Анатолий Королев - Искатель, 2014 № 11

— А как ты вошел в кабинет? Он, наверное, был закрыт?

— Разумеется, закрыт. Но у меня есть ключ-дубликат. Незаметно для охраны я вошел сюда и спрятался за шторой. Оставалось только подождать. Я знал, что никто из моих подчиненных искать меня не будет и я вполне спокойно смогу сделать свое дело.

— Ты сказал, что хотели прихватить золотой запас Изольды.

— Точнее, это не совсем золотой запас, а скорее тайник драгоценных камней. Фартовый не знал про него, это я ему проболтался. Сначала я боялся, что не проверну это дельце один, но потом понял, что одному-то как раз и лучше.

— Ближе к делу.

— Золотой запас? Так вот он — рядом, — Сорокин кивнул на стол. — Ножки у него вон какие толстые, точеные. Нужно снять массивную крышку, и увидите четыре тайника в верхних частях ножек.

— Но как ты узнал об этих тайниках? Тебя Изольда посвятила в свою тайну? Может, ты был у нее любовником? Парень ты здоровый.

Сорокин криво усмехнулся.

— Я рылом не вышел быть ее любовником. В ее кабинете еще Бирюков установил скрытую камеру. Найти ее не просто. Очень тонкое отверстие в стене за столом хозяйки кабинета.

— Выходит, Антон Бирюков уже знал о драгоценных камнях и поделился этой информацией с тобой?

— Я понял, к чему вы клоните. Да, он поделился со мной этой новостью, когда сам узнал, но я его не убивал. У меня и в мыслях такого никогда бы не возникло. Антона замочил Фартовый. И записку на нем от Леньки Пантелеева оставил. Фартовый как появился в нашем клубе, так сразу и узнал Бирюкова. Он мне потом признался, что у него были старые счеты с этим бывшим ментом.

— А где Фартовый-Бес последние дни прятался?

— По-моему, в Нахаловке, у какой-то старой знакомой. Вроде бы вдовы с пацаном.

— И этот пацан учится где-то во втором или третьем классе?

— Возможно. Я точно не знаю.

— Ладно, это теперь не имеет никакого значения. Советую все повторить следователю. — И Ярцев выключил диктофон.

— Повторю и следователю. Мне терять нечего. А теперь услуга за услугу, гражданин полковник.

— Я слушаю.

— У меня старая парализованная мать. Одна осталась. Сегодня, как я понимаю, домой не вернусь.

— Правильно понимаешь.

— Улица Горького, двадцать семь, квартира тридцать шестая. Не оставьте ее. Устройте, как сможете. Я только вас мог об этом просить, потому что наслышан о вашей чуткости и порядочности. Ведь сейчас никому нет дела до другого человека.

— Что же раньше не подумал о больной матери? До того, как совершить это жестокое преступление.

— Как раз о ней я и думал. Хотел при помощи больших денег поставить ее на ноги. Говорят, в Германии это могут делать.

— У меня слов нет, гражданин Сорокин! — удивился Ярцев. — Весьма оригинальный подход к решению проблемы — через три трупа.

— Гражданин полковник, вы обещаете помочь моей матери? Сегодня, как всегда, она меня будет ждать. Зайдите, прошу вас, придумайте что-нибудь, чтобы старушка не страдала. Умоляю!

От такой неожиданной просьбы убийцы у Михаила Яковлевича аж пот выступил на лбу. Всего он повидал, но в такой ситуации оказался впервые.

— Я зайду к больной, обещаю, — вздохнул полковник. — Сделаю, что смогу. В рамках закона.

В дверь постучали.

В кемеровском ресторане «Японский» посетителей всегда хватает. Особенно в вечернее время. Изысканная японская кухня, в которой преобладают блюда из морепродуктов, экзотический интерьер, восточные нежные мелодии. Уют, культура.

