Алексей Клёнов - Искатель. 2014. Выпуск №9

— Вы опять бредите, комиссар!

— К вашему сожалению, нет. Именно вы убили, и даже могу рассказать почему.

В дверь соседнего с допросной помещения постучали, затем заглянул дежурный.

— Инспектор Фрежюс, пришла мадам Лефебвр, просит разрешить ей поговорить с комиссаром или с вами.

— Комиссар сейчас занят, ведет допрос подозреваемой. Ладно, зови сюда.

Франсуа-Пьер отключил звук из допросной, когда вошла посетительница.

— Извините, инспектор, что отвлекаю. Если позволите, хотелось бы узнать, когда смогу забрать свой вязальный крючок-спицу, хоть вязать им уже не смогу.

— К сожалению, пока, мадам Лефебвр, выдать нельзя. Это орудие убийства, так что до суда крючок будет находиться среди улик.

— Понятно. Мы на семейном совете решили похоронить этот злосчастный крючок-спицу.

— То есть?

— Закопаем около могилы дедушки. Мы не сможем хранить дома реликвию, которой лишили жизни человека.

— Мудрое решение. Мадам, не волнуйтесь, когда можно будет возвратить крючок, мы вам сообщим. Скажите, почему в рекомендации Митарре вы указали в числе ее как работника достоинств и честность, хотя подозревали ее в краже крючка-спицы?

— Ах, инспектор, в том и дело, что подозревала, доказательств у меня не было. Ведь не исключено, что я могла ошибаться, исчезновение крючка совпало с уходом от нас Митарры, но гарантии не бьшо, что это не окажется действительно всего лишь совпадением. Да если бы и были доказательства, то в полицию с ними не пойдешь.

— Почему, мадам?

— Крючок-спица имел ценность только для меня и нашей семьи, а фактически его стоимость такова, что никто не стал бы его ни искать, ни возвращать.

— Да, верно. Теперь же вам придется набраться терпения — реликвия к вам вернется.

— Спасибо, господин инспектор, мы подождем.

Женщина вышла из комнаты, а Фрежюс включил звук из допросной.

— …И фамилию вы взяли новую не просто так, — говорил Луи Вермандуа Митарре, — это своего рода претензия жизни людям, которые вас окружают, потому что уверены, что достойны лучшей доли, чем та, что вам выпала. Но вместо того чтобы выбрать профессию, учиться и направить свою энергию на достижение профессиональных вершин в каком-нибудь деле и тем самым вырваться в те социальные слои, что, по вашему мнению, заслуживаете своим умом, настойчивостью и целеустремленностью, вы направили эти и другие способности и достоинства на путь, возможно, и легкий, и быстродейственный, хотя и относительно, чем вышеназванный, но ныне не современный и не всегда эффективный и даже скорее паразитический, то есть на мужчину, чтобы благодаря ему изменить ваше материальное положение и социальный статус. Вы стали присматриваться к тем, кто приходит в дом, где вы служили. У Лефебвров подходящий не попался. А вот среди гостей четы Пьеж вы увидели… уж не знаю, по каким параметрам вы отбирали, но, судя по всему, претендент оказался достоин вашего выбора, но — женатый, хотя данную досадную помеху вы намеревались со временем устранить и в течение нескольких месяцев, а возможно, и со дня поступления на работу к Форси, вы осуществляли свой план. Поразительно, с каким терпением и упорством вы шли к своей цели. Все должно было быть естественно. У мадам Барбары уже давно, по крайней мере не меньше года, возникли проблемы со здоровьем. Доктора затрудняются с постановкой точного диагноза, поэтому если бы впоследствии, в ближайший год, она умерла, то это никого бы не удивило. Чтобы мнимая болезнь протекала более естественно, вы, Митарра, делали перерывы, когда не добавляли своей хозяйке яд.

— Опять совсем неубедительно бредите.

— Допустим. Но наши эксперты не бредят, и есть заключение о наличии определенного химического вещества в крови мадам Барбары. Называть яд не буду, вы и так прекрасно знаете, как и знаете, какую дозу дать человеку, чтобы он не умер, а чувствовал разной степени недомогания.

— И откуда же у меня обширные познания?! Я едва читаю. И совсем ни в чем не смыслю кроме уборки и стирки!

— Ну, Митарра, не стоит скромничать, тем более это не в вашем характере. Вы регулярно хаживали в книжные магазины, библиотеки, где спрашивали книги о ядах и лекарствах, а также другие книги, но уже на тему как понравиться, соблазнить и удержать мужчину. Также вы использовали ресурсы интернета на те же темы.

— Чушь! Я не умею пользоваться компьютером, у меня его нет.

— Зато есть у Каспара и его родителей и в семье Лефебвр. И везде ваши отпечатки.

— Еще бы, конечно, я их протирала!

— Общеизвестно, что когда что-то протирают, вытирают, то отпечатки стираются, а не появляются. Или у вас противоположное мнение?

— Ну и что, вытирала, потом брала, передвигала, сдвигала, чтобы убраться вокруг.

— Допустим. Эксперты же утверждают, что следы отпечатков таковы, что за компьютером работали или вели поиск в интернете, к тому же на жестком диске сохранились адреса сайтов, которыми никто из двух семей, у которых вы служили, не интересовались.

— Мало ли что они наговорят, а вы им и поверили!

— Нет, все просчитано, сверено и учтено. Есть заключение экспертов. Так вот, если бы мадам Барбара умерла, вы, как преданная помощница хозяйке и семье, стали бы поддержкой, по вашему мнению, для вдовца. Глядишь, дошло бы до утешения телом, после чего вы фактическая хозяйка, а может быть, дело пошло бы дальше и ваша мечта осуществилась — вы владелица магазина. Не исключено, что расширили бы дело… — Луи Вермандуа говорил медленно, наблюдая за Митаррой, а та еле сдерживала себя. Страсти бушевали. Ей было жалко себя, что все так глупо провалилось; негодовала на себя, что не сдержалась там, на скамейке, в Ля Дефанс, когда Жак с недоумением отверг ее притязания и предпочел другую, даже готов был ради нее развестись с женой; сожалела, что не расправилась с Клотильдой раньше, вот из-за кого она лишилась всего…

— Доктор, ради Пресвятой Богоматери, скажите, от чего умер мой муж?! — Клотильда не могла сдержать слезы жалости к бедному Туссену.

Патологоанатом произнес фразу, почти сплошь состоящую из медицинских терминов..

— Доктор, что?! Что же это означает?!

Месье Эймерай, похоже, хотел подробно разъяснить, но потом передумал и коротко сказал:

— У месье Тостивена практически разрушено правое полушарие мозга, особенно пострадал зрительный центр…

— Как это может быть, доктор? Туссен никогда не говорил, что у него болит голова! Да и вообще не жаловался на здоровье! Я-то уж все про него знаю! Ой, это, верно, оттого, что муж много работал?

— Мадам Клотильда, для меня непостижимо, как с такими разрушениями в мозгу человек мог рисовать?!

— Писать, доктор! Писать картины! И притом такие, которыми восхищаются и художники, и искусствоведы!