Михаил Федоров - Искатель. 2014. Выпуск №4

— Сюды, сынки, сюды! — замахала руками.

— Что там у тебя, мать? — Дубняш вылез на снег и огляделся по сторонам.

— А покрали моих хохлатушек и петушка. Вон оттуда, — старушенция показала на сарай в глубине огорода.

— Всем кушать хотца, — бросил опер, идя за бабкой.

— Да ты что?! Своими корми! — с истошным криком наседала старуха. — У меня они знаешь, какие яйценосные!

Прошли к дощатому курятнику.

— Значит, обошлось без взлома, — Дубняш осмотрел свисшую скобу.

— Да. Я на колышек закрываю.

— А когда же обнаружилась пропажа? — опер заглянул внутрь.

— Пошла с утра кормить и вот. Ах вы, рябенькие мои. Да на кого же вы меня покинули, — запричитала, как на могиле.

Опер поглядел на следы и спросил:

— Сколько живности-то было?

— Шесть хохлаток и петушок.

— Великолепная семерка! — осклабился Дубняш.

Подобрал полы пальто и ступил с протопки на снег.

— Ты куда, сынок? — спросила хозяйка.

— Не мешай следствию, бабуля.

Дубняш стал медленно обходить надворные постройки, все время к чему-то принюхиваясь.

— Чтой-то он ищет? — беспокойно спросила старуха у Комлева. — Там курей моих нет. Я же их сама не спрятала.

— Бабулек! — раздался ехидный и одновременно торжествующий голос Дубняша. — Подь сюда!

Хозяйка прытко подскочила к нему.

— Что у тебя за ароматы? — поиграл ноздрями. — Самогончиком балуешься?

— Типун тебе на язык! Какой самогон! Совести у тебя нету!

— Зато нюх у меня есть! Где аппарат прячешь?

— Какой там аппарат! Вы курей ищите моих!

— Куры курами, а аппарат аппаратом! И ты тут туманы нам не наводи. Гражданин следователь, — показал на Комлева. — Он живо найдет!

— Да отвяжись, сатана! Ничего не знаю!

Следующий вызов был из школы, где в самый разгар праздника в гардеробе пропали сапоги. Когда Дубняш с Комлевым вошли в пустой вестибюль, они услышали доносящиеся откуда-то сверху звуки веселой музыки, шумные вскрики и аплодисменты.

— Вы гости? — к Комлеву подошла девочка с торчащими врозь косичками и с красной повязкой на руке. — Я сейчас за Альбиной Сановной сбегаю, — сказала школьница и тут же умчалась.

Афанасий обратил внимание на то, как Дубняш прошел задумчиво вдоль гардероба, побарабанил пальцами по узенькой стойке и спросил:

— Есть кто?

— Да, есть, — из-за колонны поднялся рослый подросток.

— При тебе пропажа случилась? — поинтересовался опер.

— Это вы про сапоги? Так у нас же самообслуживание. Без номерков, — стал объяснять паренек. — Кто куда положил, там и взял…

— А ты тогда что здесь делаешь?

— За порядком слежу. Чтоб не толкались.

— Вы из милиции? — к Афанасию подошла женщина довольно приятной внешности. — Я директор Синева Альбина Александровна.

— Следователь Комлев. А это мой коллега из уголовного розыска.

— Может, лучше пройти ко мне в кабинет. Кстати, там и сама потерпевшая, — предложила Синева.

— Ну, с потерпевшей Афанасий Герасимович поговорит, а мы е вами здесь потолкуем.

Они прошли в конец коридора.

— Теперь расскажите все по порядку, — попросил Дубняш.

— У нас сегодня колготной день. Елки. Подарки. Снегурки. Праздник в несколько потоков. Когда у шестиклашек елка кончилась, у Маши Стрельниковой сапожки и пропали.

— А посторонних тут не было?

— Мы для этого вас и вызвали. А где собака-ищейка?