Именно здесь любит отдыхать майор Ляхович, заместитель начальника шестой колонии по режиму. Ему нравится заходить сюда одному после трудового дня: в отдельной кабинке вкусно поесть, мысленно подвести итоги сделанному, обдумать планы на будущее, а при желании и заказать японскую девушку для интимных услуг. Такое здесь тоже возможно. Для избранных, с толстыми кошельками.

Сегодня Ляхович, высокий и стройный, с пышной шевелюрой соломенных волос, в темном коричневом костюме со светло-коричневым галстуком-бабочкой на белоснежной сорочке, появился в своем любимом ресторане в самом прекрасном расположении духа. А почему бы ему и не быть, коли дела криминальные идут отлично. Если пойдут и дальше так, то можно будет и страну сменить. Например, купить замок в Англии и перебраться туда на постоянное жительство. А там можно будет и семьей обзавестись. За богатого любая красавица пойдет. Сейчас главное — не проколоться, а потому нужно тщательно обдумывать каждый свой шаг.

Не успел будущий владелец английского замка войти в ресторан, как возле него, словно из воздуха, появился метрдотель с традиционно-учтивой японской улыбкой.

— Просю вас, Остяп Тарясович в кабинет. Ми ряды, сто вы не забиваете нас.

— Здравствуй, здравствуй, Синдо! — отвечал с легкой улыбкой Ляхович. — Чем ты меня сегодня удивишь? Кажется, я уже все ваши изыски попробовал.

— Еще не все, Остяп Тарясович, — отвечал с прежней улыбкой Синдо, семеня рядом с Ляховичем. — Надется есе сюприз.

Через минуту Ляхович вальяжно развалился в отдельном кабинете в дубовом, с мягким сиденьем кресле и сделал заказ.

Когда метрдотель собрался выйти, Ляхович остановил его.

— Синдо, сегодня у меня хорошее настроение, и я не прочь развлечься с ласковой японочкой.

— Для вас, Остяп Тарясович, устрою, — мелко рассмеялся Сицдо. — Останетесь довольны.

— Устрой, голубчик, щедро награжу.

Синдо учтиво поклонился и ушел на кухню передать заказ дорогого гостя.

В это время из-за ближнего к кабинке столика поднялась энергичная девушка с небольшой сумочкой в руке и прошла в кабинет к Ляховичу. О чем они там говорили — не было слышно. Но девушка довольно быстро вышла и спокойно направилась к выходу, из ресторана. Когда за ней закрылась дверь, молодой человек атлетического сложения, который сидел за одним столиком, с этой девушкой, положил на столик деньги и вслед за ней неторопливо покинул ресторан.

Вскоре, метрдотель Синдо, который персонально обслуживал самых уважаемых завсегдатаев, выскочил из кабинета Ляховича и испуганно закричал:

— Сюда полицию звать надо! Остяпа Тарясовича убили!

К месту происшествия потянулись напуганные, но вместе с тем любопытные посетители.

Ляхович, откинувшись на спинку стула, неподвижным взглядом удивленно разглядывал на потолке светильники, источающие мягкий молочный свет. Чуть выше бровей у него было пулевое ранение величиной с горошину. Тоненький кровавый шнурок спустился из раны на чисто выбритую щеку, стек на шею и алым цветком развернулся на белоснежном воротничке сорочки…

На следующий, после тройного убийства в ночном клубе «Пиковая дама» и посещения парализованной матери Сорокина Елизаветы Афанасьевны, день Михаил Яковлевич пришел на работу не в самом лучшем расположении духа. С трудом удалось договориться с соседями о временном уходе за больной старухой и только после того, как сама Елизавета Афанасьевна дала согласие на заключение договора пожизненной ренты с мэрией. Первый раз в жизни соврал Ярцев, соврал во благо, но от этого было не легче на душе. Не мог он сказать правду больной о сыне-убийце. Скажи он все как было, и сам бы стал невольным убийцей несчастной. Пришлось сказать, что ее сына срочно отправили в длительную командировку и что он просит у нее прощения за то, что не успел проститься.