Виталий Олейниченко - Красное золото

Вернее, уже не колчаковцев, конечно, поскольку сам Александр Васильевич был расстрелян (разумеется, не просто так, а более чем законно, по решению Военно-Революционного Комитета) еще 7-го февраля этого же 1920-го года. Поэтому скажем более общо: белых. Это не так уж и принципиально, но предпочтительнее все-таки во всем соблюдать точность…

То есть, подобный полуэскадрон белых, конечно же, вполне мог здесь появиться. Но на пару месяцев раньше: в марте, в апреле, возможно даже в мае. Но никак не в середине лета, когда вся деятельность местных гарнизонов Красной армии сводилась в основном к отлавливанию отставших от своих частей и надолго заплутавших по тайге одиночек, да арестам и расстрелам прятавшихся по чердакам раненых, которых местное население стало сдавать победителям оптом и в розницу, частично — по причине действительного сочувствия большевикам, а по большей части — из примитивного страха перед всесильной ЧК, быстро и однозначно определившей меру вины любого и каждого за укрывательство и недонесение…

Мера была страшной — и испугались матерые крепкие сибирские мужики, в одиночку ходившие на медведя, плюгавеньких вчерашних студентов в кожаных, перечеркнутых ремнями, куртках и с кусками льда в холодных безэмоциональных глазах; и побежали к ним, к плюгавым, с информацией — истинной и ложной; и стали воспитывать Павликов Морозовых в детях своих и внуках своих; и пошли дети и внуки их по стопам их; и побежали они к тем же, в коже, с доносом в руке и праведным огнем в сердце. Но уже не на раненого офицерика или пьяного соседа был настрочен тот донос аккуратным пионерским почерком в ученической тетради в косую линейку, а на породившего и воспитавшего сие чадо родителя…

До сих пор, кстати, бегают. Не иначе — по привычке.

А еще в это время, летом 1920-го, гоняли по всей округе ватаги приходящих из Манчжурии и Монголии бандитствующих казаков. Но если бы обнаруженные бдительным немцем Бильке белые были казаками, товарищ Макуха, я уверен, так и написал бы: «казаки», потому что это, знаете ли, совершенно разные вещи — казаки и, скажем, просто кавалерия. Теперь, по прошествии многих десятилетий, мы данной разницы можем и не узреть, но для современника она была столь же очевидна, как для нас — разница между спецназом ГРУ и узбекским стройбатом. Так что, поскольку комиссар не написал «казаки», значит…

Значит — что? Значит, отряд в пятьдесят шесть сабель был осколком какого-либо соединения бывшей колчаковской армии. Но откуда ж здесь-то, в это-то время?!

Я мог наизусть назвать даты многих боев и стычек, проходивших недалеко от колеи железной дороги, номера или наименования частей, принимавших в этих боях участие, а так же ориентировочное количество потерь с обеих сторон — и точно знал, что к июлю не было в районе Сычева сил, способных дать полноценный бой регулярным частям 2-й армии Дальневосточной Республики. А имел место, судя по немаленьким потерям красных, именно полноценный бой, а не, скажем, перестрелка, простой огневой контакт или же, к примеру, банальное «избиение младенцев». В смысле — партизан из «зеленых» или каких-нибудь прочих мародеров…

И появиться этот полуэскадрон белогвардейцев мог только с юга, из тайги, потому что на западе, севере и востоке — забитая воинскими эшелонами железная дорога, а там, где нет эшелонов — сочувствующее, в большинстве своем, Советской власти население: железнодорожные рабочие, демобилизованные по ранениям красноармейцы, бывшие партизаны… Но на юге — тысячи и тысячи квадратных верст глухой тайги, без жилья и дорог. Ну, или почти без дорог и жилья, а людям и коням, между прочим, свойственно кушать. И сие означает, что вполне можно ориентировочно прикинуть маршрут движения отряда через редкие населенные пункты.

Я достал рукописную карту района, тщательно перерисованную мной со старой, еще дореволюционной. На ней, разумеется, не было многочисленных поселков имени Ленина, Кирова, Дзержинского и прочих адептов Мировой Революции, равно как и всевозможных местных героев гражданской войны. Вот село Сычево, например, теперь именуется «Город Лазо». Именно так — в два слова и оба с большой буквы. Хорош бы я был, если бы пытался привязать события почти восьмидесятилетней давности к карте с Городом Лазо в качестве ориентира. Хотя в последнее время таких, с позволения сказать, историков — пруд пруди. Они запросто помещают древний Вавилон в современный Библос, а то и похлеще — в дельту Нила, к примеру, сунут. Понятно, что они мнят себя историками с большой буквы и с географией поэтому не дружат, но так-то уж за что… Бедные, бедные ассирийцы и прочие месопотамцы, небось, всем скопом в гробницам своих ворочаются да стенают горестно… И ведь ничего: публикуются оные господа историки многотысячными тиражами. Учебники пишут. По телевизору выступают. А взоры у них завсегда такие задумчивые-задумчивые… Не иначе, напряженно размышляют: а не пихнуть ли, скажем, тот же самый многострадальный Вавилон куда-нибудь… э-э… ну, в Мексику, к примеру, а? К ацтекам поближе, а? И не обозвать ли его при этом на всякий случай Атлантидой, а самих ацтеков — атлантами, а? А что — и то и другое на буковку «А» начинается, вполне достаточное, по нынешним временам, обоснование для возникновения рабочей гипотезы…

Да, получается, что вполне могли эти полсотни белых пройти по тайге: вот отсюда, например, и вот сюда, через Сенчино, Егоровку и дальше на восток… А по другому — никак, с голоду перемерли бы, они же солдаты, а не охотники, да и лошади — не белки, шишками питаться не приучены. И все равно — как-то это все сомнительно…

В общем, резюме следующее: белых здесь в это время быть не могло. Но ведь имеется совершенно недвусмысленный рапорт о их уничтожении — вот он — стало быть, были. Что ж, возможно и такое, а уж в войну-то тем более. Он шел на Одессу, а вышел к Херсону — в смысле: к Сычеву вышел — в засаду попался отряд…

А откуда он, кстати, вышел? Ведь если этот полуэскадрон два или больше месяца бродил где-то глубоко в тылах красных, пусть даже и в тайге, значит, кто-то его туда послал, это же армия, а не племя ирокезов, где захотел — пошел за скальпами, захотел — огненную воду хлебаешь. Ведрами… А поскольку в тылах — могли случаться стычки, то есть: потери. То есть изначально отряд мог быть больше. Раз в несколько. А никаких упоминаний ни о засылке в тылы большевиков, скажем, кавалерийской дивизии, полка, эскадрона или даже полуэскадрона, ни о боях южнее или юго-западнее Сычева, откуда этот отряд появился, в предшествующие два-три месяца я что-то не встречал. Впрочем, как я уже говорил, документы могли и не сохраниться.

Собраться же из отставших от своих одиночек, как это бывало, например, с попадавшими в окружение бойцами Красной армии на первом этапе Великой Отечественной, этот отряд не мог, потому что, в отличие от Отечественной, не достигали здесь силы конфликтующих сторон такой концентрации. Да и пространства не те, на наших просторах целый армейский корпус может затеряться и никогда в населенные места не выйти, а не только отдельно взятые солдатики… За всю гражданскую в регулярных частях и соединениях, между прочим, и у белых и у красных служило всего около восьмисот тысяч человек, причем большинство из них — в европейской части бывшей Российской империи. Остальные же вооруженные формирования относились преимущественно к партизанам и прочим анархистам и действовали то за одну, то за другую сторону. Но гораздо чаще — против всех.