Ольга Репьева - Необыкновенные приключения юных кубанцев

Тем временем землекопы вывезли из-под груши чернозём. Только за полдень, управившись, разошлись ребята до вечера по домам, обещав не опаздывать к торжеству. И ещё — не наедаться, потому как, обещали девчата, «предстоит чудненькое жаркое».

Забежав на несколько минут домой — показаться матери на глаза, Борис снова явился к Мише готовить снасти на завтра.

Первый успех — да ещё какой! — зайчатников, что называется, окрылил. Слыханное ли дело, радовались они: без ружья, без особых трудов, можно сказать — играючи раздобыть столько классного мяса! Какового они уже и не помнят, когда едали вволю. А ведь их, зайцев, ловить не переловить, только не ленись!

Правда, с проволокой небогато: десятка на три-четыре ещё, может, хватит, а там… Покрышки — они ведь штука редкая. Удастся ли найти ещё хотя бы одну? Петли, в которых побывал косой, становятся ненадёжными: гнутые, с заворотами. Удержит такая ещё хотя бы одного? И с каждым днём запас их будет убывать.

— Не рано ли ты заунывал? — заметил Борис. — Обшарим территорию МТС, поищем на станции, на элеваторе — неужели ни одной покрышки не найдём!

— Что-то они мне на глаза не попадались.

— Найдем, быть того не может! И давай уже заканчивать, скоро начнёт смеркаться.

— И правда. А то нагорит от твоей Мегеры.

Вера и в самом деле уже вышла было их выглядывать. Встретила у плетня выговором:

— Попозже явиться не могли? Я ведь просила не опаздывать!

— А вы, гражданочка, хто такие будете? Мы вас чтой-то не припоминаем, — смерил Борис её пристальным взглядом. Одетая в коричневое, с иголочки, ладно сидящее платье, надетое впервые, она и впрямь была неузнаваема. — Миш, неужели это наш Верчик-Мегерчик? Ты токо глянь, какая она красивая в этом платье!

Подбоченясь, красавица обернулась вокруг, хвастаясь обновкой и довольная похвалой.

— А без него, выходит, была уродина? — На радостях допустила она некоторую оплошность.

— Почему ж? Без платья выглядишь ещё красивше! — не замедлил воспользоваться ею острый на язычок ухажер. — Случалось видеть на ерике.

— Бол-тун ты, Борька!.. А где ж Рудик?

— Разве его ещё нет? Он ушёл из дому раньше нас.

— Ну, морда, воще! — Не иначе махнул к своей бывшей полюбовнице, — догадался Миша.

В хате, на ребячьей половине, удивительно пахло вкусным. Аромат источала большая глиняная миска, доверху наполненная обглоданными заячьими костомашками, — детвора уже поужинала. Приученная, вообще-то, ложиться одновременно с курами, она в этот раз ещё бодрствовала: пищала, визжала и кувыркалась на просторном матрасе под присмотром Володьки; для них горела лампа без стекла.

В соседней комнате, освещенной поярче, стоял продолговатый, застланный подержанной клеёнкой стол, посередине которого, в двухлитровом графине вместо вазы, красовалось с пяток по-весеннему свежих, нежных роз, явно от деда Мичурина. Подстать им выглядели и Тамара с Клавой, сидевшие напротив более дисциплинированных Феди и Ванька. Особенно бросалась в глаза виновница торжества: в шёлковой, золотистого цвета кофточке (сшитой искусно и со знанием дела, отчего не просто смотрелась, но поистине украшала владелицу), она являла собой — ни дать ни взять — сказочную королеву. Так, по крайней мере, показалось Борису.

— Ну-ка, ну-ка… поднимись-ка, позволь наглядеться, радость, на тебя! — сказал он едва ли с поддельным восхищением. Та, смущаясь, поднялась, поправляя коричневую и тоже шёлковую юбку-клёш. — Не Араматик, а прям принцессочка!

