Ольга Куно - Горький ветер свободы (СИ)

— Это действительно так? — спросил меня человек в форме.

Я утвердительно кивнула.

Стражи порядка стали о чём-то тихо переговариваться, периодически бросая взгляды то на меня, то на хозяина чайной.

— Хорошо, — постановил, наконец, всё тот же мужчина в чёрном, что всё это время вёл со мной переговоры. — Поедем сейчас в резиденцию дона Эльванди и переговорим с ним.

Меня довольно-таки бесцеремонно подтолкнули в сторону выхода. Обменявшись последним взглядом с хозяином заведения, я вышла на улицу. Здесь поджидала карета с зарешёченными окошками. Не имея особого выбора, я села внутрь; рядом и напротив тут же расположились двое мужчин. Ещё один поехал на козлах, остальные — верхом.

Мы подъехали к армону. Так хорошо знакомое место — и такие новые обстоятельства. Мужчина коротко переговорил с привратником, который во время разговора таращился на меня с новым интересом, потом нас пропустили внутрь и попросили подождать. Сбежались слуги, стали наблюдать за нами, перешёптываясь, но подойти совсем близко никто не решался. Мои щёки наверняка приобрели пунцовый оттенок. Сейчас я ненавидела цвет своей кожи. На смуглых лицах южан румянец не так бросается в глаза. Мало того, что они видят меня в сопровождении стражи, ещё и наверняка прослышали, по какому обвинению я арестована.

Ещё несколько минут — и лакей повёл нас на второй этаж. Стало быть, Данте дома и согласился нас принять. Или его нет, и вместо него нас ждёт Ренцо? В любом случае мои щёки стали ещё горячее.

До кабинета Данте мы не дошли. Он сам быстрым шагом шёл нам навстречу. Брови нахмурены, глаза метают молнии.

— Как вы посмели арестовать моего человека? — голос звучит не только холодно, но и грозно.

Намеренно проигнорировав преграждавшего ему дорогу стража, он заставил последнего посторониться, встал возле меня и положил руку мне на плечо. Я испытала такое острое чувство облегчения, что чуть не расплакалась. Нет, я не сомневалась, что Данте ни на секунду не поверит в историю о воровстве. Но он мог рассердиться на то, что я покидала армон, предварительно его не уведомив. Мог просто не оказаться на месте. Да и вообще, оказавшись в таком переплёте, в какой попала я, трудно чувствовать себя уверенно заочно, даже если в теории и имеешь для этого основания.

— Против этой женщины выдвинуто обвинение в воровстве, — формальным тоном сообщил мужчина в чёрном.

— Ну так задвиньте его обратно, — отрезал Данте, и в его голосе не было даже намёка на иронию.

— Простите, дон Эльванди, но мы не можем этого сделать, — вежливо, но твёрдо ответил страж. — Обвинение выдвинуто совершенно официально, написана соответствующая бумага, делу дан ход. Истец — уважаемый человек…

— Кто? — перебил его Данте.

— Дон Женнаро Лоцци, — последовал ответ.

Данте нетерпеливо передёрнул плечами.

— В первый раз слышу про этого «уважаемого человека». В чём конкретно заключается обвинение?

— Дон Лоцци утверждает, что пятого числа этого месяца, в чайной на улице Южного ветра, Сандра Эстоуни украла у него кошель, в котором находились деньги и, главное, драгоценности общей суммой на три тысячи динаров.

Я в ужасе расширила глаза. Ничего себе сумма! Нормальные люди не носят с собой в кошелях даже десятой части.

— Я в первый раз слышу про этот кошель! — в очередной раз возмутилась я.

— Сандра, подожди пока в сторонке, — обратился ко мне Данте.

Прозвучало это примерно как обращение к ребёнку: «Помолчи, пока взрослые дяди разговаривают».

— Ваш уважаемый человек — большой оригинал, — продолжил разговор со стражами порядка Данте. Мыслил он явно так же, как и я. — И, видимо, большой любитель острых ощущений, раз ходит по чайным, нося такие суммы в кармане.

— Это его право, — заметил мужчина в чёрном, в общем-то тоже резонно.

— Быть может, стоит просто выплатить этому человеку означенную сумму, чтобы уладить конфликт? — подал голос подоспевший из собственного кабинета Фредиэно.

Если недавно мои щёки горели огнём, теперь я почувствовала, что краска отлила от лица. Да, деньги, конечно, могли бы уладить конфликт, и Данте был достаточно богат, чтобы позволить себе заплатить такую сумму. Но сделать это фактически значило признать, что я действительно виновна в воровстве. Можно сказать, что Данте таким образом возвратил бы потерпевшему украденное. Как я смогу оставаться после этого в армоне и смотреть людям в глаза? Хотя, наверное, я не о том думаю, и лучше всю жизнь прятать взгляд, чем сесть в тюрьму.

Не знаю, что изначально собирался ответить Данте, но, прежде чем заговорить, он точно успел увидеть, как я побледнела.

— Нет, — отрезал он. — Донья Эстоуни невиновна, следовательно, у меня нет причин платить из своего кармана за право уважаемых людей на рассеянность.

— Мы непременно расследуем это дело, как положено, — пообещал мужчина в чёрном.

Я мрачно хмыкнула: раньше он явно не собирался этого делать.

— Вы? — пренебрежительно фыркнул Данте. — Я сам расследую это дело, как положено, тут вы можете не сомневаться. Меня не устраивает, когда против моих людей выдвигают голословные обвинения. Полагаю, на данный момент мы всё обсудили? В таком случае вы можете идти.

— Подозреваемую мы забираем с собой, — твёрдо заявил страж.

В его голосе было столько уверенности, что я испугалась. И вопросительно посмотрела на Данте: неужели это правда? Они действительно имеют право так поступить, невзирая на всё влияние Данте?

— Глупости, — отрезал он. — Донья Эстоуни останется здесь. Если у вас возникнут к ней вопросы, вы всегда сможете приехать сюда, чтобы их задать.

Что-то в его тоне заставило меня заволноваться ещё сильнее. Уж слишком резко он говорил.

— Простите, дон Эльванди, но мы не можем так поступить, — подтвердил мои опасения мужчина в форме. — Как я уже говорил, против вашей рабыни выдвинуто официальное обвинение. Мы находимся на королевской службе и не имеем права проигнорировать данное обвинение, даже невзирая на то, что речь идёт о вашей рабыне. По закону мы обязаны заключить её в тюрьму до выяснения всех обстоятельств дела. Если невиновность доньи Эстоуни будет доказана, мы незамедлительно освободим её из-под стражи.

Я почти не обращала внимания на стража; наблюдала лишь за реакцией Данте, и всё внутри цепенело. Он свёл брови к переносице, напряжённо думая; сжатые губы превратились в тонкие полоски. Стало быть, всё, что говорит представитель закона, справедливо.

— В таком случае она останется под арестом в моей тюрьме, — после мучительной паузы объявил Данте.

Его тон не подразумевал возражений. Страж казался растерянным.

— Ну… В принципе, пожалуй, я не вижу причин для возражений, — согласился он, наконец. Но мы оставим своего человека, дабы он проследил, что всё сделано, как положено. Прошу прощения, дон Эльванди, но таковы наши обязанности.