Алексей Клёнов - Искатель. 2014. Выпуск №9

С улицы Вожирар, да и не только оттуда, виден почти монолитный столб из стекла и бетона, небоскреб в пятьдесят семь этажей, — Башня Монпарнас, которую терпеть не может Луи Вермандуа, как и Большую прямоугольную арку в своем районе Ля Дефанс и другие подобные строения, по которым глаз скользит, практически ни за что не цепляясь, и на которые совсем не интересно подолгу смотреть и тем более вспоминать их. Башня подавляла постройки в историческом Париже, от ее махины эти прекрасные здания, по мнению комиссара, рядом с ней казались мелкими и жалкими. В старых домах жильцы довольны пестрые, от зажиточных до далеких от престижа и достатка. Последние особенно сконцентрированы в комнатах мансардных этажей.

Чета Адель и Жюль Пьеж занимают почти половину последнего, четвертого этажа, к ним и направился Луи Вермандуа.

Дверь открыла Адель Пьеж, пожилая худощавая дама в каком-то странном комбинезоне. Луи Вермандуа представился и назвал цель своего визита.

— Проходите, господин комиссар, не хотите ли несколько глотков «Бордо»? Я непременно выпью. — Адель взяла с комода бутылку, из стеклянной витрины два бокала, налила вина, один бокал подала комиссару, тот кивнул, благодаря. — Жюль на крыше с пчелами, он скоро подойдет. Уже около года, как Жюль занялся пчеловодством, но я их до сих пор боюсь. Мне необходимо глотнуть вина. Ой, их там так много в каждом улье! Как Жюль не боится?! За ними интересно наблюдать, но недолго. Немного Жюлю помогу — и наутек. Смешно, правда? Как вы думаете, привыкну к ним?

Комиссар пожал плечами, неопределенно скривил губы.

— В зависимости от того, как себя настроить, берите пример с мужа.

— Пытаюсь, но пока получается плохо.

— Мадам Адель, извините, но мне надо узнать, что вы и месье Жюль думаете о Митарре?

— Ну, что думать? Вы видели, наверное, ее? Скрытная, в меру старательная-, не болтлива, я, знаете ли, не люблю, когда женщины постоянно о чем-то говорят, потому что многое из сказанного совершенно несущественно и неинтересно. Обидчивая, но не ранимая. Самолюбива. — Адель сделала очередной глоток и вздохнула с облегчением. — Еще, пожалуй, собственница и целеустремленная, если можно так выразиться, хотя не совсем уверена в точности того, что хочу сказать. Вот, например, понравится ей что-нибудь — и будет канючить, пока не выпросит. И что самое противное — таким монотонным голосом, будто на одной волне или в одной тональности с небольшими перерывами в несколько суток, но в течение дня по нескольку раз. «…Вы же спрашивали, что тебе подарить на день святого Сильвестра [7] Новый год во Франции, 31 декабря. . Подарите мне брошь, у вас много…» Отвечаешь ей, что она мне тоже нравится; тебе подарю что-нибудь другое, если хочешь, куплю брошь, будет у тебя новая». Она опять свое: «Нет, хочу эту, мадам, пожалуйста». Так выводила, бывало, чуть ли не до нервного срыва, хотелось ее поколотить. В конце концов отдашь что просит, только бы отстала. В общем, ее жаль, сирота она. Мы с Жюлем рано остались без родителей, и детей нам Бог не дал, вот мы и жалели сиротку.

Комиссар маленькими глотками смаковал вино.

— А спицы или вязальный крючок Митарра у вас просила?

— Нет, господин комиссар, у меня их нет, я не умею вязать, в отличие от Митарры.

— Ой, мадам Адель, я совсем забыл, мне надо позвонить, а вы отведите меня потом к своим ульям, еще не приходилось видеть на крыше. По телевизору и на фотографиях, конечно, видел, а вот так, воочию, на парижских крышах, — нет.

— Пойдемте, только к ульям сегодня еще раз приближаться не хочу.

Комиссар позвонил Фрежюсу, который поехал к семье, где Митарра служила до того, как перешла к Пьежам, и попросил обязательно задать хозяевам новый вопрос.

Плоская крыша перегорожена в нескольких местах. В одной части, равной по площади квартире четы Пьеж, стоят пять ульев, но места хватит еще на десяток, а то и больше. Подальше от ульев размещаются ящики с поникшими, но еще цветущими георгинами, гладиолусами и бархотками, можно сказать, на последнем издыхании, потому что уже довольно прохладно, особенно по ночам. Вдоль ограждения по краям крыши, в кадках, какой-то кустарник, уже почти без листьев.

— Жюль, у нас гость — комиссар Луи Вермандуа. Спрашивает о Митарре и хочет посмотреть наши ульи. Покажи, а я пойду обратно.

Жюль Пьеж закрыл улей крышкой, снял защитную сетку с головы и лица, поздоровался.

— Что это Митаррой полиция заинтересовалась? Вроде бы не та птица и не тот зверь, чтобы выслеживать.

— Обычная процедура, собираем информацию по делу Форси.

— А что за дело такое, связанное с семьей Форси, если, конечно, не секрет?

— Нет, не секрет. А вам знакомы Форси?

— Конечно, до выхода на пенсию, около года назад, я возил в их магазин мясо от фермера из Гаскони.

— Вы были посредником?

— Скорее, водителем и экспедитором. Так что случилось у этих Форси?

— Мы расследуем убийство Жака Форси.

— Убийство? Жака убили?! Вот кто не заслуживал преждевременной смерти, так это Жак! Господин комиссар, найдите убийцу, я вас очень прошу! Надо же, Жак убит, кто бы мог подумать! За что? Когда? Где? Ну где справедливость?.. Может, и там, — Жюль кивнул в сторону неба, — нужны добропорядочные души? — Жюль подошел к скамье, присел, за ним комиссар.

— А как бы вы отнеслись, если бы узнали, что у месье Форси была любовница?

— У кого? У Жака? Вы не шутите? Ну кто бы мог подумать?.. Но, видно, на то были причины. Насколько мне известно, ни жену, ни сына Жак не обижал — напротив, всегда о них заботился.

— Да, это верно.

— Они к нам приходили на вечеринки, Жак и Барбара.

— Вот как? А Митарра тогда работала еще у вас?

— Да, конечно, я Жака знаю давно. А Митарра, как обычно, помогала Адели, приносила из кухни блюда на стол в гостиную.

— Значит, Митарра могла видеть супругов Форси?

— Безусловно, и много раз. Мы с Жаком приятели… были. До моего выхода на пенсию виделись часто, и не только когда я доставлял им туши свиней и овец. Иногда ездили на рыбалку, несколько раз бывали с ним у пчеловодов с многолетним опытом. Я давно хотел заняться разведением пчел, а Жаку было интересно наблюдать, но не самому с ними возиться. А меня очень увлекает. С ними тут я по нескольку часов, даже Адель стала обижаться, говорит: на пенсии, а все равно что на работе, днями пропадаешь на крыше. А как же иначе, надо вникать в дело. Я учился на двухдневных курсах, получил азы и представление, теперь хочу разобраться до тонкостей, тут тоже нюансов предостаточно, как, впрочем, и в любом деле. Да еще сезон на сезон не приходится, многое зависит от погоды.

— Верно, месье Жюль, я слышал, что с пчелами только на первый взгляд кажется просто, а станешь заниматься, тут и пошли проблемы.