Лазарь Лагин - Остров Разочарования (Рисунки И. Малюкова)

— Черт их знает, откуда в этих местах у дикарей и вдруг шекспировские имена… А ну-ка, кликните их сюда!

Пока Мообс, бесцеремонно расталкивая туземцев, бросился выполнять новое приказание своего благодетеля, Фламмери, тихо, так чтобы не услышал Егорычев, о чем-то беседовавший с обступившей его толпой весело галдевших негров, поведал Цератоду только что возникшую у него мысль:

— Или я ничего не понимаю в политике, или эта четверка станет здесь нашей опорой.

Цератод поморщился:

— Явные негодяи. А что, если опереться на здешних старейшин? Заинтересовать их в нашей дружбе — и дело в шляпе. История говорит, что…

Но Фламмери даже не дал ему досказать мысль до конца.

— Подкуп старейшин?! Старая английская романтика!.. Сложно, долго и без гарантии на успех. Чем делать старейшин негодяями, мы лучше сделаем негодяев старейшинами.

Цератод снова поморщился. И не то чтобы он был в конечном счете против предложения Фламмери, но зачем же излагать его так обнаженно и зачем называть такие грязные вещи их подлинными именами!..

Забывшись, он позволил себе даже повысить голос:

— И все-таки, если уж кого перетягивать на свою сторону, так…

— Тише! — замахал на него руками Фламмери. — Зачем звать о нашем замысле ему ..

Цератод понял, о ком шла речь, и виновато замолк.

У Мообса оказался неплохой нюх. Он догадался, что лучше привести четверку отщепенцев так, чтобы особенно не привлекать внимание ни остальных островитян, ни увлеченных разговором с ними Егорычева и Смита.

— Сюда, господа прохвосты, сюда! — неожиданно сзади раздался его ликующий голос. — Не бойтесь!..

— Болван! — сказал ему Фламмери. — Будьте с этими джентльменами предельно почтительны.

— Покорнейше прошу вас, джентльмены! — немедленно переменил тон послушный репортер, подвел четверку к мистеру Фламмери, выслушал отданное ему на ухо новое приказание, сбегал в пещеру и вернулся, зажав в своей большой ладони четыре хромированные, восхитительно блестевшие английские булавки.

— Это вам от меня лично, — торжественно прошептал Фламмери и роздал каждому из них по булавке. — Приветствую вас от души. Помните, что я вам самый лучший друг и советник.

— И я тоже, — пробормотал Цератод после некоторого колебания. Он кинул осторожный взгляд на Егорычева и Смита и добавил: — Мы оба с мистером Фламмери — ваши лучшие друзья.

— И я, — сказал Мообс. — Вы мне здорово пришлись по душе. Все четверо. Клянусь честью!

Униженно кланяясь, отщепенцы затерялись в толпе.

Было приятно смотреть на живописные кучки туземцев, с азартом обсуждавших достоинства своих обновок. Как и большинство представителей негритянской расы, туземцы острова Разочарования были высоки ростом и отлично сложены. Цвет их кожи скорее приближался к коричневому, нежели к черному. Курчавые матово-черные волосы были по-праздничному украшены цветами. Мужчины были широки в плечах. Они легко и свободно шагали, красиво подняв головы. Женщины были грациозны и довольно миловидны. У людей пожилых и старых возраст сказывался не в ожирении и нехорошей дряблости, а главным образом в морщинах, бороздивших их открытые лица. Лысеющая голова мистера Цератода вызвала у туземцев почтительное удивление. Среди них не было лысых. Короткие трусики, которые сделали бы Фламмери и Цератода всеобщим посмешищем, составь они их единственную одежду, придавали статным туземцам вид заправских спортсменов.

Приближалось время обеда. Островитяне стали собираться домой. Пока Фламмери, Цератод, Мообс и Смит принимали от них изъявления симпатии и дружбы, Егорычев без труда сговорился с Гамлетом насчет железных бочек и получил заверения, что еще сегодня за ними придут на двух лодках, подберут доски от плота, если они еще сохранились, весла, ящики с продуктами, анкерок, отбуксируют бочки в бухту и будут держать все это добро в укромном местечке на берегу, в кустах, подальше от коварного наката. Таскать бочки наверх, на площадку, не имело никакого смысла.

Затем Гамлет и двое других особо доверенных лиц торжественно пригласили дорогих белых посетить их деревню и последними покинули площадку.

Уже спускаясь легким и упругим шагом вниз по тропинке, Гамлет Браун несколько раз оборачивал к стоявшим на самом краю площадки Егорычеву и Смиту свое умное и тонкое лицо с косым шрамом через левую щеку, улыбался им, как старый и добрый знакомый, и приветливо махал рукой, в которой был крепко зажат подарок белых — большой железный гвоздь, из которого он собирался соорудить себе отличный бурав.

Гамлета уже не было видно, когда Егорычеву внезапно пришла в голову какая-то, видимо очень важная, мысль. Он бросился вдогонку за островитянами.

— Не легко нам придется с этим молодым большевиком, — вздохнул Фламмери, адресуясь к Цератоду.

— Мда-а-а… И все-таки довольно противно иметь дело с этими четырьмя жуликами… Очень нечистоплотное занятие…

— Неужели у вас нет никакого дела? — прикрикнул Фламмери на прислушивавшегося к их разговору репортера. И когда тот покорно удалился, Фламмери ласково осведомился у Цератода: — А вы серьезно убеждены, сэр, что выдавать себя за господа нашего Иисуса Христа более чистоплотно?

Цератод молча проглотил пилюлю.

А тем временем Егорычев уже нагнал Гамлета и вел с ним, несколько отстав от его односельчан, строго секретный разговор.

— Значит, вы тогда видели, как эти люди в черных одеждах высаживались на остров?

— Мы спрятались за деревьями и видели. Они вылезли из брюха очень большой черной рыбы.

— Это не рыба, это корабль. Ну, такая большая лодка, которая приспособлена плавать под водой.

Гамлет посмотрел на Егорычева с вежливым недоверием.

— Они все сразу съехали на берег? — спросил Егорычев.

— Сначала только их главный начальник и с ним три человека. Они потом все вернулись обратно в рыбу, а потом уже высадились остальные чернокожие белые, которые потом остались, а рыба ушла под воду. С ними было много ящиков и много мушкетов.

— А когда их начальник в первый раз съезжал на берег, он вез с собою что-нибудь?

— Три ящика… и лопату.

— Ты не заметил, он их не уронил в воду? — спросил Егорычев, с трудом сохраняя на лице безразличное выражение.

— Они вынесли их на песок и остались сторожить, а начальник пошел налево и дошел почти до самого ущелья…

— Вспомни хорошенько, Гамлет, вспомни хорошенько, это очень важно! Он поднялся к Священной пещере? — Егорычев уже знал, что именно так называлась пещера, в которой он обосновался.

— Нет, туда он не поднимался. Мы даже подумали, будто он ходил искать, куда сложить эти ящики, пока на берег сойдут остальные. Потом он вернулся за ящиками, и они все пошли куда-то сюда, но только не на мыс, и провели там довольно много времени и вернулись на берег уже без ящиков и без лопаты. Но зато, когда они вторично прибыли из рыбы, они поднялись прямо на мыс, в Священную пещеру.