Дмитрий Романовский - Я убил Мэрилин Монро

– Антони, тебе нужно пойти в гостиную на твою постель. – Но и в гостиной мне тоже не пришлось выспаться. Еще до рассвета Наоми разбудила меня и сказала, что мне надо уйти пораньше, пока еще все спят, чтобы на лестнице меня не увидели соседи. Домой ушел я сонным и раздраженным. Это было не внове. Так же крадучись я уходил от Розы и от многих других женщин.

С утра в офисе синагоги были Шали, Кенни, Хая и еще какая-то женщина, одетая сугубо по-ортодоксянски. Хая тут же спросила меня:

– Антони, ты не находил во время уборки золотую серьгу?

– Нашел.

– Это миссис Рэзник потеряла. – Только тут я узнал в ортодоксянке, повязанной по брови традиционным ортодоксянским платком, нарядно одетую и накрашенную даму, хозяйку вчерашней бармицвы. Я принес из кладовки серьгу, и все радостно мне улыбались и благодарили. Потом я выкатил из гаража сенокосилку, залил новую порцию бензина и подстриг газон перед синагогой. Проходящие мимо евреи улыбались и здоровались со мной.

В тот же день я на метро доехал до Манхэттена. Здесь я сдал уже в другой лавочке и другому еврею за полторы тысячи золотую цепочку с кулоном, доехал на автобусе до вокзала и взял расписание поездов от Нью-Йорка до Бостона и обратно, а заодно купил на вокзале карту дорог восточного побережья. Обычно по дороге в Бостон водители делают остановки в Нью Хэвене и в Провидэнсе. Можно доехать до Бостона и без остановок, как например, сделал бы я. Но женщины обязательно делают остановку у придорожного кафе сходить в уборную и выпить кофе, тем более, как я это отметил, она водит свой «фольксваген» осторожно и медленно, и дорога до Бостона у нее займет более четырех часов. У Бриджпорта есть удобные места с большими перепадами по высоте, где легко сбить машину под откос так, чтобы она несколько раз перевернулась. Но до Бриджпорта всегда большое движение. Много свидетелей. Если она остановится в Нью Хэвене, следует свернуть на боковую дорогу и незаметно выждать, пока она не отправится дальше. В районе Роуд Айленда есть удобные места с хорошими поворотами и крутыми откосами. У «линкольна» крепкие бамперы с загибами назад. Сделать вид, что собираешься обогнать малосильный «фольксваген», повысить скорость и резко ударить углом бампера чуть впереди двери «фольксвагена». На большой скорости удар получится достаточно сильный, чтобы «фольксваген» перелетел через ограждающие столбики под откос. Проезжающих машин здесь мало, тем не менее, могут оказаться свидетели. После столкновения не снижать скорости. Не доезжая Провидэнса есть поворот к Роуд Айленду. Здесь дорога пустынна. Доехать до топкого залива, содрать номера с «линкольна», раздеться на берегу, чтобы не замочить одежды, загнать «линкольн» в болото, одеться, дойти пешком до вокзала Провидэнса, вернуться в Нью-Йорк на комфортабельном поезде с вагоном рестораном.

Теперь главным оставалось – нанести прощальный визит. Без предварительного телефонного звонка. В отношении времени она дисциплинирована и должна четко планировать свои действия. Конечно, накануне отъезда, в субботу вечером, она будет дома для окончательных сборов. Это будет короткий, почти официальный визит в традиционной английской манере, чтобы в нейтральном разговоре выяснить некоторые детали, в первую очередь – время ее выезда из Нью-Йорка. Надо будет следовать за «фольксвагеном» на таком расстоянии, чтобы она ничего не заподозрила. Однако, она могла и обмануть меня. Предвидя мой прощальный визит, она может переменить свои планы и выехать на день раньше. А может быть она заранее решила выехать в субботу, а мне сказала, что выедет в воскресенье. Хотя такая хитрость была ниже ее достоинства. Все же для верности надо нанести ей визит не в субботу, а в пятницу.

