Эрих Распе - Путешествия и приключения барона Мюнхгаузена

Когда я приближался къ дорогѣ, тамъ проѣзжала карета съ открытыми окнами; въ каретѣ сидѣли двѣ очень хорошенькія дамы. Я уже оробѣлъ, такъ какъ моя лошадь съ разгону могла разбиться о карету, но къ моему удивленію лошадь такъ быстро и легко проскочила черезъ открытыя окна сквозь карету, что я не успѣлъ даже снять шляпы и раскланяться съ дамами. Пока я очнулся отъ смущенія и успѣлъ оглянуться, мы находились уже очень далеко отъ дороги и, какъ потомъ оказалось, обогнали зайца на полъ мили, а заяцъ сталъ на заднія лапки и съ презрительной ироніей смотрѣлъ на насъ. Я былъ увѣренъ, что мы въ нѣсколько минутъ нагнали бы зайца, если бы вернулись обратно, но я не хотѣлъ больше изъ за зайца безпокоить своей лошади.

Въ жизни очень часто случаются неожиданности. Какъ мнѣ ни везло во время турецкой войны, а конецъ все же былъ не веселый. Не помогла мнѣ ни ловкость моя, ни мужество, ни безпримѣрная быстрота лошади. Пришлось раздѣлить несчастную участь со своими товарищами въ плѣну. Вообще плѣнъ не страшенъ, но для военнаго человѣка очень тяжелъ, такъ какъ непріятно сознавать свою безпомощность, въ то время, какъ твои соратники, гдѣ то тамъ, доблестно защищаются и покрываютъ себя славой новыхъ побѣдъ. На меня хуже всего подѣйствовалъ странный обычай турокъ продавать плѣнниковъ, какъ невольниковъ въ услуженіе сановникамъ.

Къ моему несчастью, меня почему то не вымѣняли на какого-нибудь плѣннаго турка, а отправили въ турецкую столицу Константинополь и назначили къ султану въ рабы. Въ этомъ унизительномъ положеніи я вынужденъ былъ исполнять странную и непріятную должность, не трудную, но очень скучную: меня назначили пчеловодомъ въ султанскомъ саду. Я долженъ былъ каждое утро выгонятъ всѣхъ пчелъ на лугъ, пасти и сторожить ихъ тамъ цѣлый день, а къ вечеру опять загонять всѣхъ до одной въ ульи. Признаться, мнѣ, начальнику цѣлаго отряда гусаръ было такое занятіе очень обиднымъ, но нечего было дѣлать: въ непріятельской странѣ такія разсужденія ни къ чему не приведутъ, и я рѣшилъ примириться со своимъ новымъ положеніемъ. Моя освѣдомленность во всѣхъ дѣлахъ мнѣ и здѣсь помогла, — я очень скоро познакомился со всѣми своими воспитанницами и могъ свободно отличать одну отъ другой. Какъ то вечеромъ я загонялъ своихъ пчелъ въ ульи и замѣтилъ, что одной изъ нихъ не хватаетъ. Оглянувшись во всѣ стороны, я увидѣлъ, что два большихъ медвѣдя напали на бѣдную пчелку, видно хотѣли разорвать ее въ клочки, надѣясь полакомиться ея медомъ. Подойти къ нимъ безъ всякаго оружія было опасно, а со мной не было ничего, кромѣ серебрянаго топора; каждый рабъ султана, служившій въ садахъ его имѣлъ при себѣ такой серебряный топоръ. Я бросилъ его въ медвѣдей, чтобы хоть напугать ихъ. Въ медвѣдя я не попалъ, но удалось освободить несчастную пчелку отъ страшныхъ звѣрей, такъ какъ они испугались и быстро удалились въ близь лежащій лѣсъ. Топоръ же, брошенный съ большой силой, пролетѣвъ надъ головами медвѣдей, помчался все выше и выше и чѣмъ дальше все быстрѣе и быстрѣе, пока, наконецъ, не поднялся такъ высоко, что едва былъ видѣнъ, и упалъ, наконецъ, на луну. Какъ его теперь добыть оттуда? Гдѣ взять лѣстницу такую, чтобы могла туда достать?

Къ счастью, я вспомнилъ въ эту минуту, что старый садовникъ-евнухъ надняхъ далъ мнѣ нѣсколько сѣмянъ турецкаго боба съ самой могилы Магомета. Я зналъ давно, что бобы турецкіе очень скоро растутъ, а садовникъ сказалъ, что эти, взятые съ гроба Магомета достигаютъ необыкновенной высоты.

