Марк Твен - Выдержал, или Попривык и вынес

Чтобы дать понять о сумасшедшемъ увлеченіи того времени, я замѣчу, что «требованія» предъявлялись даже на подвальныя ямы; гдѣ только заступъ обнаруживалъ что-нибудь напоминающее кварцевую жилу и подвальныя ямы эти находились въ окрестностяхъ или предмѣстьяхъ города, а, наоборотъ, въ самомъ центрѣ его, такое имущество сейчасъ же опредѣлялось въ продажу. Никто не обращалъ вниманія и не спрашивалъ, кому принадлежала подвальная яма, лишь бы найти залежь, а она всегда принадлежала открывателю, развѣ только если правительство Соединенныхъ Штатовъ вмѣшалось бы въ это дѣло (насколько оно вмѣшалось и пріобрѣло себѣ преимущество на своихъ рудахъ въ Невадѣ, по крайней мѣрѣ, тогда было такъ), но до тѣхъ поръ находили, что разработка была привилегія открывателя. Вообразите себѣ незнакомца, который въ вашемъ роскошномъ цвѣтникѣ, разбитомъ передъ домомъ, преспокойно начинаетъ копать и выгребать лопатой землю и иногда даже пускать въ дѣло и разрывной порохъ! Такіе случаи нерѣдко происходили въ Калифорніи. Посерединѣ одной главной торговой улицы въ Виргиніи одинъ человѣкъ предъявилъ «требованіе» на руду и началъ рыть шахту. Онъ преподнесъ мнѣ сто футовъ этого имущества, которое я поспѣшилъ продать за новую пару платья, потому что боялся, что кто-нибудь провалится въ шахту и предъявитъ искъ за увѣчье. Мнѣ принадлежало еще въ другомъ «требованіи», стоящемъ по серединѣ улицы, нѣсколько футовъ и, чтобы доказать читателю увлеченіе людей въ ту пору, эта «Восточная Индія» (такъ называлось это имущество) продалась весьма скоро, хотя подъ нею находился прежній тоннель, въ который можно было пойти и увидѣть, что онъ совсѣмъ не пересѣкалъ никакой кварцевой залежи, ни что-либо подобное.

Былъ еще способъ скорой наживы; способъ этотъ назывался «посолить руду», онъ практиковался такимъ образомъ: предъявлялось «требованіе» на какую-нибудь ничтожную руду, устраивали шахту, покупали полную фуру драгоцѣннаго груза на богатомъ «Комстокѣ»; часть этого груза сваливали внизъ въ шахту, а другую разбрасывали снаружи, по сторонамъ ея. Показывалось это имущество какому-нибудь простячку и продавалось ему за весьма высокую цѣну. Понятно, жертва и находила только одну фуру драгоцѣннаго вещества. Весьма оригинально было соленіе «Сѣвернаго Офира». Было предъявлено заявленіе, что жила эта есть отдаленное продолженіе настоящаго «Офира», богатая руда на Комстокѣ. Нѣсколько дней подъ-рядъ только и говорили, что о новомъ открытіи въ Сѣверномъ Офирѣ. Говорили, что онъ давалъ цѣлыми самородками чистое серебро. Я полюбопытствовалъ и пошелъ взглянуть вмѣстѣ съ владѣльцами, нашелъ шахту въ шесть или въ восемь футовъ глубины, на днѣ которой находилась дурно разбитая жила, тусклой, желтоватой, ничего не стоющей скалы. Послѣ этого можно было ожидать найти серебро и въ жерновыхъ камняхъ. Мы вытащили ведро этой дряни, промыли ее въ лужѣ и нашли въ подонкахъ, около полдюжины черныхъ, круглыхъ шариковъ, безспорно самороднаго серебра. Никто никогда не слыхалъ о такой странности, наука не въ силахъ была растолковать такое явленіе. Имущество это поднялось въ цѣнѣ до шестидесяти пяти долларовъ за футъ, и за эту цѣну знаменитый трагикъ м-ръ Кинъ Букэнэнъ купилъ большую часть его и собирался покинуть сцену, онъ постоянно порывался это сдѣлать. Вдругъ оказалось, что руда была «посолена» и не простымъ обыкновеннымъ способомъ, а какимъ-то замѣчательно плутовскимъ, наглымъ и особенно оригинальнымъ и возмутительнымъ. На одномъ кускѣ самородка открыли чеканку, и тогда весьма просто поняли, что руда была посолена расплавленной монетой. Куски эти были зачернены, пока не получили сходства съ самородкомъ, потомъ ихъ швырнули на дно шахты и смѣшали вмѣстѣ съ разбитыми осколками скалы. Все, что пишу, неопровержимая истина. Цѣна на это имущество, понятно сразу упала и трагикъ нашъ былъ разоренъ. Если бы не этотъ случай, мы лишились бы навсегда талантливаго и извѣстнаго м-ра Кина Букэнэна.

