Уилбур Смит - Глаз тигра

– Послушай, Мэнни желает с тобой поговорить, хотя дело и не слишком важное, – сказал он. – Ему просто необходимо что-то выяснить там. Он также сказал нам, что, если ты будешь брыкаться, не стоит тратить на тебя время, можно просто сбросить в реку.

– Очаровательный тип, этот Мэнни, – сказал я.

– Заткнись, – сказал водитель. – Сам видишь, все зависит от тебя. Будь паинькой. Я слышал, что ты рисковый парень, Харри. Мы ждали, что ты объявишься, после того, как Лорна упустила тебя на острове, но, честно говоря, мы и представить себе не могли, что ты будешь разгуливать по Керзон-стрит, как на параде. Мэнни не мог в это поверить: «Вряд ли это Харри. Или он совсем свихнулся». Он даже пустил слезу. «Даже великие пали. Но не говори об этом на улицах Ашкелона» произнес он.

– Это Шекспир, – сказал тот, от которого воняло чесноком.

– Заткнись, – сказал водитель. – Мэнни очень расстроился, но не настолько, чтобы плакать навзрыд или что-нибудь в этом роде. Тебе понятно?

– Понятно, – ответил я.

– Заткнись, – сказал шофер и продолжал: – Мэнни сказал, не трогайте его здесь. Проследите за ним, и где-нибудь в тихом переулке перехватите. Если он не будет сопротивляться, приведите его ко мне, мы с ним поговорим, а если начнет брыкаться, сбросьте в реку.

– Это так похоже на парнишку Мэнни. Он всегда был сентиментальным проходимцем.

– Заткнись, – сказал шофер.

– Я с нетерпением жду встречи с ним.

– Сиди и помалкивай, и не лезь на рожон.

Я последовал его совету. Мы ехали в ночи по дороге, ведущей на запад. Наконец, ранним утром мы въезжали в Бристоль, и не заезжая в центр города, свернула на А4 по направлению к устью Эйвона.

Среди прочих судов у причала выделялась большая моторная яхта. Она стояла у самой пристани, и ее сходни были опущены. На корме и на носу было написано «Мандрагора». Это было океанское судно с металлическим днищем, выкрашенное в белый и голубой цвета, внешне очень красивое. На мой взгляд, оно было быстрым и устойчивым, на таком можно было плыть в любую точку света – игрушка богатого человека. На мостике виднелись человеческие фигуры, в иллюминаторах светились огни, судно было готово к плаванию.

Меня окружили, как только мы подошли к трапу. «Ровер» отъехал назад, развернулся и уехал, как только мы поднялись на палубу «Мандрагоры».

Салон был слишком изысканным для вкуса Мэнни Резника. Здесь, видимо, постарались предыдущие владельцы, или же профессиональный дизайнер. Во всю высоту стен висели ярко-зеленые ковры и бархатные гардины им в тон. Мебель была из темного тика и обтянута кожей. Картины, написанные маслом, были тщательно подобраны по стилю. Судно стоило никак не меньше полмиллиона фунтов и, видимо, было арендовано. Скорее всего, Мэнни взял его на полгода и нанял свою команду. Мэнни, как мне было известно, сам был отвратительным мореходом.

Пока мы молча ждали посередине увешанного коврами салона, я безошибочно различил звук поднимаемого трапа и звяканье якорных цепей. Легкое дрожание моторов перешло в равномерное гудение, а в иллюминаторе проплыли портовые огни – мы покинули гавань и вышли в широкие, полные от прилива, воды Северна. Я узнал маяки на мысе Портишед и в Редклиффском заливе: «Мандрагора» пошла вниз по реке, минуя Уэстон-супер-Мар и Бэрри, в открытое море.

Наконец, появился Мэнни. На нем был синий шелковый халат, а лицо помято после сна. Однако, его локоны были аккуратно причесаны, а улыбка была белозубой, но хищной.

– Харри, – произнес он, – я же говорил, что ты вернешься.

– Привет, Мэнни, не могу сказать, что это доставляет мне удовольствие.

Он добродушно повернулся и рассмеялся вошедшей в салон женщине. Она была тщательно накрашена, и каждый волосок ее прически был на своем месте. На ней был длинный белый пеньюар с кружевной отделкой на горле и рукавах.

– Полагаю, ты уже знаком с Лорной, Лорной Пейдж.

– В следующий раз, Мэнни, когда ты ко мне будешь кого-то посылать, найди кандидатуру получше. На старости лет я стал слишком привередливым.

Она со злостью сощурилась, но улыбнулась.

– А как твоя лодка, Харри? Твоя замечательная «Балерина»?

– Гроб для меня из нее не получился, – и я снова повернулся к Мэнни.

– Послушай, может быть, мы, в конце концов, о чем-нибудь договоримся?

Он печально покачал головой.

– Не думаю, Харри. Мне бы очень хотелось, я всей душой «за», хотя бы в память о прошлых временах. Но я не знаю о чем. Во-первых, что ты мне можешь предложить? Мне незачем ерундовая сделка. Во-вторых, я знаю, ты слишком сентиментален. Любой договор с тобой может полететь вверх тормашками от одной только твоей чувствительности. Я не могу поверить тебе, Харри. Тебе не будет давать покоя мысль о Джимми Норте и твоей лодке, ты будешь думать о погибшей на твоей лодке девчонке и сестре Джимми Норта, от которой нам тоже пришлось избавиться.

Я был немного обрадован тем, что Мэнни, по всей видимости, находится в неведении о том, что случилось с его головорезами, посланными позаботиться о Шерри Норт, и что она сама очень даже жива. Я постарался придать своему голосу искренность, а манерам – убедительность.

– Послушай, Мэнни, я чудом избежал смерти. Если понадобится, я могу простить, что угодно.

Он снова рассмеялся.

– Я мог бы поверить тебе, Харри, но я знаю тебя, как облупленного. – И он опять покачал головой: – Прости, но никаких сделок не будет.

– Тогда зачем тебе понадобилось тащить меня сюда?

– Я уже дважды посылал к тебе людей, Харри, и каждый раз неудачно. На этот раз я хочу быть уверенным в успехе. Я собираюсь привязать к тебе груз потяжелей, когда мы будем плыть где-нибудь по глубоким водам на пути к Кейптауну.

– Кейптауну? – переспросил я. – Значит, ты сам лично вышел на поиски «Света Зари»? И что вас так тянет к этой разбитой посудине?

– Успокойся, Харри. Если бы тебе не было известно, ты бы не мешал мне своими поисками, – он рассмеялся и я решил, что мне лучше не сознаваться в моем неведении.

– А ты сможешь правильно найти дорогу туда? – обратился я к блондинке. – Море велико, и многие острова похожи друг на друга. Думаю, вам стоит оставить меня для подстраховки.

– Не могу, Харри, – Мэнни отошел к тиковому бару, отделанному бронзой.

– Выпьешь? – сказал он.

– Мне скотч, – сказал я, и он до половины наполнил стакан и поднес его мне.

– Чтобы быть с тобой до конца откровенным – частично это по просьбе Лорны. Чем-то ты ей досадил, Харри. Я не знаю причин, но она особенно настаивала, чтобы ей присутствовать на прощании с тобой. Она обожает подобные зрелища – ведь правда, дорогая? – они ее заводят.

Я осушил стакан.

– Ее иногда следует завести, мы оба об этом знаем. Иначе с ней в постели делать нечего, – заметил я. Мэнни ударил меня в лицо, разбив губы, и виски обожгло рану.