Ольга Михайлова - Оборотни Митрофаньевского погоста (СИ)

Он велел ехать к себе на Лиговский. После ужина долго сидел в гостиной, не зажигая огня, глядя, как в свете фонаря на углу шевелятся ветви старого клена, образуя на стене причудливые узоры. Мысли в голове кружились странные, темные и пугающие, на стене рисовались очертания черепов и скелетов, летучих мышей и змей.

Арсений покачал головой и пошел в спальню, молясь, чтобы дурные видения не помешали выспаться.

И сон его был черен и пуст, он спал, точно засыпанный пудом душистого сена.

На следующий день помощник появился в кабинете Корвин-Коссаковского около полудня. Как ни странно, жильцы доходного дома Крупенникова отличались постоянством: пять человек квартировало там два десятилетия, и двое - в том самом парадном, где жила старуха. Корвин-Коссаковский не поверил глазам, когда увидел в списке имя Генриха Брандта, чиновника Министерства путей сообщения, их с Порфирием Бартеневым бывшего одноклассника.

Невероятно. Ему выпала еще одна удача, а удача, она как женщина: если не искать с ней встреч, она обидится и придёт сама. Впрочем, Арсений Вениаминович тут же и скрестил пальцы. Не стоит радоваться заранее - мужчина едва ли будет помнить гадалку, на это нелепо было и рассчитывать, но Генрих все же мог бы порекомендовать его другим жильцам, и самой перспективной Корвин-Коссаковский счёл Софью Одинцову, семидесятилетнюю матрону, вдову действительного статского советника, проживавшую на третьем этаже под квартирой покойной провидицы.

Полевой же получил новое задание - раздобыть полный список приглашенных в дом графини Нирод в пятницу.

Сам Корвин-Коссаковский нарочито задержался на службе, чтобы застать Генриха дома. Близки они никогда не были, но никогда и не враждовали. Арсений при этом хорошо помнил пунктуального и спокойного флегматика Брандта и, хоть прошло почти тридцать лет, как они виделись в последний раз, не верил, что такие люди меняются.

И он не ошибся. Брандт узнал его, удивился визиту, но улыбнулся и с невозмутимой сдержанностью спросил, чем обязан счастью видеть бывшего однокашника? Да, от этой натуры романтики было не дождаться. Понимая, что задерживает ужин Генриха Карловича, Арсений торопливо спросил:

-Я узнал, что ты живёшь в этом доме двадцать лет. Меня интересует Татьяна Перфильева, гадалка, умершая лет десять назад. Она жила в твоём парадном на четвертом этаже.

Когда перед тобой умный человек - это тоже удача. Брандт внимательно посмотрел на Корвин-Коссаковского и кивнул. Он не счёл нужным задавать пустые вопросы и спокойно подтвердил:

-Жила. За ней часто присылали из Мариинского, из Мраморного да и из Николаевского дворца, - он с иронией посмотрел на Корвин-Коссаковского, предлагая ему самому оценить этот странный факт.

-Как выглядела?

-Как ведьма из старой немецкой сказки, что Гензеля и Гретель съесть хотела. Горбата, глаза, кстати, - он усмехнулся, - на твои похожи. Вы не родня? - Корвин-Коссаковский с усмешкой покачал головой. - Она порой так глянуть могла, клянусь, язык к гортани прилипал. Но не шарлатанка, я не слышал, чтобы не сбылось у неё что-то. Клиентуры ходило, о! - он завёл глаза под потолок, - жене моей предсказала, представь, что двойня будет. И угадала. Мне напророчила как-то походя, что к Рождеству, я асессором тогда был, меня чином обойдут. И опять - в точку. Я еще десяток рассказов по городу про ее предсказания слышал. Старуха явно с чёртом зналась- всё сбывалось точка в точку.

- А племянника её ты знал? Красивый молодой человек.

Брандт удивлённо покачал головой.

-Да кто его знает, кто у неё в племянниках-то был? К ней народ косяками ходил, и купцы, и преподаватели университетские, и офицеры. Да что там, генералы бывали, а когда из Николаевского дворца за ней посылали, так караул полицейский снаряжали. Странно, что ты этого не знаешь...

Корвин-Коссаковский спокойно заметил, что полицейский департамент - не маленький, одно отделение редко знает, что делают в другом...

-Хотя постой, - резко оборвал себя Брандт, - племянник... Не племянник - племянницы у нее были! И брат был, в карете приезжал пару раз, и две девочки с ним. Она его братом называла.

-А звать его как, не припомнишь?

Брандт покачал головой.

-Я и не знал того никогда.

-А кто сейчас там живёт?

- А никто. В квартире её до сих пор никто дольше месяца-двух жить не может. Хозяин всех гадалок проклял.

-Что так?

Брандт пожал плечами.

-Не знаю, кто на что жалуется. Последним там банкир жил, Нейман, въехал в сентябре, а в начале октября съехал. Он сказал, что у него тошнота там невесть с чего начиналась - в столовой и в гостиной, а в спальне - колотило, под двумя одеялами согреться не мог. А вот года четыре назад там месяц жила вдова одна, имени, прости уж, не помню. Та жене моей говорила, что ей в квартире этой постоянно казалось, что кровь начинает появляться отовсюду, на обоях, на постели, страх невозможный сковывал, ни пошевелиться, ни крикнуть. С остальными жильцами я не разговаривал. Но там никто не задерживается. - Брандт бросил быстрый взгляд на однокашника, и добавил, - ключи у истопника нашего, Ефрема Корпелова. Я же понимаю, что полицейский не утерпит, чтобы нос в чёртово гнездо не сунуть. Но снимать квартирку не советую.

Запахи из столовой свидетельствовали о гусе с яблоками и сдобном пироге, оттуда доносились детские голоса, и Корвин-Коссаковский понял, что не стоит больше злоупотреблять временем Брандта, тем более, что он узнал всё, что хотел. Арсений распрощался, но, после того, как оказался в парадном, задумался. Он вообще-то не собирался посещать квартиру Перфильевой, однако теперь подумал, что вполне может и заглянуть туда, хоть и не понимал, зачем. Старуха отдала душу Богу - или чёрту, - десяток лет назад, что он там найдёт? Но вспомнив, что хотел потолковать с Софьей Одинцовой, Арсений Вениаминович и вправду спустился вниз, сообщил истопнику о желании посмотреть свободную квартиру на четвертом этаже, взял ключ и поднялся по лестнице к двери с латунной табличкой "8".

Войдя, изумленно осмотрелся. Из прихожей с роскошным комодом на маленьких ножках и изящной вешалкой арочный проход вел в квартиру. Комнаты были обставлены ампирной мебелью наполеоновских времен, мелькало темное дерево с бронзовыми фигурами, лирами, львиными головами и сфинксами, венки, лавры, щиты и мечи. Обивочной тканью служил тяжелый роскошный шелк, затканный геральдическими узорами, портьеры сшили из той же помпезной ткани с бордовыми полосами и геральдическими символами - и это сугубо удивило Корвин-Коссаковского: стало быть, обставлялась квартира на заказ. Он обратил внимание, что шелк портьер и обивки старый, но не потертый, сделанный не во Франции, а в России, ибо мебель была карельской березы. В комнате стоял несколько затхлый дух, как обычно в нежилом помещении. Интересно, комнаты были меблированы хозяином? Когда?