— Ну тебя, скажешь тоже… — совсем застеснялась именинница.

— Нет, я сурьёзно… Скажи, Миш? И мы поздравляем тебя с днём рождения и пятнадцатилетием. Дай-ка сюда щёчку! А теперь другую, я поцелую за Мишку, чтоб ему не обходить стол.

— Вы бы лучше не опаздывали! — упрекнула Клава. — Проштрафились, а теперь подлизываешься.

— А куда спешить? Впереди цельная длинная ночь.

— Так ведь всё остывает! Мы старались, старались — и всё насмарку.

— Готов нести самое суровое наказание!

— Вот и принеси кастрюлю с узваром, — сказала Вера. — Она в кадушке возле колодезя. И будем начинать.

— Надо бы подождать немножко новенького, — предложила Тамара, когда все трое вышли на кухню подготовить всё необходимое.

— Рудика? Он такой же новенький, как я старенькая, — ворчливо возразила Вера. — Нехай не прогневается!.. Семеро одного не ждут.

— Ты так говоришь, будто очень на него сердитая.

— Сердитая не сердитая, токо он мне противный.

— Ой, я его тоже презираю, как не знаю кого! — поддержала её Клава. — Посуды у нас не хватит… Говорила ж, давай сбегаю принесу из дому.

Она накладывала в блюдца, тарелки и миски наготовленные угощения — «чудное жаркое», душистые картофельные оладьи, румяные кукурузные лепёшки.

— Мальчикам хватит, а мы как-нито перебьёмся.

— Мы с Ваней уже из одной посуды ели, так что…

— А я с Федей ещё нет, но он меня гербовать не станет, — предположила и Клава.

— Не хвастайтесь, мой Борька тоже посчитает за честь! — не отстала и Вера.

— Вы с ним уже давно встречаетесь? — поинтересовалась Тамара.

— Ничё не встречаемся. Просто он ухаживает за мной и всё.

— Но он же тебе нравится?

— Конешно! Я его очень люблю. Токо это — между нами. Ему я и виду не показываю, скорее наоборот.

— А чем вам Рудик не нравится? — вернулась Тамара к началу разговора. — Мальчик как мальчик, красивый.

— Он, Томочка, бессовестный, нахальный и хитрый! — пояснила свою неприязнь Клава. — Летом на ерике ужасно нахамил Иринке — это мы с Федей у неё разжились для тебя роз; у неё, бедненькой, тоже несчастье: умер недавно дедушка… Так вот: нахамил, а после совести хватило написать любовное письмо и даже предлагать дружбу!..

— Она правильно сделала, что не согласилась с ним дружить, — одобрила Вера. — Рудик, может, и красивый, но это токо наружно. А вобще — очень нехороший!

— Чем же именно?

— Вот ты, — повернулась к ней Вера и посмотрела в глаза, — как бы относилась, когда б знала, что с девчонкой встречается он не по любви, а только чтобы… ну, вобщем, ради пошлого интереса.

— Неужели ж такое может быть?! — догадавшись, что та имеет в виду, удивилась Тамара.

— Представь себе — может! Ты думаешь, его почему до сих пор нет? У неё находится.

— Хороша же после этого и она, если позволяет такое!..

— Я с нею поэтому и не дружу, хоть мы и соседи. Из-за таких вот…

Распахнулась дверь, и Борис внёс со двора ведёрную кастрюлю с взваром, выставленную для охлаждения.

— Ставь вот сюда, — пододвинула Вера небольшую деревянную колоду. — Вы с Мишкой не забудьте помыть руки, а то вилок не имеется. Даём вам на это три минуты!

Праздество началось без обычных в таких случаях тостов. Вина при желании достать было можно (виноградные беседки имелись у многих), но мысли о выпивке никому и в голову не пришло. Да и задумывалось всё не как веселье — до того ли, когда кругом горе, смертя и неизвестность! — а всего лишь — чтобы, как объяснил Рудику Федя, «легче перенеслось горе».