рухнула в свободном падении, как в колодец, и у нас от ужаса снова перехватило дыхание. Падение закончилось оглушающим ударом, который, казалось, парализовал ее, а нас с Чабби отбросил через все палубу. Но когда я, наконец, с трудом выпрямился, «Балерина» уже стряхнула с себя тонны воды, что заливала ей палубы, и понеслась навстречу новой волне. Это была поменьше, «Балерина» взбежала на ее гребень и скатилась вниз.

– Молодчина! – похвалил я ее, а она набрала скорость, преодолевая третью волну, как бегун на эстафете. Где-то неподалеку разорвался снаряд, но мы уже были недосягаемы и плыли к океанскому горизонту. Новых выстрелов не последовало.

Охранника, который, напившись шотландского виски, без сознания лежал на нижней палубе, наверно, смыло за борт гигантской волной, и мы его больше не видели. Остальных трех мы высадили на маленьком островке в тридцати милях к северу от Сент-Мери, где, как мне было известно, был небольшой источник с мутной водой. Островок этот регулярно навещали рыбаки с материка.

Все они уже к этому времени протрезвели и, как один, ужасно страдали от последствий выпивки. В сумерках мы повернули на юг, а три их одиноких фигуры остались стоять на пляже. Было уже темно, когда мы медленно вошли в Гренд-Харбор. Я встал на якорь, не приближаясь к адмиралтейской пристани. Мне не хотелось выставлять на всеобщее обозрение увечья «Балерины», о которых бы потом рассуждал весь остров.

Чабби и Анджело отправились на берег в шлюпке, я же, измученный трудами, не стал ужинать и свалился на койку главной каюты, где и проспал, не шелохнувшись, до самого утра, пока в девять часов меня не разбудила Джудит, посланная ко мне Анджело. Она принесла ведерко, полное пирогов с рыбой и беконом.

– Чабби и Анджело отправились к миссис Эдди купить материалов для ремонта лодки, – сообщила она, – скоро они вернутся сюда.

Я с волчьим аппетитом проглотил завтрак и вышел, чтобы принять душ и побриться. Когда я вернулся, она все еще была на судне и сидела, примостившись на краю скамьи. Она явно намеревалась что-то обсудить. Отвергнув мои неуклюжие попытки самому перевязать раны, она заставила меня сидеть смирно, пока не закончила перевязку.

– Мистер Харри, вы ведь не желаете, чтобы Анджело угодил в тюрьму или погиб? – потребовала она. – Если все будет продолжаться в таком духе, я заставлю его сойти на берег.

– Замечательно, Джудит, – я рассмеялся над ее озабоченностью. – Почему бы тебе не отослать его годика на три на Равано, а самой посидеть здесь?

– Но это жестоко, мистер Харри.

– Жизнь не всегда добра к нам, Джудит, – произнес я более мягко. – Анджело и я делаем то, что умеем лучше всего. Только для того, чтобы мое судно плавало, мне иногда приходится идти на риск. Часто вместе с Анджело. Он сказал мне, что скопил деньжат на покупку небольшого симпатичного домика возле церкви. Эти деньги он заработал, работая у меня.

Она не проронила ни слова, пока не окончила перевязку, и когда уже собралась уходить, я взял ее за руку и удержал. Она не решалась взглянуть мне в глаза, пока я, взяв ее за подбородок, не приподнял ее лицо. Она была прелестным созданием, с большими загадочными глазами и гладкой шелковистой кожей.

– Не надо тревожиться, Джудит. Анджело мне как младший брат. Я присмотрю за ним.

Несколько мгновений она изучала мое лицо.

– Вы говорите это от чистого сердца, не правда ли?

– От чистого сердца, Джудит.

– Я вам верю, – наконец произнесла она и улыбнулась. На фоне янтарно-золотистой кожи ее зубы казались ослепительно белыми. – Я доверяю вам.

Женщины почему-то всегда говорят мне это – «я вам доверяю». Такова женская натура с ее интуицией.

– Одного из детей вы назовете в мою честь, слышишь?

– Первенца, мистер Харри, – она сверкнула улыбкой, а ее темные глаза блеснули. – Обещаю.

– Говорят, что если ты упал с коня, его надо сейчас же оседлать снова – иначе позже ты просто побоишься это сделать, мистер Харри, – Фред Кокер сидел за столом в своем бюро путешествий.

За его спиной висел плакат с изображением бутылки «Бифитера» и Биг-Бена. «Англия манит», – гласил он. Мы только что обсудили вероломство Питера Дейли и выразили взаимную озабоченность по этому поводу, хотя я и подозревал, что озабоченность Фреда была куда меньше моей. Он получил свои комиссионные авансом, и никто не ловил его в капкан и не посягал на его лодку. В данный момент мы обсуждали перспективы нашего дальнейшего сотрудничества.

– Говорят также, мистер Кокер, что тот, у кого через дыры в штанах светит задница, не должен слишком суетиться, – сказал я, а очки Кокера блеснули удовлетворением. Он кивнул.

И это, мистер Харри, возможно, мудрейшая из двух поговорок, – согласился он.

– Я возьму все: тело, ящики, бревна. Но при одном условии: свою смерть я теперь оцениваю в десять тысяч долларов за вылазку, и все авансом.

– Даже по такой цене работа вам найдется, – пообещал он, и я понял, что раньше оценивал свой труд слишком дешево.

– И поскорей, – настаивал я.

– Совсем скоро, – согласился он. – Вам везет. Я полагаю, что инспектор Дейли не вернется на Сент-Мери. Поэтому вам останутся комиссионные, которые до этого шли в его карман.

– По крайней мере, это его долг, – согласился я.

В течение следующих шести недель я сделал три ночные вылазки. Два раза я тайком провозил тела, один раз – ящик. «Тела» были молчаливыми темнокожими мужчинами, одетыми в маскировочные костюмы. Я доставил их далеко на юг, где высадил на безлюдном пляже, подумав про себя, что принесут эти тайные пришельцы – сколько боли и смертей будет результатом их кровавой миссии.

Во время третьей вылазки я тайком доставил восемнадцать длинных деревянных ящиков, все с китайскими маркировками. Мы приняли их с борта субмарины в проливе и сбросили в устье реки на несколько выдолбленных каноэ, привязанных друг к другу для устойчивости. Мы ни с кем не заговаривали, никто не обращался к нам.

Это были просто прогулки за молоком, за которые я получил восемнадцать тысяч долларов – вполне достаточно для того, чтобы я и моя команда не бедствовали в межсезонье. Более того, периоды спокойствия и отдыха способствовали заживлению моих ран, и ко мне возвращались силы. Поначалу я часами лежал под пальмами в гамаке, читая или предаваясь сну. Иногда, если возникало желание, я плавал, удил рыбу, загорал, ловил креветок и крабов – пока снова не обрел силу, став подтянутым и бронзовым от загара.