— «Попробую, можетъ быть что-нибудь изъ этого и выйдетъ!» подумалъ я, и немедленно посадилъ въ землю нѣсколько зернышекъ. И что вы думаете? Послѣдствія превзошли всѣ мои ожиданія! Бобъ сталъ расти такъ быстро, что моему удивленію конца не было. У меня на глазахъ стебель сталъ быстро тянуться вверхъ и, наконецъ, вытянулся такъ высоко, что чрезъ нѣсколько часовъ верхушка спряталась въ небѣ и усиками своими зацѣпилась за нижній рожокъ луны. Я былъ въ полной увѣренности, что вся луна обвилась цѣпкими усиками бобовъ, и немедленно, съ облегченнымъ сердцемъ, полѣзъ по крѣпкому стеблю на небесное свѣтило. Мнѣ пришлось употребить много силъ и настойчивости, чтобы справиться съ назойливыми усиками, которые завивались о мои руки и ноги, но, въ концѣ концовъ, я добрался до луны безъ всякихъ серьезныхъ поврежденій. Найти свой серебряный топоръ было очень трудно, — тамъ все блестѣло, какъ бы выкованное изъ серебра и въ такомъ сверканьи невозможно было сразу его разсмотрѣть. Все-же, черезъ нѣсколько часовъ я нашелъ его въ большой кучѣ соломы и другого мусора.

Теперь нужно было спуститься обратно на землю, такъ какъ жизнь на лунѣ мнѣ, почему-то, показалась, не привлекательной. Пока я искалъ свой топоръ, жгучіе солнечные лучи такъ высушили усики и всѣ листья моихъ бобовъ, что при спускѣ на землю той же дорогой мнѣ грозила опасность оборваться. У меня-же не было никакого желанія сломать себѣ шею, и я сталъ придумывать другой способъ передвиженія.

— «Что же мнѣ дѣлать?» грызла меня неотступная мысль. Я вспомнилъ про солому, въ которой нашелъ свой топоръ, и сейчасъ-же принялся плести изъ нея веревку. Моя работа подвигалась довольно быстро, и я имѣлъ въ короткое время предлинную веревку. Обрадованный собственной находкой, я быстро привязалъ одинъ конецъ веревки къ одному изъ роговъ луны и съ осторожностью сталъ спускаться по ней внизъ. Лѣвая моя рука скользила по веревкѣ, а правою я держалъ свой топоръ. Такимъ образомъ я проползъ по веревкѣ до самаго ея конца, а дальше, — хоть виси между небомъ и землей! Но я быстро догадался, какъ помочь горю: обрубилъ надъ головой у себя лишній конецъ веревки, привязалъ его къ нижнему и сталъ опять спускаться; потомъ снова обрубилъ, и верхній конецъ опять привязалъ къ нижнему концу. Такъ я подвигался все ниже и ниже, пока не добрался до облаковъ. Отъ частыхъ обрубываній и связываній моя веревка настолько испортилась, что не выдержала тяжести моего тѣла, оборвалась, и я упалъ съ высоты приблизительно двухъ миль отъ земли, и полетѣлъ прямо на землю. Упавъ съ такой высоты, я получилъ сильный ударъ и потерялъ сознаніе; когда я раскрылъ глаза, то, къ своему удивленію, увидѣлъ, что тѣло мое въ силу инерціи вошло въ землю, по крайней мѣрѣ, футовъ на девять. Отдохнувъ немного, я принялся устраивать нѣчто вродѣ лѣстницы и съ трудомъ выбрался изъ ямы. Мой видъ былъ ужасенъ, не стану о немъ распространяться, такъ какъ вы и сами можете догадаться, какъ я выглядѣлъ послѣ такихъ приключеній. Это страшное происшествіе дало поводъ многимъ словоохотливымъ разсказчикамъ пустить нелѣпый слухъ, будто я ногтями выцарапалъ ступеньки, по которымъ взобрался на поверхность земли. Но кому же не извѣстно, что это только злая шутка? Зачѣмъ мнѣ было употреблять ногти, когда со мной былъ серебряный топоръ, которымъ удобнѣе и легче сдѣлать лѣстницу! Трудно повѣрить, какъ мнѣ вредятъ всѣ эти непрошенные разсказчики. Отъ нихъ можно услыхать такія небылицы, которыя, поистинѣ, подрываютъ вѣру во всѣ мои разсказы о дѣйствительныхъ приключеніяхъ.