Горячечное время все еще продолжалось. Приблизительно года два передъ этимъ, м-ръ Гудмэнъ рѣшился взять взаймы сорокъ долларовъ и съ другимъ типографщикомъ отправиться въ Санъ-Франциско, попробовать счастья въ новомъ городѣ Виргиніи. Мѣстная газета «Предпріятіе» была тогда жалкимъ, еженедѣльнымъ изданіемъ и находилась на послѣднемъ издыханіи. М-ръ Гудмэнъ купилъ ее, заплативъ за все одну тысячу долларовъ, включая литеры, типографскія принадлежности, и тутъ же въ этой суммѣ считался и могарычъ. Все помѣщалось въ одной комнатѣ и далеко не большой; тутъ была и контора и печатный станокъ, спальня, гостиная и кухня. Редакторъ и типографщики спали всѣ на полу, обѣдъ готовилъ бывшій разносчикъ, а каменная доска замѣняла обѣденный столъ. Конечно, теперь не то, все измѣнилось. Газета сдѣлалось ежедневной и печаталась паровою машиною, было пять редакторовъ, двадцать пять писателей; подписная цѣна была шестнадцать долларовъ въ годъ, плата за печатаніе объявленій была непомѣрно высока и, несмотря на это, приходилось печатать ихъ цѣлыми столбцами. Газета приносила чистаго дохода отъ шести до десяти тысячъ долларовъ въ мѣсяцъ, и постройка «Предпріятія», большой домъ изъ обожженнаго кирпича, была окончена и готова для жилья.

Товарищество «Гульдъ и Каррей» строило громадную мельницу о ста толчеяхъ и истратило на это зданіе безъ малаго милліонъ долларовъ. Управляющій «Гульдъ и Каррей» жилъ въ прелестномъ домѣ, выстроенномъ и меблированномъ товариществомъ. У него была красивая пара лошадей, которая была ему подарена товариществомъ, а жалованья получалъ двѣнадцать тысячъ долларовъ въ годъ. Управляющій другой богатѣйшей руды жилъ широко, онъ получалъ жалованья двадцать восемь тысячъ долларовъ въ годъ, а впослѣдствіи, во время судебнаго процесса, онъ заявилъ, что долженъ былъ получать еще и по одному проценту съ громаднаго дохода слитковъ.

Денегъ было у всѣхъ много. Забота была, не какъ ихъ добыть, а какъ ихъ истратить, какъ промотать, какъ отдѣлаться отъ нихъ, какъ прожить, и такъ, какъ разъ во время принесъ телеграфъ извѣстіе, что устраивалась большая санитарная коммиссія Соединенныхъ Штатовъ и что она нуждалась въ средствахъ, чтобы оказать помощь раненымъ морякамъ и солдатамъ Штатовъ, томящихся въ восточныхъ госпиталяхъ. Тотчасъ же за этимъ извѣстіемъ пришло другое, что Санъ-Франциско замѣчательно быстро отнесся сочувственно къ этому воззванію. Виргинія встрепенулась, всѣ въ одинъ голосъ рѣшили не отставать. Наскоро устроили санитарный комитетъ, и предсѣдатель собранія, вставъ на пустую телѣжку на улицѣ С., старался объяснить шумящей толпѣ, что члены комитета дѣятельно работаютъ, выбиваются изъ силъ, чтобы скорѣе все устроить, онъ просилъ городъ подождать немного и черезъ часъ будетъ и контора, будутъ книги, и тогда коммиссія въ состояніи будетъ принимать пожертвованія. Голосъ его, однако, не былъ услышанъ и рѣчь его пропала даромъ. Толпа шумѣла и требовала, чтобы немедленно принимали отъ нихъ деньги и что ждать она не желаетъ. Какъ предсѣдатель ни просилъ, ни умолялъ, народъ и слышать не хотѣлъ, тѣсня другъ друга подходилъ къ телѣжкѣ и грудой всыпалъ въ нее золотую монету, спѣша идти за новыми деньгами. Издалека поднятыя руки съ деньгами ясно доказывали нетерпѣливое желаніе скорѣе добраться до телѣжки и туда же положить свою лепту. Торговцы, индѣйцы и тѣ заразились общимъ настроеніемъ и швыряли свои доллары въ телѣжку, не спрашивая и не зная причину возбужденія. Женщины, изящно одѣтыя, входили въ толпу и съ трудомъ пробирались къ телѣжкѣ, онѣ то исчезали, то снова появлялись и, совершенно уже утомленныя, добирались до цѣли.