Михаил Федоров - Искатель. 2014. Выпуск №4

— Вот вам и друзья. Как же можно было так довериться им? Не буду скрывать. За подобное у нас отвечают по всей строгости закона. Заявление будете писать? — спросил Комлев.

— А как вы считаете? — Ида прониклась явным расположением к этому молодому человеку в офицерской форме.

— Иного и быть не может. Совершено преступление. И от вас теперь зависит, чтобы обидчики получили свое.

— Как начать? Мне никогда не приходилось…

Во второй половине дня Комлев арестовал Андрея, обозначил круг вопросов для экспертов, и когда, наконец, уже под вечер оказался в отделе, в кабинет к нему снова зашла Марина.

— Извините, что без приглашения потревожила. Сказали, Андрей арестован… — тихо села.

— Да, ваш друг под стражей. И вы прекрасно знаете, что было совершено насилие. На известной вам квартире. Думаю, с вами у нас впереди неприятный разговор. Вы ведь соучастник. А для них тоже срок имеется.

— Фантастика! Но я же не под арестом.

— Такой необходимости не вижу. Гуляйте пока.

— На пушку берете! Думаете, дуру нашли. Лапшу по ушам развешали. Это все, извините, вранье. И у меня два свидетеля есть.

— Два сообщника.

— Но ведь доказательства нужны.

— Их много.

— Какие же, позвольте спросить?

— И вот эта фотография в дело пойдет, — он показал снимок Андрея с незнакомкой.

— А Светка-то причем? — вырвалось у Марины.

— Вот этим следствие и займется.

— Я спала. Ничего не видела. Перепила и отключилась. Докажите, что я там вообще вместе с Идкой была.

— У меня еще фотографии есть. Спасибо за подарок, — Комлев снова сунул руку в ящик стола.

Марина напряженно глядела на следователя. Ей нечего было сказать. Вдруг встрепенулась:

— Ничего-то у вас нет! Все вы врете! А фотография эти давно сделаны…

Проводив внимательным взглядом в конец запутавшуюся Марину, Комлев задумался: «Да, ребятки-порнографы! На широкую ногу поставили…»

То, что в его кабинете так скоро появилась Ида Захарчук, Комлев ну никак не ожидал. Вот это сюрприз! Искренне обрадовался он:

— Значит, уже лучше?

— Обошлось без серьезных последствий.

— И танцевать можете?

— Да. И бегать, и прыгать, только уже не с балкона. Плохая наука, — Ида села.

— Я тут как раз вашим делом занимаюсь. Осталось немного и в суд.

— А где мое заявление? Можно посмотреть?

— Вот, — показаал он.

— Я его заберу.

— Еще один сюрприз! Я тут, можно сказать, из сил выбиваюсь, вас защищаю…

— Совсем возьму и как будто его не было.

— Что подшито, то должно быть на месте, — сухо сказал следователь, забирая у Иды том.

— А я изменила решение. Не хочу суда. Не хочу всего этого…

— Хотите прекратить дело?

— Да.

— Почему?.. Испугались?..

— Мне никто не грозит..

— Взяли и пожалели?

— А вы знаете, да… пожалела.

— Удивительно. А себя вам не жалко уже?

— Очень даже. Но не хочу, чтобы Андрей пострадал… Знаю, что неправа. Но не хочу.

Комдев подался вперед:

— Переломанные ребра! Сотрясение мозга!

— Да что об этом вспоминать. Не хочу и все тут. Но вы не думайте. Я не какая-то там, развратная. По рукам не пойду.

— Ложные показания, значит.

— В суде я все равно ничего не скажу. Это мое последнее слово.

— Вот так и бывает в жизни. Вы сейчас на попятную идете, а преступник скольким еще судьбу исковеркает. Впрочем, это ваше право. Нажимать на вас не буду. Порхайте! Но только, чтобы окончательно дело закрыть, новое заявление требуется.

«Ёлки зеленые! Тратишь столько сил. С таким терпением собираешь все по крохам, чтобы погань всякая не плодилась вокруг. И на тебе. Придет вот такая святоша, просто с глупым принципом своим. Или, видите ли, пачкаться ей не захочется. И труды твои — насмарку. Как карточный домик. А что поделаешь?.. А стервецы эти будут другим души калечить. Обидно. И несправедливо… — взгляд Комлева упал на фотографию. Выражение лица Светланы, казалось, молило о помощи. — Вот и займемся этим. Может, через нее выйдем?»

Он вовремя успел расспросить Марину о ней.

— Надо действовать!

Сунул фото в дипломат, набросил плащ на плечи, поехал в институт, в котором училась Светлана. Побывал в деканате и стал ждать звонка на перерыв.

— А вот и товарищ следователь! — вдруг раздалось из-за слеча Комлева.

Обернулся и увидел встрепанную Марину.

— Не меня ли ищете? — встревоженно заглянула в глаза.

— Светлану ищу.

— Сейчас позову, раз надо.

И скрылась в зале. Оттуда ленивой походкой вышла манерная юная дамочка в очках с супермодной оправой.

Комлев растерялся, помня ее выражение лица на фото. Понял, что ни о каком спасении тут и речи быть не может. Фирмовая девчонка. Видать, не только медные трубы прошла!

— Арлеухова?

— По паспорту — я.

— А без кривляний можно? Отойдем в сторону. Встали у окна.

— Я, как видите, из милиции. Следователь.

Девица всем своим видом показывала, что услышанное никак не соотносится с ней. Она, словно уйдя в себя, медленно протирала длинными пальцами с зелеными коготками выпуклые стекла очков и, наконец, с явным вызовом спросила:

— А что, собственно, гражданин, вам надо? Можно ваше удостоверение? Теперь ведь всякое…

Афанасий показал корочку.

— Ну, и что?

— К одному из уголовных дел приобщена фотография. Может, подскажете, кто на ней изображен. Не вы ли?

Света снова сняла очки, близко к носу поднесла карточку и несколько секунд разглядывала. Потом резко протянула обратно:

— Похоже. Но это совсем не я. Как вам не стыдно шантажировать!

— А, может, вы этого молодого человека знаете?

— Затрудняюсь ответить, — снова стала разглядывать фото.

— А вот свидетельница более определенно заявила нам, что это вы и Андрей.

— Да о чем же идет речь? Я ничего не знаю. Что произошло?

— Насилие, — односложно ответил Комлев.

— Это вы про Идку-то? Так это все просто. Весь институт знает. А на фотографии действительно я. Позировала.

— Странное позирование. Но здесь я вам не судья. Скажите, а несовершеннолетние тоже позировали с вашими друзьями?

— А это вы у них спросите. Зря вы ко мне пришли. А уж если хотите доброе дело сделать, если это вашей службе не во вред, то подарите мне эту фотокарточку. Я только что замуж вышла. Вам подтвердят. Не разрушайте семью! Я хочу быть другой.

Взяла фотокарточку из рук молчащего следователя и осторожно стала рвать ее на мелкие кусочки. Комлев не остановил ее.

— Будьте счастливы! — только лишь сказал он и быстро, не оглядываясь, пошел прочь.

Дорогу ему перерезала железнодорожная линия, по которой громыхал нескончаемо мелькающий порожний товарняк, заглушавший все кругом. И только здесь Комлев дал волю своим эмоциям. Он матерился в полный голос. Дико кричал от души. Проклиная всех этих баб, подлецов-андрюшек, милицию и закон. Все. Все на свете! Колеса перед ним лязгали, лязгали. Сцепки вагонов скрежетали, скрежетали…