— Вы не очень-то наседайте, — сразу же окоротил ее Дубняш. — У вас не зарешечен гардероб. Это уже нарушение. Нет номерков. Каждый сам кладет, сам берет. И кто проверит, свое ли? Так что ж вы хотите! Короче, мы напишем на вас представление в гороно.

Синева замахала руками.

— Ну, куда еще? — обратился Дубняш к водителю.

— На Вторую улицу парашютистов-десантников, — ответил тот.

— И что там случилось?

— Забодали нас сегодня кражи. Чемодан пропал в подвале.

— Это уже интересный сюжет: подвал, чемодан… Прямо Агата Кристи какая-то. Ну, шпарь на десантников.

Машина остановилась возле четырехэтажной, словно вымазанной грязью, хрущевки. На площадке первого этажа Дубняш позвонил в квартиру и, услышав, как кто-то позвякивает цепочкой за дверью, спросил:

— Нам Марка Давыдовича Моцкина.

Дверь распахнулась.

На пороге стоял тучноватый невысокого роста мужчина в яркой полосатой пижаме.

— А, вижу, вижу, милиция! — маслянистые глазки его забегали. — Зайдете или сразу в подвал пойдем?

— Лучше сразу, — резанул опер.

— Один момент. Вот только теплое наброшу.

Моцкин закрыл квартиру на четыре оборота и засеменил вниз, позвякивая на ходу связкой ключей. Миновав массивную железную дверь, ведущую в подвальное помещение, он сказал:

— Обратите внимание! Если бы здесь висел замок, ничего бы не случилось. — Но это жилконтора! Вы сами знаете, какие теперь жилконторы.

Пошарив рукой вдоль стены, щелкнул выключателем и на них бросила свой скупой свет одинокая дежурная лампочка.

— Осторожно! Не подскользнитесь! Тут можно и на крысу дохлую наступить.

По обеим сторонам коридора виднелись дощатые двери с нависшими замками такой величины, что казалось, они тянут за собой всю громаду здания чуть ли не к центру земли.

У дверного прямоугольничка, выкрашенного белой эмалью, остановились.

— Это отсюда произошло! — выдохнул Марк Давыдович.

— Что это и откуда отсюда?

Моцкин глубоко вздохнул и показал на согнутую крючком петлю. Щелкнул еще одним выключателем.

Все вошли внутрь. Комлев оглядел помещение. В нем на добротных алюминиевых стеллажах были расставлены разновеликие банки с разносолами, какие-то коробки, перевязанные тесьмой, чемоданы, посылочные ящики.

— Вот это я понимаю — камера хранения, — прищелкнул языком Дубняш. — Закусь соответствует моменту.

— Это все давнишнее, — Марк Давыдович попытался погасить интерес опера. — В этом углу чемодан с книгами стоял. Вот видите, еще пыль осталась по периметру.

— И что же там за ценности были?

— Очень точно сказали — ценности. Дюма. Конан Дойль. Дон Кихот. Словом: книга — лучший подарок. Вот. Я могу показать.

Комлев посмотрел в листок:

— А что это вы здесь их держали? Вместе с соленьями?

— Нет, они у меня в шкафу. А это вторые экземпляры. Для друзей.

— У вас тут перечислены не только вторые, но и третьи, и даже четвертые. Это вы что, оптом продаете?

— Мне просто предложили.

— Ладно! Хватит энциклопедию тут разводить, — напомнил о себе Дубняш. — Вы мне лучше скажите, гражданин Моцкин, куда вот этот проводочек ведет? — потянулся пальцем к верхнему косяку двери.

— Ну и что, много разве накрутит?

— Это смотря за сколько лет…

Весь этот Новый год, оставшийся за спиной, никакого ощущения праздника не принес. Не было ни приподнятого настроения, ни радостного расположения духа, ни, на худой конец, просто обычной энергетической разрядки. А она как нужна, когда из тебя выжали все соки и вымотали душу. Может, где-то там наверху, в управлении, в министерстве кто-то и потирал руки, получая премиальные и ордена, но здесь в ментовке районного масштаба все текло буднично, безлико, рутинно: страшные колеса ржаво и беспощадно крутились в своей безостановочной канители!