С утра у синагоги собралась небольшая толпа евреев. Знакомый мне подросток в черном костюме и шляпе тут же сообщил мне, что сегодня похороны. Умерла миссис Шворц. У евреев обычай: хоронить людей в день смерти. Я несколько раз видел миссис Шворц, вежливую старушку с желтым цветом лица. В офисе синагоги я скорчил скорбную мину, и Хая сказала мне:

– Прихожане нашей синагоги в большинстве пожилые люди. Поэтому так часто у нас похороны. – Приехал катафалк с гробом. Я открыл настежь входную дверь и дверь мэиншула. Но гроб в синагогу не вносили. Все прощальные молитвы Раби произнес на улице перед катафалком. Присутствовали уже немолодые дети покойной – полный мужчина, хотя и в ермолке, но совсем не похожий на еврея, и две женщины – типичные еврейки. Они приехали на похороны матери из Нью-Джерси, или как говорят евреи, Нью-Джойзи. Среди провожающих катафалк была и миссис Кроцки, а так же был мясник Шломо в официальном костюме и шляпе. Он подошел ко мне и спросил, могу ли я сегодня вечером поехать с ним развозить заказы. Я согласился.

Когда мы ехали с ним в Манхэттен, Шломо был молчалив и мрачен. На первой остановке угол Парк авеню и Сорок девятой, уже без напоминания Шломо, я снял ермолку, пригладил рукой волосы, чтобы пряди свисали до бровей, как это мне шло, и надел ермолку наперед. Все же Шломо напомнил:

– И улыбайся клиенткам. – На обратном пути я спросил:

– В семье у тебя все в порядке?

– Сын болеет.

– Который сын?

– Абель. Я носил его к доктору Рейну. Он сказал: вирусный грипп. – Я уже знал Абеля, пятилетнего мальчика с белокурыми пейсами, который часто стоял у калитки их двора, улыбался всем прохожим и говорил: хай. Я знал, что доктор Рейн денег со Шломо за лечение детей не берет, знает, что у Шломо много детей, и ему нечем платить. Конечно, если бы Шломо не был евреем, доктор Рейн не стал бы лечить его детей бесплатно. Разумеется, христианский доктор не стал бы бесплатно лечить не только евреев, но и самих христиан.

Став президентом Америки, Джек тут же назначил своего брата Бобби министром юстиции, игнорируя намеки о семейственности. Кеннеди – активные ребята, политические акулы. Свое сорокапятидесятилетие Джек справлял в Мэдисон Сквер Гардене, самом большом спортивном зале Нью-Йорка, в присутствии двадцати тысяч демократов. Это было 19 мая 1962 года. Мэрилин Монро к этому дню прилетела в Нью-Йорк на вертолете. Жаклин Кеннеди не прилетела. Она раздражалась, когда Джек в ее присутствии начинал флиртовать с женщинами во время партий. Иногда она приходила от этого в ярость и не могла этого скрыть. Я это заметил. Она знала, что Джек постоянно ебет голливудских проституток и не только голливудских. Старый Джоу папаша Кеннеди дал ей чек на миллион долларов за то, чтобы она не подавала на развод. Жаклин хорошо умела считать деньги. И теперь она честно появлялась в обществе Джека на официальных приемах, избегая частных партий, которые Джек в ее отсутствии заканчивал оргиями, особенно в доме Пита. Когда Патриция Кеннеди выходила замуж за Пита Лофорда, братья Кеннеди и сам папаша Джоу отказались принять в свою семью голливудского актера. Кеннеди заботились о своем престиже. Тогда Пит купил роскошный дом в Лос-Анжелесе на Санта Моника биче, в котором братьям Кеннеди было предоставленно ебать голливудских проституток, и младшие Кеннеди признали его своим. Конечно, если бы Патриция вышла замуж за негра или еврея, братья просто бы убили ее, хотя они ебли проституток без различия рас и национальностей. Однажды, когда я дежурил в доме Пита во время обычной партии, позвонили из Вашингтона, кто-то из военного министерства требовал президента к телефону. Радиотелефона в доме не было, и я потянул телефон со шнуром к выходу в сад, где был бассейн. Джек вылез из бассейна, взял мокрой рукой трубку. Я сразу деликатно ушел обратно в дом, но успел заметить, что среди купающихся было несколько женщин абсолютно голых, одна их них была негритянкой, очень стройной. Я узнал ее. Одну ночь она провела в гостинице в номере Джека, он тогда прихватил ее из бара. В тот день я заменял его шофера.